Лука Витиелло - Кора Рейли

руку в мою.

— Я буду скучать по ней.

Я посмотрел на свои ноги, на окровавленные носки, ничего не говоря, потому что это было бы слабостью. Мне не позволяли быть слабым. Никогда.

• ── ✾ ── •

Чезаре сильно ударил меня в живот.

Задыхаясь, я упал на колени. Марианна с резким вздохом отложила спицы. Прежде чем он успел ударить меня по голове, я откатился в сторону и вскочил на ноги, затем поднял сжатые кулаки.

Чезаре кивнул.

— Не отвлекайся.

Я стиснул зубы и симулируя атаку сверху рванул, затем ударил его кулаком в бок. Он хмыкнул и отпрыгнул назад. Чезаре давал мне уроки борьбы с тех пор, как мне исполнилось три года.

Чезаре отступил от меня.

— Ты будешь непобедим, когда вырастешь.

Теперь я хотел быть непобедимым, чтобы не давать возможность отцу причинять нам боль. Я уже был намного выше и сильнее других детей в школе, но мне нужно было быть еще сильнее.

Я начал стягивать перчатки. Чезаре повернулся к Маттео, который сидел на краю боксерского ринга, подтянув ноги к груди и нахмурившись.

— Твоя очередь.

Мой брат никак не отреагировал, уставившись в пространство. Я бросил в него боксерскую перчатку. Он задохнулся, потер голову, взъерошил каштановые волосы и нахмурился.

— Твоя очередь, — сказал я.

Он поднялся на ноги, но я видел, что он был в плохом настроении. Я знал почему, но очень надеялся, что он оставит это при себе.

— Почему мы не присутствуем на похоронах мамы?

Марианна направлялась в нашу сторону. Я бросил в него вторую перчатку.

— Заткнись.

Он топнул ногой.

— Нет! — он спрыгнул с боксерского ринга и направился к двери спортзала. Что он делает?

— Маттео! — крикнул я, догоняя его.

— Я хочу с ней попрощаться! Это несправедливо, что она одна.

Нет, нет, нет! Почему он должен был говорить что-то подобное, когда другие люди были вокруг? Я не оглядывался на Чезаре и Марианну, но знал, что они слышат каждое слово.

Я схватил Маттео за руку незадолго до выхода и дернул его назад. Он попытался стряхнуть меня, но я был сильнее его. Он посмотрел на меня заплаканными глазами.

— Перестань плакать, — резко прошептал я.

— Разве ты не хочешь попрощаться? — прохрипел он.

Моя грудь сжалась.

— Она не попрощалась с нами, — я отпустил Маттео, и он снова заплакал.

Марианна положила руку ему на плечо, но не на мое. Она научилась. Каждый раз, когда она пыталась утешить меня в последние несколько дней, я стряхивал ее руки.

— Это нормально грустить.

— Нет, не нормально, — твердо сказал я.

Неужели она не понимает? Если отец узнает, что Маттео льёт слезы после смерти нашей матери, особенно когда рядом Чезаре, он накажет его. Может, он выжжет ему глаз, как грозился сделать со мной. Я не мог этого допустить.

Я взглянул на Чезаре, который стоял в нескольких шагах от меня, разворачивая ленту с запястья.

— Наша мать была грешницей. Самоубийство — это грех. Она не заслуживает нашей скорби. — повторил я то, что сказал мне пастор, когда мы с отцом ходили в церковь.

Я этого не понимал. Убийство тоже грех, но пастор ничего не говорил отцу об этом.

Марианна покачала головой и грустно коснулась моего плеча. Почему она должна была это делать?

— Ей не следовало оставлять вас одних, мальчики.

— Она никогда не была рядом с нами раньше, — сказал я твердо, сдерживая свои эмоции внутри себя.

Марианна кивнула.

— Знаю, знаю. Твоя мать…

— … Была слабой, — прошипел я, отстраняясь от ее прикосновения.

Я не хотел говорить о ней. Я просто хотел забыть о ее существовании, и хотел, чтобы Маттео перестал смотреть на этот дурацкий нож, как будто он убьет его.

— Не надо, — прошептала Марианна. — Не становись таким, как твой отец, Лука.

Это то, что бабушка Марсела сказала, прежде чем умерла.

Бабушка выглядела худой и маленькой. Ее кожа казалась слишком большой для ее худого тела, будто она одолжила ее у человека вдвое больше ее.

Она улыбнулась так, как никто никогда не улыбался мне, и протянула свою старую руку. Я взял ее. Ее кожа была как бумага, сухая и холодная.

— Не уходи. — потребовал я.

Отец сказал, что она скоро умрет. Вот почему он отправил меня в ее комнату, чтобы я понял, что такое смерть, но я уже знал.

Бабушка слегка сжала мою руку.

— Я буду присматривать за тобой с небес.

Я отрицательно покачал головой.

— Ты не сможешь защитить нас, когда будешь там.

Ее карие глаза излучали добро.

— Скоро тебе не понадобится защита.

— Я буду править всеми, — прошептал я. — Тогда я убью отца, чтобы он больше не мог навредить Маттео и матери.

Бабушка коснулась моей щеки.

— Твой отец убил своего отца, чтобы стать Капо.

Мои глаза расширились.

— Ты ненавидишь его за это?

— Нет. — ответила она. — Твой дед был жестоким человеком. Я не могла защитить Сальваторе от него. — ее голос стал хриплым и очень тихим, так что мне пришлось наклониться поближе, чтобы услышать ее. — Вот почему я пыталась защитить тебя от твоего отца, но снова потерпела неудачу.

Ее веки затрепетали, и она отпустила мою руку, но я вцепился в нее.

— Не становись таким, как твой дедушка и отец, Лука.

Она закрыла глаза.

— Бабушка?

Я нахмурился, затем оглянулся на Чезаре, который наблюдал за мной, скрестив руки на груди. Слышал ли он, что сказала Марианна? Отец рассердится на нее. Очень рассердится.

Я повернулся на ботинках и пошел к нему, остановившись прямо перед ним и сузив глаза.

— Ты ничего не слышал.

Брови Чезаре поползли вверх. Неужели он думает, что я шучу?

Я мало, что мог сделать. Отец обладал всей властью.

— Ты никому ничего не скажешь, или я скажу отцу, что ты говорил о нем всякое дерьмо. Я его наследник. Он поверит мне.

Чезаре опустил руки.

— Ты не должен угрожать мне, Лука. Я на твоей стороне.

С этими словами он повернулся и направился в раздевалку. Отец всегда говорил, что мы окружены врагами. Откуда мне было знать, кому я могу доверять?

ЛУКА, 11 ЛЕТ

Крики прорвались сквозь мой кошмар, сквозь образы красных ручейков на белом мраморе. Я сел, дезориентированный, прислушиваясь к крикам и выстрелам.

Что происходит?

В коридоре вспыхнул свет, вероятно, от датчиков движения. Я перекатился на край кровати, когда дверь открылась. Высокий мужчина, которого я никогда раньше не видел, стоял в дверях, направив пистолет мне в голову.

Я замер.

Он собирался убить меня. Я видел это по выражению его лица.