Трезубец Нептуна - Александр Прозоров

Сила гравитации — 1, удаление от центрального светила — 1, плотность планеты — 1, атмосферное давление — 1, уровень освещенности — 1, уровень радиации—1, активность микрофлоры—1, разброс температур—1, скорость вращения—1, длительность суток — стандартная, орбитальный выбег близок к эталонному».

(Рекламная брошюра туристического агентства «Синий лотос»)

Платон Рассольников на мгновение задержался перед черной бездонной пропастью гравитационного лифта и стиснул тросточку обеими руками. Умом он понимал, что гравитационные лифты в десятки раз безопаснее механических, в сотни раз безопаснее орбитальных шлюпок и в тысячи раз — трансгалактических катеров. И тем не менее в кресло катера он всегда садился с легким сердцем, а шахта лифта без единой видимой опоры вызывала у него острый холодок чуть ниже левой лопатки. Но деваться было некуда.

— Сто шестьдесят семь, - сообщил он пустоте перед собой и сделал шаг.

На секунду Рассольников замер в пространстве, после чего ухнулся в свободное падение. Желудок предательски прыгнул к горлу, столкнув на ходу в сторону сердце и зажав легкие. У Платона сбился ритм пульса и перехватило дыхание. И как люди только живут на этой чертовой Земле, с ее дикой перенаселенностью и постоянным прогрессом?

Вспомнить про свое милое двухэтажное бунгало на Гее-Квадрус, без всяких там вакуумно-гравитационных лифтов, зато с бассейном, коротко стриженным газоном из самой обычной местной травы, зеленой изгородью вдоль дороги и трех абрикосовых деревьев Платон не успел— лифт резко затормозил его бренное тело, возвращая желудок на свое законное место, и бесцеремонно выбросил на ярко освещенную площадку.

— Сто шестьдесят седьмой этаж, - сообщил бархатный женский голосок таким тоном, словно напрашивался на стопочку отборной текилы с соответствующим продолжением.

— Сам знаю, - не удержался от ответа Платон и пошел по коридору, громко цокая каблуками по толстому стеклянному полу, под которым перебирали листвой от вентиляции сочные, откормленные мать-и-мачеха, васильки, осока, одуванчики. Придумают тоже…

— Земляне, - презрительно фыркнул Рассольников и толкнул дверь приемной.

— Здравствуйте, - обратила на него свой ясный взор секретарша. - Вы по какому вопросу?

– Мне нужен Дэвид Каннелони. - Рассольников с интересом окинул взглядом румяные щеки девушки, ее чуть задранный носик, округлые плечи и весомую грудь. Кажется, Пиноккио потянуло на «пышечек» — если, конечно, ее не прислали из отдела кадров по квалификационному запросу.

— А разве мистер Каннелони назначил вам прием? — голос секретарши стал заметно суше.

— Иначе с какой бы стати я сюда явился? — Платон постучал по матовой столешнице кончиком трости, и к девушке моментально пришло узнавание:

— Простите, мистер Рассольников. - Она что-то переключила на левой панели. - Профессор вас примет.

Платон толкнул тяжелую створку звуконепроницаемой двери и вошел в кабинет. Сидящий в самом дальнем темном углу, в конце длинного стола из мореного дуба, худощавый человек с коротко стриженными темными кудрями уже поднимался навстречу, широко раскрывая объятия:

— Привет, Атлантида!

— Здравствуй, Пикко!

Полтора десятка лет назад, попивая вместе пивко во время межпланетных олимпиад, забрасывая камнями полицейских во время маршев протеста против индустриализации колонизируемых планет и строительства орбитальных заводов, шляясь по земляческим кабакам во время подготовки к экзаменам, студенты из разных звездных систем даже не подозревали, что закладывают будущую политику государств и монополий, тематику исследовательских центров и музеев, направление развития науки и техники. Однако прошли годы. Бывшие студенты стали хозяевами мелких фирм или начальниками отделений в крупных корпорациях, ректорами институтов и главами государственных департаментов, офицерами армии и корифеями науки. Вполне естественно, при возникновении разных проблем они сразу вспоминали старых друзей и именно им первым предлагали новые заказы, спонсорскую помощь или заявки на перспективные исследования. Только благодаря тому, что ректор Страдфордского университета Дэвид Каннелони, прозванный когда-то Пиноккио за безудержное хвастовство, и Платон Рассольников, получивший тогда же кличку Атлантида, в годы оные вместе вылетели с третьего тура студенческой олимпиады по истории Второй Конкисты, небольшой островной университет ныне мог пополнять свою коллекцию ценнейшими экспонатами, преподносимыми в дар неким независимым археологом, а некий независимый археолог имел возможность время от времени печатать небольшие научные статьи, читать лекции и получать гранты на новые экспедиции.

Как ни странно, именно возможность читать лекции и публиковать статьи Рассольников ценил превыше всего. Это позволяло ему удерживать имидж настоящего историка и предохраняло от прибавки словечка «сомнительная» к его репутации. Два месяца назад Платон подарил университету так называемую железную печать, найденную им на Тибете — небольшой планете, напоминающей шарик из скомканной бумаги, с гравитацией в одну треть стандартной и почти без атмосферы. Подарок был оценен в пятнадцать с половиной миллионов галактических кредитов. Ошалевшие от такой щедрости профессора с подачи Пиноккио едва не присвоили Рассольникову звание «члена-корреспондента», но в последний момент сочли Платона слишком молодым и ограничились титулом «почетного хранителя музея». Мелочь, но приятно. Особенно, если учесть, что звание разрешало «хранителю» безвозмездно проживать на территории университета на полном пансионе — чем Платон с удовольствием и пользовался.

— Ты растолстел, Атлантида! — Дэвид потыкал гостя в живот сухоньким кулачком.

— Я растолстел?! — возмутился Платон. - Ты, Пикко, по себе нормальных людей не равняй! Не все способны прожить на полтора яблока в неделю.

— Йогой нужно заниматься, а не бифштексы с кровью по пять раз на дню трескать.

— Ну уж нет! — Вскинул ладони Рассольников. - Чтобы меня потом сквозняком из палатки унесло? Да я не то что бифштексы, консервы есть готов, лишь бы на тебя не походить!

— Консервы? — профессора Каннелони передернуло. - Тогда уж лучше водку свою хлебай, что ли…

— Пикко, а ты слышал древнюю русскую поговорку: алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах? А уж стопочка текилы пойдет на пользу в любой ситуации.

— Да ты присаживайся, - приглашающе указал хозяин кабинета на два кресла, что стояли у самого окна.

Само собой, кабинет ректора находился на одном из тех двадцати этажей стасемидесятиэтажного дома, что выступали над поверхностью земли. Из окна открывался прекрасный вид на пышные кроны деревьев и серо-стальные морские волны вдалеке. Несмотря на самые угрожающие прогнозы, во время потепления двадцать , первого — двадцать третьего веков Британские острова затопило всего лишь наполовину. Пролив, отделяющий остров от материка, стал немного шире, и все. Теперь, когда климатологи прогнозируют новое оледенение, перспектива куда хуже. Обмеление океанов грозит поглотить полоску воды, отделяющую Британию от прочих народов, — а вместе с ней уничтожить , и ее хваленую самобытность. Рано или поздно, но море уйдет от стен Страдфорда, поднимутся с морских глубин Сардиния и Херсонес, Сидоп и Эдинбург, Губл и Норидж, Атлантида и Бристоль. И остров перестанет существовать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});