Тайна объекта «С-22» - Николай Дмитриев

— Обстановка, — жестко пояснил Дембицкий. — Надеюсь, пан знает, что мы уже вступили в предвоенный период?

— Понял. — Зарембо сразу подобрался. — Что нужно от полиции?

— Информация.

— Все будет сделано. Я сам…

— Ни в коем случае. — Дембицкий сделал предостерегающий жест. — Я думаю, у пана Зарембо найдется доверенный человек?

— Разумеется. Могу рекомендовать доктора Закржевского. — Зарембо вздохнул с облегчением и тут же пустил пробный шар: — Кстати, он привлечен мною как эксперт по делу Гжельского.

— Это не помешает… Где я могу с ним познакомиться?

И тут Зарембо немедленно продемонстрировал тонкое понимание задачи.

— Я могу вызвать пана доктора прямо сейчас, а вечером, в польском клубе организовать все необходимые знакомства…

— Превосходно! — благожелательно кивнул пан Казимир, и Зарембо тут же нажал скрытую кнопку электрического звонка…

* * *

Папка лежала на столе, и следователь Вальчак любовно поглаживал ее пальцами. За четыре дня следственное дело успело обрасти кипой бумажек. Там был добрый десяток фотографий, план дорожной развилки с сенным сараем и следом лыжни, рапорта полицейских, протокол допроса егеря, первым наткнувшегося на тело Гжельского, а еще в ящике стола хранилась на всякий случай приобщенная к делу смятая пачка «Мевы».

Пан Здислав Вальчак уже досконально изучил все имеющиеся бумажонки, и теперь серая невзрачная папка лежала у него под рукой, а перед столом посередине комнаты сидел и первый арестованный по этому делу. Пан следователь специально выбрал для допроса вторую половину дня и теперь не спеша приглядывался к молодому селянскому парню, скованно сидевшему на привинченном к полу табурете.

Выйти на этого селюка помог политический отдел, охотившийся за видным коммунистом, и сейчас пан Вальчак обдумывал, как это использовать. Наконец план допроса окончательно сложился и он, тяжело вздохнув, как бы нехотя начал:

— Меланюк Петро… — Следователь сделал многозначительную паузу и представился. — Я, следователь Вальчак, буду вести твое дело… За что тебя арестовали, знаешь?

— Не знаю, ясновельможный пан, видит бог, не знаю…

— Не знаешь… А третьего дня куда ходил?

— Третьего?.. — переспросил Петро. — А к дядьке ходил в Выселки. Грошей хотив позичити…

Ответ его звучал спокойно, но парень уже понял, что именно интересует следователя, и внутренне напрягся.

— Денег занять, говоришь… — Вальчак тут же уловил волнение Меланюка. — А на что тебе вдруг гроши занадобились?

— Як на що? — искренне удивился Меланюк. — Мени грошей край треба, я ж до «Сильського господаря» вступив…

Бумажки из серой папки связи с коммунистами только предполагали, а вот подтвержденное членство «Сильского господаря» говорило совсем о другом. Вальчак про себя отметил этот важный момент и только после паузы продолжил:

— До «Сильского господаря», говоришь… М-да… Там люди самостоятельные… Ну, а как к дядьке ходил, по дороге никого не встречал?

— Да вроде нет…

Вальчак вытащил из ящика пачку «Мевы» и положил ее на стол. Силуэт чайки сразу бросился в глаза, и Петро против воли вздрогнул.

— Значит, нет? — В голосе Вальчака появился металл. — А точнее?

— Та вроде как був хтось на дороге. — Петро сделал вид, что вспоминает. — Здаеться на станцию йшов… я його не знаю зовсим.

— Не знаешь?.. Хорошо. А выглядел как он? Во что одет был?

— А я хиба помню?.. Такой себе дядько. Пидстаркуватий… А одягнений… Як вси одягнений…

— Так… А говорили о чем?

— Та який же у нас разговор, ясновельможный пане… Так себе, селяньска розмова…

— Значит, так себе… И по дороге ничего интересного не было?

— А що ж по дороге може бути? — успокоился Меланюк. — Дорога як дорога…

Вальчак уже понял, что Меланюк либо умело выгораживает своего спутника, либо говорит правду. И тут следователь, перегнувшись через стол, внимательно посмотрел на обувь арестованного.

— Сапоги на тебе те же были?

— А яки ж? — удивился Петро. — Других не маю…

— Следы ими оставил?!

— Яки слиды?

— Вот эти! — Вальчак выхватил из стола и ткнул Петру под нос фотографию. — Ну?.. Зачем в сарае сидели?

И тут Петро сплоховал. Он уже приготовился отвечать в одном плане, а о сенном сарае даже не думал. Меланюк непроизвольно облизал губы и сбивчиво ответил:

— То так заходили… Дядько перевзувавсь.

— Да?..

Вальчак демонстративно погладил лежавшую на столе пачку «Мевы», но Петро уже овладел собой и с жаром ответил:

— Ну курити хотив! Я гадав, вин й мени дасть, а пачка порожня, от вин и кинув.

— Иш ты, выкинул… А чего тогда бегом бежали?

— Та не бигли ми зовсім… Там же снегу багато.

— Багато… — передразнил Меланюка Вальчак. — А как вышли, что, меньше стало?

— Та не в тому дило. Як виходили, в лесу хтось з ружья пальнув. Так той дядька, що зи мною був, аж присив…

Едва Вальчак услышал о выстреле, как внутри у него что-то дрогнуло, и он еле-еле заставил себя сохранять кажущееся спокойствие.

— Это где ж стреляли-то?

— А десь позаду, за косогором…

Меланюк даже поднял голову, как будто посмотрев на этот самый косогор.

— А чего там стрелять? — деланно удивился Вальчак.

— А я знаю? — пожал плечами Петро. — Може пани дзиков били…

— Кабанов, значит… — Вальчак выдержал паузу. — А лыжника с лошадью ты там не видел?

— Чом ни? — спокойно отозвался Петро. — Проезжав. Як ми в сарае були.

Для внутренне собранного Вальчака ответ показался уж слишком равнодушным, и следователь рубанул с плеча:

— Так вот, Меланюк, ты обвиняешься в тягчайшем преступлении… В убийстве поручника Гжельского!

— Яке вбивство?.. — опешил Меланюк. — Який поручник?..

— Тот самый лыжник и есть поручник Гжельский, — четко, с расстановкой пояснил Вальчак.

— Да вы што, сдурели, пане, чи що?!.. — Меланюк аж подскочил на своем табурете. — Той пан в лис кататись поихав, а ми соби дальше пишли!

И вот тут Вальчак в первый раз по-настоящему удивился. В то, что этот селюк может играть так искренне, он не верил, да и немалый опыт говорил, что Меланюк слышит об убийстве впервые. Следователь ожидал истерики, отрицания, всего чего угодно, но только не возмущения. Оставалось одно — начинать все сначала, и подперев подбородок ладонью, Вальчак тихо сказал:

— Может быть, может быть… Да, похоже, парень, что сам ты и не стрелял, только расскажи-ка мне все с самого начала и правду…

* * *

Если идти по улице Легионов от собора к старому замку, то первый же поворот направо уводил прохожего от городского шума в уютный покой новомодной застройки, где вдоль выложенной дорогой «косткой» проезжей части выстроились в ряд респектабельные дома. Здесь, совсем рядом с центром, буквально в нескольких шагах от него, наслаждались тишиной люди, составлявшие элиту польского воеводства. Именно сюда в эту улочку только что свернул пан Казимир Дембицкий и не спеша зашагал по аккуратным, тщательно очищенным от снега и наледи плиточкам тротуара.

Он дошел до дома № 6, со скучающим видом посмотрел по сторонам и, неторопливо войдя в подъезд, начал подниматься по парадной лестнице. На площадке третьего этажа он остановился. Нажав кнопку электрического звонка, пан Казимир ждал. Через некоторое время дверь распахнулась. Майор ожидал увидеть горничную или лакея. Но перед ним явно стоял сам хозяин. Еще молодой, но уже начинающий полнеть мужчина с пышными великопольскими усами, одетый в домашнюю куртку с бранденбурами.

— Пан Игнаций Мышлаевский? — Дембицкий слегка поклонился.

— Да. С кем имею честь?.. — хозяин гордо вскинул голову.

— Дембицкий. Из Варшавы.

— Прошу… — Мышлаевский сделал широкий приглашающий жест и еще в передней поинтересовался: — Я слышал, пан нумизмат?

— Разумеется.

Пан Казимир достал из портмоне монетку и отдал хозяину. Тот внимательно рассмотрел ее и только теперь вытянулся в струнку.

— С прибытием пан…

— Майор, — закончил Дембицкий и спросил. — Куда?

Мышлаевский провел гостя через всю квартиру в комнату с большим угловым окном, выходившим сразу на две стены. Напротив одной стороны окна полыхал богато украшенный изразцами камин, а против другой стоял диван, покрытый свисающим со стены ковром, на котором висела целая коллекция старинного оружия. Оценив ее по достоинству, пан Казимир скользнул взглядом по корешкам фолиантов, прятавшихся за стеклами стоявшего тут же книжного шкафа, по придвинутым к камину двум новомодным креслам с подлокотниками в виде танковых гусениц и обратил внимание на скромный литографический плакат, висевший чуть сбоку камина. Майор подошел ближе и наклонился.

— «Чудо на Висле», — вслух прочитал надпись пан Казимир и повернулся к хозяину. — Как я понимаю, этот плакат здесь не случайно?