Колония - Виталий Владимиров

Я приводил еще какие-то доводы Алене, но она, судя по всему, не слышала меня. Что делать?.. В нелегкие минуты своей жизни военный атташе России во Франции генерал Игнатьев, пятьдесят лет отслуживший в строю без страха и упрека, брал чистый лист бумаги и расчерчивал его надвое. Также сделал и я:

- Смотри, Ленусь, справа все "за", слева все "против".

- Что я должна разделить? - изумленно спросила меня Алена. - Что? И кого? О чем ты говоришь? Как мне разделить родителей и Юленьку надвое, себя пополам? Соображаешь, что предлагаешь?

Граница...

Случится так, что мы ее пересечем и все разделится. Кто-то и что-то останется по ту сторону, мы и что-то станем по другую. Черно-белый полосатый столб разделит все, что было здесь и там, пройдет через души, взгляды, судьбы...

- Спать пора, - устало сказал я и погладил Ленку по голове. - В четверг - к врачам. Немолодые уже, нельзя нам волноваться...

- Утро вечера мудренее, - поняла она меня.

Глава третья

Для отъезжающего надолго заграница начинается с загранкабинета в ведомственной поликлинике, для отъезжающего в короткие - с кабинета врача, где состоишь на учете...

И где я только не состою на учете?

В отделе кадров хранится серая трудовая книжка, где всего три скучных записи. За первой - шальная юность, пролетевшие, как один день, студенческие годы, чистое небо двадцатого съезда, салют Московского фестиваля, бескрайние поля целины. За второй - восемь лет в отраслевом издательстве, редактирование, журналистика, за третьей - АПН, и ни слова о главном - над чем трудился больше всего в жизни - о стихах, о сценариях, об Образе и Слове.

В парткоме тоже есть моя учетная карточка. Член КПСС. А как иначе?

И, конечно, член профсоюза. Даже не припомню какого. Раньше числился в тред-юнионе работников культуры, сейчас, кажется, в "школе коммунизма" совслужащих. Впрочем, какая разница? Что профсоюз, что местком, что цехком, даже ВЦСПС - все на одно плакатно-профсоюзное лицо. Из года в год одно и то же - почему паршиво кормят в столовой и где получить хороший продуктовый заказ? Квартира у меня есть, из пионерского возраста Сережка уже вышел, соцстраховской путевки не достать.

По документам Госавтоинспекции имею права и право водить личный автотранспорт. Право имею, транспорта нет. Как скопить, где купить, как обслуживать? А ремонт? А запчасти? А бензин?

Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту, как и Красный крест регулярно получают с меня взносы. Я обязан добровольно их сдать, иначе я - непатриот. Отсюда и выводы.

Получают мои копеечные дотации и Общество охраны памятников культуры. Но пока куда больше средств тратится на их уничтожение, чем на реставрацию.

Что же, куда ни кинь - везде клин? Нет, есть общество, которому членские взносы я плачу исправно и с удовольствием платил бы больше "Спартак". Мой футбольный фаворит. Состою также в яхт-клубе "Водник", но яхта - особый разговор, алые паруса души.

С точки зрения жилищно-эксплуатационной конторы Истомин Валерий Сергеевич - ответственный квартиросъемщик однокомнатной квартиры полезной площадью девятнадцать и семь десятых квадратных метра, совмещенный санузел, большая кухня, одиннадцатый этаж, улицы Гиляровского, Щепкина, Дурова. Старая Москва, снесенная Олимпиадой.

Абонент Московской телефонной сети. Своей очереди на телефон ждали пять лет.

Больше двадцати лет - член творческого Союза Журналистов СССР. По секции очеркистов. Почему очеркистов? Ближе к литературе.

Счет мой в государственной трудовой сберегательной кассе отражает нечастые, но крутые взлеты и падения, - перевели гонорар и тут же раздали долги. Есть карточка с моей фамилией и в родной бухгалтерии, где два раза в месяц получаю зарплату: сто восемьдесят минус взносы, минус алименты, минус квартплата, газ, свет, телефон, остается сто минус единый проездной билет на все виды транспорта, кроме такси. С гонорарами и премиями плюс Аленины сто двадцать - где-то триста на круг. Минус расходы на детей. В целом концы с концами сводим, но не всегда, поэтому я еще и член кассы взаимопомощи. Но запасов "на черный день" нет и в помине. Заграница поможет, хорошо поможет.

В разных городах, в разных районах, в разных отделах записей актов гражданского состояния так записано пером, что не вырубишь топором, что родился, что три раза женился, один раз развелся и овдовел. И что от первого брака сын. Сережка.

С учета в противотуберкулезном диспансере меня сняли через три года, как получил квартиру.

Не упомню, да и не в этом суть, где я еще отмечен, зарегистрирован, внесен?.. Да, конечно же, в Министерстве иностранных дел СССР, в синем служебном паспорте вклеена моя фотография. Смотрю прямо и напряженно. Простое лицо рядового советского гражданина. Эту фотографию рассматривали и сличали ее с моим настоящим лицом в Европе, Азии и Африке, Латинской и Северной Америке. Иногда враждебно, иногда доброжелательно, чаще всего - с профессиональным вниманием. Каким же я им представлялся? Им или кому-то другому, но кто бы ни читал мои документы, паспорта, удостоверения, билеты, карточки, каждому я виделся по-своему, одной стороной, сколками, срезом, гранью - целого меня не знает никто.

Даже Алена. Но любовь преодолевает и это препятствие.

Вот и тогда , в очереди в загранкабинет, мы сидели рядом на стульях и читали предусмотрительно взятые из дома книги: Лена - "Унесенные ветром", а я - "Сад радостей земных", и казалось, ничто не могло оторвать ее от этого занятия, уж больно ей нравилась книга, но все равно, время от времени она поднимала на меня глаза и безмолвно спрашивала - как ты? А я успокаивающе ей улыбался - все в порядке, маленький, все будет хорошо.

Все будет хорошо, думал я, глядя в книгу и не видя текста, если мы получим справки о здоровье, а процедура эта весьма длительная и коварная. Сначала надо сдать анализы, попасть к терапевту, сделать электрокардиограмму, пройти флюорографию, принести справки, что не состоишь на учете в психдиспансере, тубдиспансере, у нарколога, затем окулист, ухо, горло, нос, дантист, хирург, невропатолог. К каждому эскулапу предварительная запись, талончики, очереди. Каждый напишет свое заключение, и со всем этим ворохом - опять в загранкабинет.

Окончательный диагноз поставит женщина. Баба Яга. С лицом старой ведьмы: нос крючком, запавшие злые глаза и глубокие морщины. Говорят, что мужчин она не трогает, а вот женщинам оказывает самое пристальное внимание. Особенно украшениям, которые на них надеты: кольца, серьги, кулоны, брошки, цепочки... А мало ли у слабого пола всяких болячек? Смотрит Баба Яга на заключения специалистов и задумчиво говорит, куда же вам, голубушка, с такими расстройствами менять климат, наш здоровый московский воздух на тропическую жару? Многие заранее специально надевают что-нибудь одно, чтобы оставить в загранкабинете.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});