К вопросу об Утешении (ЛП) - Грин Саймон

Было время, когда он был полевым агентом. Люди забывали, что Джек Друд был одним из лучших секретных агентов семьи, когда он и весь мир были намного моложе и всё казалось намного проще.

А те, кто помнил, что он делал в мире, предпочитали забывать о том, какие вещи приходилось делать полевым агентам в те времена. Во времена холодной войны. Все трудные и необходимые вещи, которые Джек Друд делал, чтобы сохранить мир в безопасности. Все эти годы, мотаясь по разрушенной Европе, преследуя и настигая за железным занавесом. Тушил сверхъестественные пожары, пока они не вышли из-под контроля. Взрывал сверхнаучных злодеев в их потайных бункерах, тех кто всё поставил на кон, прежде чем они могли выпустить на волю нечто неописуемое. Убивая тех, кого нужно было убить. Но имело ли это хоть какое-то значение? Тех ли он убивал?

Они были отличной командой - Джек и его брат Джеймс, с честью сражались за правое дело везде, где это было необходимо. Но семья разделила их, отправила на разные задания, в разные места, потому что в те дни в тайном мире происходило так много всего. А полевых агентов не хватало. Для всего мира Джеймс стал легендой - он и его удивительные подвиги. Его называли Серым Лисом. Величайший секретный агент своего времени. Оружие, девушки, неоправданное насилие, и он всегда доводил дело до конца. Казалось, куда бы Джек ни явился, все слышали о Сером Лисе. Во всех тайных убежищах и барах на задворках, в кулуарах власти и в самых уединённых местах в мире. И семья… пошла навстречу. Потому что успех Серого Лиса хорошо отражался на семье, а иметь на своей стороне легенду всегда полезно.

Джек Друд делал не менее полезную работу, но он всегда считал, что работа секретного агента заключается в том, чтобы не быть замеченным. Войти, сделать то, что нужно, и выйти; и если ты сделал свою работу правильно, никто не должен знать, что ты вообще там был. Так что Джек… остался незамеченным. Он не стал легендой. О нём почти никто не знал, кроме семьи. И его это, в общем-то, устраивало. Он никогда не считал себя или Джеймса легендой или героем. Просто секретные агенты, выполняющие тяжёлую, необходимую, а порой и неприятную работу. Чтобы все остальные могли спокойно спать в своих постелях.

У семьи Друд есть только один кодекс и один девиз: “Все для семьи”. Друды служат семье, потому что семья служит великой цели. Друд получают всё самое лучшее, потому что им приходится отказываться от всего остального, что имеет значение. Никому не дано уйти или жить своей жизнью. Никому не дано познать покой, пока мир ещё нуждается в спасении. Каждый Друд будет служить на своём месте.

Оружейник не возражал против того, чтобы стать полевым агентом. Но не совсем. Там, на поле боя, было волнение и романтика. Ощущение, что находишься в самом центре событий, делаешь что-то важное… но ещё там были кровь, ужас и смерть. Слишком много смерти. Джек никогда не получал такого удовольствия от работы, как Джеймс. Серый Лис был рождён для полевой работы. Рождён, чтобы проникать на тайные базы, красть секретные планы, соблазнять любовницу злодея и уходить с улыбкой на лице. Джек тоже иногда так делал, но он не мог отделить моменты триумфа от всего того тёмного и мерзкого, что сопутствовало этому. Преданные невинные и брошенные люди, тела в переулках и разрушенные семьи. Джеймс никогда не оглядывался назад, но Джек не мог отмахнуться от сопутствующего ущерба, связанного с его успехами. Ему не нравилось большинство людей, с которыми ему приходилось иметь дело в качестве полевого агента, и очень не нравились некоторые вещи, которые ему приходилось делать, чтобы сохранить Мир. Злодеи, которые плакали, когда он стрелял им в лицо, женщины, которые плакали, когда понимали, что их использовали обе стороны, чтобы получить от них информацию, союзники, которых он предал, ради получения информации, и политики, к которым его семья не позволяла ему прикасаться, хотя было очевидно, что он - тот самый человек.

Наши зверства были приемлемы, потому что их зверства были гораздо хуже. Это Черчилль сказал? Оружейник долгое время верил в это. Он убивал тех кого нужно было убить. Но прежняя уверенность времён Второй мировой войны была быстро подорвана растущей двусмысленностью политики холодной войны. Когда сегодняшний враг мог стать завтрашним другом или, по крайней мере, союзником. И слишком часто - наоборот.

Оружейник закрыл глаза, чтобы отдохнуть, хотя бы мгновение. Он чувствовал себя ужасно усталым. Казалось, в эти дни он всегда чувствовал себя усталым. Работа никогда не кончалась, сколько бы ты ни вложил в неё сил. Даже если ты работал каждый час, отпущенный Богом, а потом ещё и ещё, пытаясь соответствовать требованиям семьи. Знать, что хороший человек может погибнуть на поле боя, если ты вовремя не предоставишь ему нужное оружие или приспособление. Оружейник то и дело подумывал об уходе на пенсию. Но не было никого, кто был бы готов его заменить. Не было никого, кому он мог бы доверить эту работу и её обязанности. Никто не сможет защитить всех достойных мужчин и женщин на поле боя так, как это делал он. Кроме того, если он уйдёт в отставку, что он будет делать потом?

Он заставил себя открыть глаза и сел прямо в кресле, громко кряхча от усилия. Он порылся в ящиках стола, пока не нашёл свежую пачку Chocolate Hobnobs. Лучшее шоколадное печенье в мире. Он вскрыл упаковку складным ножом, рассыпал полдюжины Хобнобов по рабочему столу, а затем взял одно и осторожно макнул его в кружку с чаем. Он несколько раз помешал печенье. Кружка, в которой чай всегда был нужной температуры, определённо была одним из лучших его изобретений. Вот если бы ему удалось создать пачку Hobnobs, которая постоянно пополнялась бы… Внесу это в список дел… Оружейник осторожно откусил от пропитанного чаем печенья. Чудесно. Одно из самых важных маленьких удовольствий в жизни.

Компьютер издал громкий самодовольный звук, оповещая его о поступлении важного сообщения. Оружейник уставился на машину, пока она не замолчала.

- Ну что? - сказал он.

Монитор компьютера включился и представил ему срочное письмо от Матриарха. Она явно решила, что будет дипломатичнее и, возможно, безопаснее обратиться к нему дистанционно. В письме она спрашивала о причинах отставания при выполнении ряда важных проектов. Включая долгожданный Буджум проектор. Далее в письме приводился список - напоминание Оружейнику о том, что он обещал семье следующие важные предметы (далее следовал удручающе длинный список), которые уже должны были быть готовы к полевым испытаниям. Эта Матриарх хотела, чтобы он знал, что она очень разочарована в нём. И ей очень не хотелось… освобождать его от ответственности, она действительно не хотела бы… Оружейнику надоело читать сообщение, и он удалил его, не дойдя до едва завуалированных угроз, которые, как он знал, будут в конце. Экран монитора погас.

Оружейник скупо улыбнулся. Не то чтобы он не слышал всего этого раньше. Всё будет готово, когда будет готово, и не раньше. Матриарх должна знать об этом. Он говорил ей об этом достаточно часто. Но таковы были Матери: они всегда верили, что их сыновья способны на всё.

Он вернулся к осмотру Оружейной. Здесь было полно лаборантов, охотно рискующих жизнью и рассудком в погоне за знаниями и взрывоопасными предметами. Столько молодых мужчин и женщин… половину из них он не узнавал и не помнил. Пекло, он даже не знал, над чем работает половина из них. Это было большое место, здесь многое происходило… Но было время, когда он знал. Когда он знал бы все их имена и лица, и чем они занимаются. Просто… за эти годы сменилось столько лаборантов. Многие из них приходили и уходили, достигая величия, или рано уходя в могилу. Он начинал привыкать к мужчинам средних лет, подходившим к нему в холле, приветствовавшим его громкими голосами и сердечными рукопожатиями, ожидая, что он вспомнит их по тем временам, когда они недолго работали у него в Оружейной. Перед тем как уйти, чтобы заняться чем-то более важным для семьи.

Оружейник всегда улыбался, кивал и уверял, что, конечно, помнит, но чаще всего не помнил. Проблема заключалась в том, что лаборанты, как правило, представляли собой безликую массу. Они приходили, достойно выполняли работу и двигались дальше. Так и должно было быть. Только он оставался и старел, а лаборанты, казалось, молодели с каждым годом. Они двигались дальше, потому что у них были амбиции, и Оружейник подумал, что помнит время, когда у него тоже были амбиции.