От Каира до Стамбула: Путешествие по Ближнему Востоку - Генри Мортон

Всегда очень трогательно обнаружить бледный, но тем более выразительный европейский штрих на скучной глади пустыни. Трудно себе даже представить, как этот «Лидо» занесло в Мерса Матру. Позже я узнал, что летом его посещают богатые греки, ища здесь отдыха от Александрийского зноя. А когда сезон кончался, это заведение начинало напоминать Страну Чудес, куда попала Алиса, настолько все это было неправдоподобно.

Вечером, сидя в холле, я узнал, что отель вовсе не пустует: есть еще два гостя, оба англичане. Один из них оказался энергичным пожилым мужчиной со слуховой трубкой. Его спутник приближал свой рот к раструбу этого приспособления и кричал что было мочи. Если сообщение не интересовало глухого, он просто отнимал инструмент от уха и тем самым прекращал общение — окончательно и бесповоротно.

Так как их переговоры было слышно в любом месте гостиницы, я, не подслушивая нарочно, узнал, что оба они геологи и участвуют в правительственных изысканиях, связанных с водоснабжением Ливийской пустыни. Поскольку войска Муссолини находились совсем рядом с Триполи, в Египте с периода санкций и нападения на Абиссинию говорили об угрозе войны и возможной попытке итальянцев пройти по Египту через пустыню. Мерса Матру был военным стратегическим пунктом еще во время кампании против сенусситов. В Каире я встречал людей, встревоженных тем, что они называли итальянской «угрозой» Египту, и рад был обнаружить в этом одиноком аванпосте двух опытных геологов, занятых решением столь важной задачи. Я удивился еще больше, когда дверь открылась и вошли четверо мужчин в шортах цвета хаки — летчики Королевских ВВС. Перед обедом военные, геологи и я разговорились, и от одного из летчиков я узнал, что они покинули Каир сегодня днем, переночуют в Мерса Матру, а завтра к вечеру полетят в Сиву.

За обедом офицеры уверяли, что этот забытый богом Мерса Матру может стать пунктом огромной стратегической важности, если «дадут сигнал к началу». Мне было очень невесело обсуждать подобную возможность в 1937 году, ведь последняя война закончилась так недавно.

Командир авиационного крыла был интересным человеком. Он участвовал в боевых действиях, а потом служил в Индии. Этот офицер рассказал мне, как его в свое время потрясло, что Лоуренс Аравийский и авиамеханик Шоу — одно и то же лицо. Шоу решительно отказывался от любых привилегий, даже самых незначительных, которые мог бы получить в знак уважения к воинскому званию и прошлым заслугам. Однажды командир все же не удержался от попытки оказать Шоу услугу и очень тактично предложил ему спокойное место для работы над книгой.

— Это было, когда он переводил прозой «Одиссею», — объяснил мне офицер. — Он работал в простом бараке, где насвистывали, заводили граммофон, чистили оружие, травили байки. Сидит, бывало, обложившись книгами и словарями, а рядом кто-нибудь пишет письмо жене или матери и то и дело отвлекает его, спрашивает, как пишется то или иное слово. Лоуренс откладывал ручку, отвечал на вопрос, потом снова брался за перевод. Я просто не мог себе представить, как он работает в этом сарае, и однажды сказал ему: «Послушайте, Шоу, я могу предоставить вам пустой барак. Там вас не будут отвлекать шумом и разговорами. Что скажете?» Он сурово и упрямо взглянул мне в глаза и коротко ответил: «Нет, спасибо, никакие поблажки мне не нужны. Я предпочитаю работать там, где шумно». И все, разговор окончен! Трудно с ним было…

Перед сном, стоя на балконе, я слушал, как морские волны разбиваются о песок. На черном, бархатном египетском небе висели сияющие звезды. Казалось, в этом городке больше и нет ничего, кроме гостиницы в песках и мечети, чей минарет белой свечой высился неподалеку.

3

В древности Мерса Матру назывался Паратонием. Город славился хорошей гаванью, только вот войти в нее было непросто. Это был обычный порт, куда прибывали корабли с паломниками, стремящимися в оазис Амона. Во времена Птолемеев Клеопатра построила здесь летний дворец, где, подобно современным грекам, бегущим из Александрии в «Лидо», укрывалась от городского зноя.

После того, как период гражданских войн в Риме завершился битвой у Актия, Антоний и Клеопатра прибыли в Паратоний первым же кораблем, принесшим в Египет весть о поражении. Антоний совсем пал духом и помышлял о самоубийстве, но Клеопатра держалась стойко. Украсив корабль, как для празднования победы, она велела взять курс на Александрию, и судно под музыку и пение вошло в гавань. Захватив гарнизон, она позволила распространиться вести об исходе сражения при Актии.

Римляне разместили в Паратонии свои войска. А в более поздний период император Юстиниан построил здесь одну из своих пограничных крепостей, которая должна была защищать город от ливийских племен…

Я знал, что приехал в уединенное и романтическое место, но никто не сказал мне, что Мерса Матру — еще и одно из самых красивых мест в Египте. Утром, подняв жалюзи, я увидел пейзаж, заставивший меня вспомнить книгу Роберта Баллантайна «Коралловый остров» и фильм Стэкпула «Голубая лагуна». Это была идеальная декорация для романтической беллетристики: пенные гребни на волнах, искрящиеся в утреннем свете, золотой полумесяц, белые как снег барханы, поднимающиеся над синей, как гиацинт, лагуной; а восточнее небольшой гавани — несколько старых кораблей на якоре.

Лагуна простиралась ярдах в двадцати от моего балкона. Даже на Айоне, в Шотландии, мне не случалось видеть таких удивительных красок. Свет, пронизывающий лагуну, окрашивает воду на глубине в изумрудный цвет, а на мелководье — придает ей нежнейший яблочно-зеленоватый оттенок. Были и другие цвета: внезапные прожилки розовато-лилового и пурпурного там, где стелятся по дну водоросли; удивительные мазки аметистового; и даже янтарные участки. Казалось, кто-то вылил в воду краски. А за разноцветным мелководьем и белыми холмами берлинской лазурью провели четкую линию — глубокие воды Средиземного моря.

Отель стоит обособленно, приблизительно в миле от города. Это я выяснил, предприняв вылазку после завтрака. Сторожевой пост примостился у самой кромки воды, съежившись под ярким солнцем. Он напомнил мне поселения на Диком Западе из старых фильмов — с лошадьми, привязанными к столбам в ожидании хозяев, которые, поправляя кобуру на поясе, неверной походкой выходят из салуна. Но кто-то имеет виды на Мерса Матру. Тут и там проложены широкие вселяющие оптимизм дороги, к которым робко жмутся три-четыре бунгало.

Самыми долговечными кажутся греческие бакалейные лавки. Предприимчивый улисс торгует мылом, печеньем, шоколадом, чайниками, неизменными анисовой водкой узо и белым вином рециной в таких местах, где даже еврей умер бы от голода. Он был здесь во времена эллинизма, он и сейчас тут как тут, этот неутомимый авантюрист. На дверях в некоторые греческие магазины я заметил полустертые надписи на английском — «вход военнослужащим воспрещен» — память об Абиссинском конфликте, когда в Мерса Матру, находящемся всего лишь в двухстах милях от итальянской колонии Триполи, стояли британские войска.