Зерно жизни - Дмитрий Хван

— Михалыч! Что на задках спрятался?

Бухнувшись рядом и обменявшись рукопожатием, старшина с заговорщицким видом зашептал ему, — ну так что там, что за товарищи в штатском?

— Что происходит-то?

— Не знаю точно, Петя. Там сейчас ''Профессор Штокман'' стоит. Второй день уже стоит, туда время от времени что-то, а то и кого-то подвозят. Мне кажется, что-то там рвануло.

Пётр поднял брови, а Михалыч продолжил, — может радиация, может химия какая, кто знает? Полигон всё-таки, — Михалыч отрешённо посмотрел на Петра.

— Фигово, — протянул старшина.

— Да, не к тёще на блины. Ну а что ты хотел — служба такая.

— Ну, тогда бы должны средства защиты уже раздать, сейчас не спешка восемьдесят шестого, да и мы не солдатики. Так что вряд ли радиация.

— Это да, не спорю, — поставил точку в автобусном разговоре Михалыч.

В окне проносились склады причалов, мелькали компании моряков и портовых рабочих, трудовой день порта продолжался. Танковый трюм БДК был забит стройматериалами и оборудованием. Там же находился ГАЗ-66 с кунгом и два армейских УАЗа. Анатолий Михайлович, деловито сновал по трюму, проверяя, как закрепили и распределили груз. Отряд морской пехоты был размещён по кубрикам. Главный человек на корабле — капитан второго ранга Фёдор Андреевич Сартинов и человек, взявший на себя бразды правления операцией, представившийся ему как Павел Константинович, сидели тет-а-тет в капитанской каюте.

— Хотелось бы от вас, Павел Константинович услышать не официальную версию нашего выхода в море, — начал капитан, когда чай уже был налит и все формальные вопросы были заданы.

— Да, конечно, сейчас самое время. Кстати, Фёдор Андреевич, называйте меня просто по имени.

— Да и люди не дураки, Павел, они понимают, что одиночный выход в море со сбором отпускников, с задачами обычного похода, это довольно натянутое основание, продолжил капитан.

— Логично, было бы странно, если бы они думали иначе, — улыбнулся Павел и продолжил.

— Ситуация у нас такая, на острове Южный, архипелага Новая Земля недавно была засечена странная аномалия. Кхм, скажем так — экстремальный тепловой и световой выброс, на локальной площадке. Погибло пять человек, трое пропали без вести. Есть пострадавшие — ожоги и наружные и повреждения дыхательных путей. Почти все пострадавшие и погибшие — иностранцы из секты Гринпис.

Тут Павел позволил себе ухмыльнуться.

— Хуже всего то, что об этом уже знают янки. Американцы из группы экологов успели проинформировать о случившемся происшествии своих коллег в Мурманске, а те связались с базой американцев в Норвегии. Они склонны винить в произошедшем наших военных, думают это наши новейшие разработки неконтактного оружия. Что мы испытывали на них какое-то вундерваффе.

— Да уж, ситуация странная, а военные точно не имеют к этому отношения?

— Можете мне верить на слово, капитан. Тем более что пропали без вести также и два парня из НИЧа. Пропали в своего рода колодце при обследовании места происшествия.

— Не понял насчёт так называемого колодца, — лицо капитана приняло настороженный вид.

— Слово колодец подобрали уже без меня, так как всё, что туда попадает — пропадает.

Лицо капитана из настороженного стало вытянутым, однако, только на секунду. Фёдор Андреевич всё понял.

— То есть наш корабль и приданные морские пехотинцы должны обеспечить безопасность периметра для безопасной работы специалистов?

— Вы совершенно правы, капитан, это ваша задача — пока мы решили обойтись малыми силами, то есть вами, — в очередной раз улыбнувшись, констатировал Павел.

— Эта аномалия ведёт она себя нестабильно, то есть появляется и исчезает — визуально её не видно, но человек её чувствует, появляются неприятные ощущения, сродни тому, что рядом с человеком работают несколькими отбойными молотками, но в полной тишине.

— В общем-то, ясно, а что с парнями-то произошло, как они сейчас?

— А никак, — буркнул Павел.

— То есть, — вскинул брови капитан.

— Я же сказал, пропали… Совсем пропали, исчезли в аномалии, этом колодце. Никаких следов, просто исчезли и всё.

Боевая штурманская часть, как обычно, не подвела — ''БДК-152 ткнулся носом в недавно освободившийся ото льда берег. Аппарели корабля опустились, началась разгрузка трюма: стройматериалы, ящики с оборудованием, инструменты, тюки с одеждой, медикаменты, цинки с патронами и множество всего прочего, что было нагружено в Североморске, вплоть до раскладных креслиц для учёной части экспедиции. Ставились большие армейские палатки, производилась наладка оборудования и связи, безо всякой суеты и лишнего шума, морпехи сразу заняли периметр вокруг аномалии. Учёные специалисты начали с определения границ аномалии, для начала зафиксировали её по низкочастотным колебаниям давления воздуха с помощью микробарографа. Посредством направленных на аномалию инфракрасных лучей удалось воочию её увидеть. В воздухе висело бесцветное марево, изредка подрагивающее и переливающееся слабыми бликами света, идущими как бы изнутри. Нижней частью аномалия уходила в землю, верхней — сужаясь, создавая, таким образом очертания наполовину ушедшего в землю зерна. По структуре больше всего это напоминало жидкое стекло. Люди, стоящие вокруг подсвеченной аномалии, с застывшим на лицах восхищением наблюдали эту волшебную картину. Павел неспешно подошёл к светящейся аномалии и, преодолев небольшое внутреннее сомнение, мягко дотронулся до поверхности аномалии, несмотря на предостерегающий жест профессора Радека. Пальцы его мягко обволокло, субстанция не была похожа ни на жидкость, не на эфир, она вообще не была похожа на что-то объяснимое. Это скорее был сухой песчаный ветер, зовущий за собой. Павел с трудом отбросил наваждение и отдёрнул руку, что отметил — с немалым сожалением. Радек вопросительно уставился на начальника экспедиции.

— Попробуйте, если есть желание. Но осторожно, затягивает… — с неким удивлением отметил Павел.

Рабочие за пару часов соорудили вокруг аномалии каркас, определив, тем самым, её границы. Затем они стали размечать территорию под постройку ангара, так как аномалию следовало срочно упрятать от чужих глаз, да и для нормальной работы учёных требовалась крыша над головой. А постоянно прописанный на Новой Земле резкий, порывистый ветер, не давал непривычным к нему людям спокойно заниматься своими делами. Другое дело — привыкшие к этому флотские, такие как старшина Карпинский, который после тёплого кубрика, стоял на продуваемой палубе, да наблюдал за работой на берегу. Наблюдал и чувствовал непонятную зависть к Новикову, своему школьному дружку. Ваське, который рассказывал ему удивительные вещи про парящее в воздухе жидкое стекло, воскрешая в памяти Карпинского прочитанные им сотни фантастических рассказов, да просмотренных фильмов. Смотря на берег, Пётр видел, что там затевалось что-то действительно серьёзное, очень важное. Причём Пётр ясно понимал неким шестым чувством, что они — те, кто прибыл сюда на БДК, лишь первая часть, самый мелкий винтик того процесса, что скоро тут закрутится на полную катушку.

Ну и ладно, всё-таки, чёрт возьми, а приятно чувствовать себя причастным к чему-то секретному и таинственному.

— Опять меня в романтики потянуло, — усмехнулся Пётр над самим собой.

Успевший до развала СССР немного попутешествовать по огромной стране благодаря отцовской службе, поучаствовать в нарождающемся взамен раскуроченной пионерской организации скаутском движении, полазать в горы, да чуть не утонуть благодаря собственной любознательности в Байкале — это был Пётр. Который главным своим богатством считал стопки советских научно-популярных журналов, да полки, полные книг. Друг Карпинского, сержант из морской пехоты, Василий Новиков, был уже на давно берегу, в самом центре событий — нёс караул у некоей пространственной аномалии. О чём он и рассказывал своему другу в кубрике корабля, когда его отделение отправлялось на отдых.

— Ёшкин кот, Васька! Как бы мне хотелось тоже так же быть поближе ко всему этому!

Васька лишь ухмылялся в ответ, в очередной раз повторяя глупую шутку о первой статье старшины. Группа морпехов сержанта Новикова отдыхала в офицерском кубрике БДК, туда же проскользнул и Пётр Карпинский.

— Ну что там творится, Вася?

— Сегодня закончили ангар сооружать над аномалией, не всем теперь на ветру стоять. А там, красиво, аномалия эта светом переливается. А, кстати, когда подходишь к ней ближе, то тебя трясёт мелкой дрожью, отходишь — нормально.

— Ничего себе, — протянул Пётр.

— Я смотрю ты поближе хочешь эту зеркальную аномалию увидеть, Петруха?

— Спрашиваешь!

— Ну ладно, уговорил — в следующий наряд будешь морпехом, вон Санёк отдохнёт, ему что-то нехорошо стало от этих трясок.