У Великой реки - Андрей Круз

Льняное поле огибало выбросившийся в него, подобно полуострову, язык леса, и когда я его обогнул, увидел вдалеке стены Великореченска. Почти что дома, к тому же с удачей. Добыча то вон, в кузове валяется, сюрпризов ждать уже и не следует, похоже, скоро денежки с городского головы получу – и отдыхать. Заслуженно. С ощущением выполненного долга.

В поле заметил парный патруль конных урядников. Двое в длинных плащ-палатках, кожаных фуражках-«комиссарках», с шашками в ножнах и с карабинами СКС, висящими наискось за спиной, стволами вниз, сидели в седлах. Один оглядывал окрестности в бинокль. Прямо картинка из букваря: «Урядники на посту защищают нас от нечисти», тем более, что у конских ног стояла большущая собака с хвостом бубликом и обрезанными ушами – кавказская овчарка. Патруль без собаки считай, что и вовсе не патруль. Собаки (как и кошки, впрочем) чуют нечисть за версту. Человек так не умеет. Но дело к темноте, скоро этот патруль за городскими стенами спрячется. Против того, что ночью выходит на охоту, карабины могут не помочь, равно как и собака.

Вот за что люблю заказы от городского головы, так это за то, что у него все они связаны с одной тематикой: «Зачистить окружающую город местность от чудовищ». А это значит, что не нужно ездить далеко. Часа не прошло, я уже к самым городским стенам подъехал. И тоже до темноты успел, только смеркаться началось. По моей работе так где только ночевать не доводилось, и за возможность делать это дома, в своей постели, большое голове спасибо.

Стены у Великореченска бревенчатые на бетонном фундаменте, как и все, что строится в эти времена в наших краях. А по верху, во множество слоев, увиты «егозой». И перед ними, как перед траншеями времен Первой Мировой войны, на забитые во множестве колья намотана колючая проволока. Не проехать, не пройти. Между проволочными заграждениями и стеной проход оставлен, по нему днем патруль проходит, пеший.

Дорога пошла вдоль стены к Главным воротам. Кроме них есть еще Речные ворота, которые прямо к пристаням городским ведут, и есть ворота Малые, которые все больше по служебным делам используются. Главные же ворота главные и есть. Перед ними огорожен колючей проволокой большой выгон, где днем шумит-галдит небольшой базарчик. Там торгуют хуторяне из аборигенов, привозя в город дары своих садов и огородов, и там же для хуторян держат небольшие лавки городские купцы. Всем так проще. Хуторянам в воротах толкаться-проверяться не надо, и товар для себя они всегда какой-нибудь покупают. Им и инструмент нужен, и одежда, и много что еще. У них своего, кроме еды, и нет ничего больше. А в Великореченске как раз народ пожрать любит, так почему бы не помочь друг другу?

Сейчас рынок почти свернулся. Хуторяне со своими телегами и машинами уже давно разъехались или в городе спрятались, а теперь за городские стены со своим товаром убирались купеческие приказчики. У выезда с выгона стоял камуфляжной расцветки «козел» с раструбом сирены на капоте и красной мигалкой на стальной трубе, торчащей вверх. Возле него топтались еще двое, но без плащей, в кожаных куртках и в тех же кожаных «комиссарках». У обоих на плече по дробовику и по пистолету в кобуре. Эти весь день следили за порядком на рынке.

Вообще, у нас урядники в городе сила немалая. Городок у нас торговый, народу приезжего много, так что возле берега хватает у нас и гостиниц, и трактиров, и игорных домов, и даже борделей. Поэтому жилая часть Великореченска, Холм, отделена от Берега, где все это гульбище гудит, самой настоящей стеной. Не такой, как городская, но и немалой. На Холме всегда тихо, там местные жители живут, даже в трактирах благодать и степенство, а вот на Берегу… В пятницу вечером, скажем, туда и зайти нормальному человеку боязно. Как один писатель из прошлого мира сказал, некто Зощенко: «В ушах звенит от криков и разных возможностей».

Поэтому же в городе у нас урядников много, а хлопцы они все ражие и с хулиганами не церемонятся. И в холодную запрут, и морду набьют, и к судье уволокут. А как судья рассудит, что с тобой делать, так на то его судейская воля. Право у нас все больше процветает английского образца, то есть «прецедентное». Если решит судья однажды, что за драку в борделе полагается два месяца городские нужники вычерпывать, то так и дальше пойдет. Создан прецедент, если по-умному выражаться. И каждый следующий скандалист будет при золотарской бочке вахту нести, покуда двухмесячный срок не выйдет. Очень популярная в нашем городе кара для мелких злодеев мужеска полу. И колодцы-септики всегда чистые.

На воротах, в первом этаже сторожевой башни, в кордегардии, дежурил еще один страж порядка, в звании старшего урядника, а с ним – целых шесть ополченцев. Содержать городу гарнизон не под силу, это уже роскошь, по нынешним временам, вот все мужики городские, да и баб немало, ходят на дежурства. На сторожевые вышки, стены и ворота. Я не хожу, правду говоря, потому как охотники, те, что с лицензиями, и так всегда на городской службе числятся. Нас в любой момент вызвать могут, куда там городу понадобится. С нас даже налог берут именно таким образом – услугами.

Объехал я выгон, тормознул в воротах перед тяжелым бревном со шлагбаумом. Подошел ко мне один из ополченцев, второй его из бойницы страхует. На башне стволы пулеметной спарки уставились в сторону леса, а вот еще двое ополченцев стволы дробовиков на меня навели. Смотрят настороженно, пальцы на спусковых крючках. Не забалуешь. Мы все друг друга знаем, здороваемся, городишко то маленький, да только мало ли кто из дикой земли в город с моей личиной вернулся? Чего в наших краях только не случается…

Ополченец у шлагбаума поздоровался вроде как приветливо, и протянул мне деревянный резной жезл, с костяным округлым наконечником. Я положил левую, с сердечной стороны, ладонь на костяное навершие. Когда выезжал из ворот, я тоже так сделал, и жезл мою ауру запомнил. А теперь должен этот «оттиск» мне обратно вернуть. Если что-то не так, жезл красным засветится, а меня задержат «до выяснения». Вызовут наряд с дежурным колдуном, и тот уже дальше разбираться будет, моя ли аура так изменилась, или кто другой мою личину натянул.

А по-другому в наших краях никак нельзя. Прямо за спиной караульного на тяжелых бревнах боковины башни четыре глубоких следа от могучих когтей, и темные пятна. Уехал так один горожанин в дальнюю дорогу, а вернулся оборотнем. И при проверке успел обратиться, и караульному почти начисто башку снести с одного удара, второй удар уже в стенку пришелся. Оборотня то расстреляли, у тех, кто подстраховывает, половина картечин в патронах серебряные, а вторая половина – заговоренная, парализующая. Такой заряд любого оборотня в клочья рвет, но караульного схоронили, бедолагу. Так то.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});