Равника (ЛП) - Вайсман Грег

— Серьёзно, парень, что с тобой сегодня?

— Там свет…, — виновато пробормотал Тейо, указывая в небо.

— Какой ещё свет? Тебе повезло, что в этой темени я разглядел, как ты тут позоришься. Клянусь, малец, из всех моих учеников ты один сумел показать мне, что такое безнадёжность.

— Да, учитель, — машинально ответил Тейо, чьи помыслы по-прежнему были обращены куда-то ввысь. На мгновение он удивился, что аббат не видит сполохов, но даже эта загадка не смогла надолго завладеть его вниманием. Теперь сполохи словно говорили с ним, проникая в самые потаённые глубины его души, порождая гнетущее чувство обречённости, и — вопреки этому — маня его куда-то вперёд.

Наконец алмазная буря начала стихать. Сами алмазы уже иссякли, но песчаный ветер продолжал свирепствовать. Тейо едва обратил на это внимание. Аббат двинулся дальше, на ходу бросив ему: «Вспомни устав, послушник, иначе песок обглодает твои кости», но Тейо и ухом не повёл. Без щита и без песнопений он побрёл навстречу сполохам, в самое сердце умирающей бури.

— Тейо! — окликнул его Артуро.

Аббат Баррез оглянулся через плечо и крикнул: — Держать линию, Верада!

Но ученик аббата уже не мог совладать с собой. Песчинки — и один последний заблудившийся алмаз — в самом деле царапали его кожу. Он чувствовал, как по его щеке стекает кровь. Он зажмурил глаза от ветра — но по-прежнему мог видеть искрящийся, зовущий свет прямо за закрытыми веками. Он споткнулся и кубарем покатился по склону дюны. Он смутно слышал, как аббат и его товарищи звали его по имени. Он попытался подняться, но понял, что увяз в песке по колено. Он подумал, что, наверное, умрёт. Он подумал, что ему стоит попытаться поднять щит. Он подумал, что спасти его сейчас сможет только сфера, но ему ещё ни разу не удавалось сотворить сферу крупнее кулака. Песок уже доходил ему до пояса, и, казалось, изо всех сил старался затянуть его в себя. Он попробовал высвободиться, но песчаный оползень захватил его руку и всё-таки затянул в себя. Часть дюны под ним провалилась, и он скрылся с головой...

Его погребло заживо.

Он силился пошевелиться, силился вздохнуть. От страха и отчаяния он вмиг позабыл все тренировки и широко раскрыл рот, чтобы глотнуть воздуха — но глотнул только песка. Он задыхался. Вокруг было совершенно темно. И в то же время не было. Сполохи. Свет. Этот странный свет будет последним, что Тейо увидит в своей жизни...

Вдруг где-то глубоко внутри него, в самом центре его сердечной вершины, тлеющий уголёк превратился в яркую искру. За этим последовала ослепительная вспышка белой геометрии, казавшаяся предвестницей смерти, и Тейо распался на мелкие песчинки...

Глава III

Чандра Налаар

Чандра Налаар, мироходка и пиромантка, глубже погрузилась в чересчур мягкое кресло в новых апартаментах своей матери в городе Гирапуре, столице мира под названием Каладеш. В её душе соседствовали беспокойство, досада, злость, страх, и, в довершение ко всему, скука.

Пия Налаар приготовила для своей дочери и её друзей поднос с тёмным густым горячим шоколадом, а затем отправилась на заседание совета, попрощавшись — по своему обыкновению — с Чандрой так, словно они виделись в последний раз.

Только сейчас она могла оказаться права.

Отставив нетронутую чашку шоколада на край стола, Чандра сложилась в кресле так, что подбородком почти коснулась груди, и окинула взглядом своих товарищей. На диване напротив сидел маг разума Джейс Белерен. Усталый и измождённый, он неотрывно смотрел в собственную чашку с тёмной жидкостью, словно надеялся разглядеть там секрет победы над Старшим драконом, Николом Боласом. Рядом с ним повелитель времени Тефери откинулся на спинку, прикрыв глаза и глубоко дыша. Примостившись на табуретках у кухонной стойки, львиноголовый целитель Аджани Златогривый и Джайя Баллард, своего рода наставница Чандры в искусстве пиромантии, вели непринуждённую беседу о — кто бы мог подумать? — наблюдении за птицами. В углу неподвижно стоял серебряный голем Карн, видимо, оттачивая свой и без того феноменальный талант подражать безжизненной статуе. Вместе все эти мироходцы составляли Дозор, группу самопровозглашённых спасителей Мультивселенной. Вернее, формально Джайя и Карн так и не присоединились к Дозору, то есть не принесли положенной клятвы. Но они всё равно были здесь, чтобы вместе с остальными выступить против дракона Боласа. Выступить и, вполне возможно, погибнуть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Внезапным и резким движением Джейс поставил чашку на кофейный столик, словно горячий шоколад его чем-то напугал. — Его нет слишком долго, — сказал маг.

«Им» был Гидеон Джура, душа Дозора — по крайней мере, Чандра так считала. Гидди вернулся в Доминарию, чтобы отыскать там ещё одного члена Дозора, некромантку Лилиану Весс, которая должна была встретиться с ними в Каладеше, но почему-то так и не явилась. Джейс уже предельно ясно дал всем понять, что считает эти поиски пустой затеей, потому что Лилиана никогда и не собиралась помогать им в битве против Боласа, а всего лишь использовала Дозор для борьбы со своими личными демонами, — в буквальном смысле, — и теперь, когда эти демоны были мертвы, её потребность в так называемых друзьях также отпала.

Но Гидди отказывался в это верить, и Чандра поддерживала его, а вместе с ней Карн, Джайя и Тефери. Впятером они твёрдо считали, что Лилиана — несмотря на свой извечный и тщательно поддерживаемый образ эгоистки — была настоящим другом и верным союзником. Что они были ей небезразличны, даже Джейс. Может быть, особенно Джейс.

Ведь они когда-то спали друг с другом, верно?

Но Лилиане определённо был небезразличен Гидеон, которого она хоть и постоянно подначивала, но делала это любя. И Чандра не думала, что слишком уж льстит себе, считая, что тоже небезразлична Лилиане. Чандра всегда относилась к ней, как к старшей сестре.

Очень старшей сестре. На-пару-веков-старшей сестре.

Но, тем не менее, сестре. Чандра не сомневалась, что в любой момент Гидеон появится перед ними вместе с Лилианой, готовой вступить в противостояние — последнее противостояние — со злым властелином-драконом. Но приходилось признать, что Гидеона и вправду нет слишком долго. Не то чтобы она за него волновалась: способности Гидеона делали его почти неуязвимым. Остальные могли пасть, — Чандра могла пасть, — но Гидеон не прекратит сражаться. Сражаться, и сражаться, и сражаться...

В этом он весь, подумала она.

Бесстрашный воин, неукротимый джаггернаут с безошибочным чувством справедливости и потрясающими кубиками пресса. В своё время Чандра была без ума от Гидеона. Сейчас она переросла эту влюблённость, но Гидеон по-прежнему оставался для неё самым близким другом в мире. Во всех мирах. В Мультивселенной.

Да какая разница?

Чандра вздохнула. Мироходкой она стала ещё в детстве, но до сих пор ей бывало трудно подогнать свой словарный запас к тому, что за этим скрывалось. Чандра Налаар была одной из немногих избранных, способных перемещаться — ходить — между измерениями, с этого плана бытия на соседний, из одного мира в другой. И в каждом мире, где ей довелось побывать, хватало своих проблем и невзгод. Нигде не нужны были новые опасности, прибывшие с неведомых планов. Поэтому и возник Дозор. Чтобы мироходцы, которым было не всё равно, могли сражаться и охранять миры от межпланарных угроз вроде Никола Боласа.

Ну ладно, не вроде Боласа. От Боласа.

За последние несколько недель стало очевидно, что каждая угроза, с которой они сталкивались, была порождена, инициирована, состряпана коварным драконом. И это не считая личной встречи с ним в мире под названием Амонхет, где Болас легко и непринуждённо надрал им задницы. Конечно, тогда в Дозоре не было Джайи, Тефери или Карна. Только Чандра, Джейс, Гидди, Лилиана и…

Она погрузилась в кресло ещё глубже. Гидеона не было слишком долго. Если они всемером (или всё-таки ввосьмером) действительно хотят опередить Боласа и подготовиться к грядущей битве, им нужно выдвигаться немедленно. Воистину, неопределённость убивала её.