Нефритовый кубок - Джеральд Старк

– Тогда что умеешь? – поинтересовался уль-Айяз.

– Немножко драться и больше ничего, – обескураживающе честно ответил мальчишка-варвар.

Шетаси с трудом оторвался от табурета, выглянул в окно своей каморки, убедился, что Рекифеса вблизи не наблюдается, и вполголоса осведомился:

– Тогда на кой ляд ты вообще вздумал податься в сыскные? Шел бы в вышибалы, а то в охранники к какому-нибудь купчишке…

– Не хочу, – твердо заявил провинциал.

– Чего ж ты тогда хочешь?

Конан набрал побольше воздуха и разразился речью – похоже, старательно обдуманной и едва ли не затверженной наизусть. Смысл ее улавливался без труда, и Шетаси только головой покачивал от изумления: не переводятся же на земле подобные восторженные юнцы!

Неведомо откуда взявшееся порождение Полуночи вбило себе в голову, что человекоохранительное ремесло – единственное достойное занятие в Шадизаре. Перечислялись дедовские заветы («Дед у тебя, должно быть, варвар еще тот…» – подумал еле сдерживавший зевоту старший письмоводитель), благочиние («Слово-то какое знает, и произносит почти без ошибки!»), высказывалась горячая надежда на приличное вознаграждение («А порой, надо признать, мыслит здраво…») и упоминался неведомый предок, также исполнявший в родных краях гостя должность порядкоблюстителя.

Наконец Конан выдохся и замолчал, вопросительно косясь на многозначительно прижмурившегося уль-Айяза.

– В Шадизаре давно живешь? – осведомился старший письмоводитель городской управы.

– С нынешней весны…

– Просто удивительно, как долго ты умудрился протянуть, – вздохнул Шетаси. – И еще удивительнее, малыш, какая невероятная каша булькает у тебя в голове.

Выражение физиономии будущего стража Закона стало чуточку опешившим. Должно быть, он ожидал совершенно иной встречи.

– Ничего, все мы когда-то были молодыми и глупыми, – фальшиво обнадежил приунывшего воспитанника уль-Айяз. – Держись меня и не пропадешь. Кстати, я – Шетаси уль-Айяз. Можно просто Шетаси. Постарайся обойтись без всяких там «достопочтенных» и «высокорожденных», и мы наверняка поладим. Ну, с чего начнем твое, с позволения сказать, обучение? Город знаешь?

– Немного, – визитер освоился на новом месте, снял с табурета толстенную стопку описаний нераскрытых дел и уселся. – Квартал Нарикано – я там живу. Квартал Сахиль, Ночную Пустошь, базары, Каменный рынок…

– На рынках кошельки резал? – как можно строже рявкнул Шетаси.

– Друзья пытались научить, ничего не вышло, – нехотя признался Конан.

– Понятно, – пробурчал старший письмоводитель, помыслив при этом: «Прислал же Митра бездаря…». Заплывшие жиром сонные глазки Шетаси встретились с твердым взглядом варвара, и от сквозившего в сем взгляде искреннего рвения старый сыскарь впервые ощутил неясное беспокойство.

– Почтенный Наставник, а что я должен делать? – осмелев, произнес Конан. Шетаси рявкнул:

– Сказал: никаких титулов! Не люблю подхалимов, – кряхтя, он выбрался из-за казавшегося таким уютным стола, оказавшись при этом вдвое толще и на голову ниже долговязого варвара, и возгласил: – Что до обучения, так это можно, это мы мигом… Для начала, сынок, пойдем-ка прогуляемся.

Мальчишка с готовностью вскочил. Раздалось лязгающее звяканье, и уль-Айяз увидел на поясе новоявленного Стража Когорты косо болтающиеся ножны с вложенным в них новеньким гладиусом скверной ковки, коими обычно вооружали городскую стражу.

– Где взял такую дрянь? – возмущенно спросил он, тыча пальцем в ножны.

– На оружейном складе выдали, – с гордостью ответствовал Конан. – По приказу его светлости Рекифеса. Велели всегда носить… А что?

– Убери и спрячь, – распорядился Шетаси. – Ты всерьез намеревался расхаживать с этим по городу?

Он негодующе фыркнул, удивляясь провинциальной наивности, и приступил к сборам. Один стилет – в ножны, спрятанные под рукавом рубахи, второй – за отворот сапога. Кошель, набитый медью – прицепить к поясному ремню на видном месте. Если срежут, не жаль. Другой кошель, с серебряными талерами и туранскими суффи, уль-Айяз старательно запрятал в пояс, дабы ничьи не в меру проворные ручонки не смогли до него добраться без ведома хозяина. Прихватив залитую свинцом дубинку, Шетаси оглянулся на подопечного, с живым интересом следившего за его действиями.

– Жаль, Рекифес только одного тебя прислал, – хмыкнул почтенный уль-Айяз. – Вечно его высокомудрая светлость чего-нибудь недодумает… Двоих бы мне таких, как ты – цены б вам не было.

– И что тогда? – недоуменно вопросил начинающий человекоохранитель. Шетаси всплеснул руками:

– Как что? Носили бы меня в паланкине, хоть какая-то польза! – и оглушительно заржал. Варвар подумал и, к немалому удивлению достопочтенного старшего письмоводителя, захохотал еще громче.

«Ничего парнишка, – удовлетворенно подумал уль-Айяз. – Шутку понимает. Пожалуй, сработаемся».

Между тем Конан веселился совсем по иному поводу – представив себе тощего Ши в роли носильщика. Шетаси отер пот со лба и скомандовал:

– Ну, чего ждешь? Кидай свою железяку в угол и пойдем. Эх, молодежь… Учить вас и учить!

* * *

Первую прогулку по Шадизару в обществе достопочтенного Шетаси Конан запомнил надолго. Киммериец самоуверенно полагал, что друзья ознакомили его со всеми достопримечательностями и он более-менее освоился с царящими здесь порядками. Во всяком случае, мог с первого взгляда отличить кучку зевак, глазеющих на скорпионьи бои, от вроде бы совершенно такой же кучки, погруженной в созерцание игры «Камень, нож, листок».

Шетаси уль-Айяз удостоил подобные сборища наименования «мелочи пузатой», с чем Конан молча согласился. При виде с достоинством топающего по пыльной мостовой письмоводителя Сыскной Когорты игроки и зрители мгновенно брызнули врассыпную, растворившись в узких грязных переулках.

– Мелочь пузатая, ни к чему не годная, – повторил уль-Айяз и решительно свернул в сторону видневшейся неподалеку островерхой башенки зеленого цвета. Это место Конан тоже знал – площадь Благословений, примыкающая к главному митрианскому храму города. Площадь как площадь, ничего интересного. Зачем Наставнику понадобилось сюда тащиться?

Конан еще не решил, как относиться к человеку, с которым его познакомил дознаватель Рекифес. Понятно, что воин из уважаемого Шетаси, чей живот напоминает вместительный пивной бочонок, никакой. Надо полагать, единственное достоинство уль-Айяза – отличное знание шадизарской жизни. Тоже неплохо и полезно. Стоит повнимательнее слушать его рассуждения, пусть они чрезвычайно многословны и не всегда вразумительны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});