Боги, пиво и дурак. Том 8 - Ник Гернар

class="p1">— Святость места. Сильные древние храмы, например, тоже неплохо скрывают до поры до времени. Селения, где одновременно поклоняются многим богам. Города, где постоянно очень много новых людей. Правда, работает это уже значительно слабее.

— Значит, нам нужно искать именно такое место, — задумчиво проговорил я. — А сейчас пора выдвигаться, пока темно не стало.

— И куда же нам идти?.. — проговорила Демка, растерянно осматриваясь.

Я улыбнулся и указал рукой направление.

— Во-он туда для начала. Видишь, там стоит железный столб с проводами? Скорее всего, где-то там есть дорога. Сможешь идти?

Деметра тихо рассмеялась.

— Ну, ехать-то я по-любому смогу!

— Лентяйка, — с улыбкой взъерошив ей волосы, сказал я.

И получил неожиданно серьезный ответ:

— А ты — сильный.

Мое самолюбие так радостно завиляло хвостом, что я даже отвернулся, чтобы она ненароком не заметила эту непристойную щенячью радость.

Мужик должен быть брутален и хмур! А герой — эпичен и молчалив. Тогда он…

Тут я отвлекся от своих мужицко-героических мыслей и, уставившись на приближающуюся к нам пугающую фигуру.

Да и было чего испугаться!

По полю шел улыбающийся дед. С длинной седой бородой и палкой в руках.

Совершенно голый.

Приблизившись к березе, он обхватил ее руками и сделал несколько недвусмысленных движений бедрами. Потом покружился, как дервиш, чего-то там приговаривая, и направился к следующей березе.

— Даня… — подал голос Лёха. — У вас что, крестьяне совсем с ума посходили?..

— У нас теперь нет крестьян, есть только фермеры и сторонники слияния с природой, — пробормотал я.

— Это что… Он так с природой сливается?

— Ну так они по-разному это делают. Кто-то огурец, не снимая с бахчи, себе в задницу запихивает, кто-то в рубахе льняной ходит и только талую воду пьет. Ну а кто-то вот об березу опавшей кундалини трется, короедов пугает. Видимо… — неуверенно предположил я.

— Что ж ты, сукин сын, мне о таком раньше не сказывал? — прошептал Лёха. — И много у нас таких?..

— Я не пересчитывал.

— Ай, беда… — горестно протянул Лёха.

— Как будто в твое время дураков меньше было, — обиделся я.

— Так оно, может, и не меньше, — согласился некромант. — Но чтоб таких!..

Деметра фыркнула.

— Ни с чем он не сливается, он Перуну деревья посвящает. Это — ритуал.

— Березы — Перуну? — недоумевающе проговорил Лёха. — Ему жеж дубы посвящают!

— Тебя только это заботит? Меня вот, к примеру, больше интересует, почему он делает это именно таким способом. Зато теперь понятно, почему Перуну так хреново в последнее время. Он все думал, что заразу какую-то подхватил, а тут вон оно что.

— Ладно, пойдемте-ка отсюда, пока голые танцы не сменились у старикана жаждой крови и он не начал жертву своему богу искать, — с усмешкой хмыкнул я. — Жара-то какая…

Расстегнув куртку, я вспомнил про костяшку Самеди. Вынул ее из кармана и воткнул поглубже в мягкую землю.

Все, барон. Больше я тебе ничего не должен.

Поднявшись, я подал руку Деметре.

— Идем?

Та кивнула, вложила ладошку в мою лапу и тоже встала.

— Мокро-то как и противно, — пожаловалась она. — И, главное, это ощущение совершенно невозможно отключить!

— Ага, — кивнул я. — А скоро ты еще поймешь, как это грустно, что точно так же нельзя отключить голод, жажду и потребность в сне. А еще — мучительное желание чесать укусы комаров. Слышишь, как загудели? К ужину готовятся.

Деметра поежилась.

— Гадость какая.

— Тяжела и неказиста жизнь смертного! — со смехом ответил я.

Мы двинулись прочь.

А минут через пять до нас донесся пронзительный вскрик ужаса.

— Все-таки стыд не совсем у него угас, — удовлетворенно, с укором в голосе сказал Лёха.

— Это спустя столько времени? Что-то слишком долго до него доходило, а вроде бы не жираф. Хотя постой…

Тут я остановился.

— Может, это он не нас так испугался?.. — проговорил я, оборачиваясь.

И увидел, как любитель природы, сверкая белым задом, несется куда-то вдаль, на закат. А следом за ним, придерживая цилиндр на голове и попыхивая сигарой, размашистыми движениями опытного спринтера бежит скелет.

— Постой! — прокричал старику Самеди, прибавляя ходу. — Пусть я не Перун, но я призвался! И пришел к тебе! Возрадуйся!

— Не хочу радоваться! — крикнул в ответ жрец, прибавляя ходу.

— Возрадуйся, говорю! Я дам тебе то, что тебе надо!

— Мне ничего не надо от тебя!!

— И всего-то за твою душу после смерти!..

— Не-ееет! — и почему-то, быстро развернувшись, перекрестил Самеди. — Изыди! — и рванул дальше.

Так они и бежали по русскому полю, на фоне несчастных березок — голый старик и голый скелет в лучах угасающего закатного солнца.

Пасторальный пейзаж, однако.

Глава 2

Беспечный ангел

Желтая лампочка в патроне, свисающая с потолка, освещала пластмассовый садовый стол, застеленный выцветшей клеенкой, голые синие стены и разложенный диван цвета детской неожиданности. И маленькую пузатую женщину, хлопотавшую вокруг электроплитки со сковородой, шипевшей свежими котлетами.

В углу за занавеской виднелись грабли, лопаты, ведра и прочий рабочий инвентарь.

Окон здесь не имелось, но зато была добротная деревянная дверь. Сейчас между ней и порожком лежал кирпич, чтобы свежий воздух с улицы мог свободно проходить в оставленную щель.

Вытянувшись в струнку, вместе с воздухом в комнатку просочилась толстая серая кошка. Деловито подошла к столу и принюхалась к аромату свежих котлет.

— Мау, — басистым голосом требовательно сказала кошка.

— Пошла в тартар, — хмуро заявила маленькая женщина, не оборачиваясь.

— Ма-ууу, — уже почти жалобно протянула серая кошь.

— Я все сказала, — строго зыркнула на нее женщина, и в длинных волосах сверкнули крупные серьги, усыпанные разноцветными камешками. — Нечего было гадить на выстиранные полотенца!

— Мя-уууу! — неожиданно тоненько и слезливо сказала кошка и принялась тереться гладким боком о босые ноги повелительницы котлет, заливаясь тракторным урчанием.

— Не на ту богиню напала, — прошипела маленькая женщина. — Вредная дрянь. Иди вон Баст ноги обтирай! И на полотенца ссать — это тоже к ней, пожалуйста. А я — бездушная сволочь, мне плевать на котиков, ясно? — сердито заявила она.

Но тем не менее подцепила вилкой одну из котлетин, положила на тарелку и разломила на несколько частей, чтобы