Письма, телеграммы, надписи 1889-1906 - Максим Горький

с него слово, что он укажет мне промахи в газете, затем дважды писал ему в Нижний, прося об этом же, — он не ответил мне ни разу и несколько раз резко заявлял Костерину, что газета ведется неровно и пригласить Дробышев[ского] необходимо скорее.

Нужно бы мне говорить о всем этом, ибо я полагаю, что я ближе к Н. П., чем Костерин, — он человек не нашего поля, — и как ни порядочен, а все-таки в конце концов — купец.

Я, право, не знаю, что мне теперь делать, — Костерин имеет о А. А. очень нелестное мнение как о газетчике.

В этом виноват Н. П., сам отрекомендовавший А. А. как человека «вялого» и «тяжелого» и теперь так настоятельно рекомендующий его. В этом противоречии Кост[ерин], очевидно, подозревает что-то нелестное Для Н. П.

Я же стою в очень трудном и смешном положении.

Редактировать газету я не способен, о чем уже и заявил Кост[ер» ну], но принужден, ибо кроме некому. Работы много, и я очень утомляюсь.

Мои доказательства, что я ближе и лучше Н. П. знаю Дробыш., — в глазах Кост. не имеют веса, он не верит в мое знание людей (в чем он и прав) и, кажется, подозревает и меня в какой-то хитрой механике, якобы подводимой под него мною совместно с Н. П.

Ото всей этой канители у меня заплуталась голова в целой паутине неприятных противоречий, и я теряюсь.

А тут еще К[остерин] настоятельно предлагает мне 125 р. за «Очерки» и «Между прочим» и просит скорейшего ответа.

Мне остается сделать вот что: обратиться к Вам с такой горячей просьбой.

Будьте добреньки, В. Г., дайте Костерину письмом рекомендацию А. А. Др[обышевско]го. Ваш авторитетный голос подействует на него; А. А., несомненно, оправдает Ваш отзыв о нем, и «Сам[арская] газ[ета]» станет на твердую почву.

В интересах ее, по моему мнению, имеющей все задатки для того, чтоб стать лучшей газетой Поволжья, — я попросил бы Вас поспешить с исполнением моей покорной просьбы, буде Вы найдете возможным исполнить ее. Я же, поистине скажу, боюсь этого заведования — это дело, на которое у меня не хватит пороха.

Я даже не умею объясняться с разными господами, вроде «советников правления», вице-губернаторов и пр. ужасных существ.

Цензор вынимает из моих писаний ребра, и получается какая-то густая и нелепая каша из разных плохо связанных мыслью слов.

Я чувствую, что порчусь.

Повторяю мою просьбу, В. Г., и очень прошу Вас, дорогой, поскорее ответить мне.

Кланяюсь Вашей семье и знакомым.

Что, Н[иколай] П[етрович] был у Вас?

Ну, как он Вам понравился? Скажите, это очень интересно!

Помните, я писал Вам, что он молод? Не так ли?

А все-таки, знаете, я чувствую себя обиженным ям, и, право, мне будет трудно встретиться с ним, если это должно случиться скоро. До свидания, В. Г. С нетерпением жду ответа.

Искренно уважающий Вас

А. Пешков

Не можете ли Вы кстати сообщить, какова эта Шеррова «История всеобщей литературы», издаваемая в Питере?

И сообщить мне какой-либо источник по истории монголов — кроме Боядур-Хана.Очень интересны эти монголы.

А. Пеш[ков]

Об обидах моих не говорите Н[иколаю] П[етровичу], пожалуйста. Очень прошу об этом потому, что он не умеет извиняться, а будет оправдываться.

11

В. Г. КОРОЛЕНКО

3 [15] октября 1895, Самара.

Многоуважаемый

Владимир Галактионович!

Позволяю себе обратиться к Вам с такой покорной просьбой:

У Вашего знакомого А. П. Маликова есть под Самарой 48 десятин земли в общем пользовании с некиим Сергеевым. Сам Маликов, как по собранным мною справкам оказалось, землю свою — 24 д[есятины] — не эксплуатирует и никаких доходов с нее не получает.

Не будете ли Вы столь любезны — не предложите ли Маликову сдать эту землю в аренду мне и Дмитрию Сергеевичу Кишкину, одному из членов семейства Позерн, человеку в высокой степени честному и моему хорошему приятелю.

Мы с «им давно уже ищем землю под ферму и огороды, и, м. б., г. Маликов облегчил бы до некоторой степени условия аренды ввиду того, что мы оба люди небогатые и страстно [желаем] уйти из жизни города.

За правильность платежа ренты в условленные сроки ручаемся и строго держать свое ручательство — можем.

Будьте же добры, поговорите с г. Маликовым и попросите его — в случае, если бы он пожелал сдать нам свою землю, — изложить условия аренды письмом на мое имя.

Засим мы с Кишкиным приехали бы в Нижний для личных переговоров.

Средства на первоначальные шаги у нас есть и есть кредит.

Очень прошу Вас, добрый Владимир Галактионович, помочь мне в этом деле.

В ожидании Вашего ответа, — с которым просил бы поспешить ввиду конца навигации, — свидетельствую Вам мое искреннее почтение и поздравляю Вас и Вашу супругу с новорожденным.

Поклон от А[лексея] А[лексеевича] и Ю[стиньи] И[вановны].

Она приехала и, конечно, Самарой недовольна.

А знаете, Вл[адимир] Гал[актионович], ребята из «Вестника» пустили про меня по городу весьма поганый слух.

Будто бы в бытность мою летом в Нижнем я, говоря с Вами, подорвал в Ваших глазах кредит их и Чирикове и повысил кредит Ашешова.

Глупо это, но обидно. Им верят люди, мнением которых я дорожу. Слух основан на том, что, когда у Вас был Чириков, — Вы приняли его якобы сухо. В этом-то и виноват я. За кого они Вас-то считают?

И как скверно смотрят на меня.

Я не знаю, как мне опровергнуть этот слух. Обидно мне и больно.

Вообще — всё у меня не ладится.

До свидания, Владимир Галактионович!

От души желаю Вам всего хорошего. И с нетерпением жду ответа от Вас или Маликова.

Ваш А. Пешков

Самара, 3-го октября,

1895.

Фирма Прянишникова предлагает мне издать сборник рассказов. Я отказался. Еще рано, я думаю?

Не знаете ли что о Ромасе? Хотя бы его адрес? Буде знаете, прошу — сообщите.

А. Пешков

1896

12

Н. Ф. АННЕНСКОМУ

Декабрь 1896, Самара.

Уважаемый

Николай Федорович!

Прежде всего — здравствуйте!

Засим прошу Вашего внимания.

Из прилагаемого при сем свидетельства доктора Эрн Вы увидите, что дела мои плохи — и работать я пока не в состоянии. Еле дотянул предподписочное время. Теперь хочу уйти из газеты, — но должен издателю и еще кое-кому в Самаре — и, чтоб расплатиться