Смерть, а потом? - Анни Безант

Для себя я полагаю, что такой сильный антагонизм между сторонниками эзотерической философии и сторонниками спиритизма явился результатом путаницы в терминах, и закономерного непонимания каждым того, что подразумевается другим. Один выдающийся спиритуалист недавно раздражённо сказал, что он не видит необходимости в точных определениях, и что он подразумевает под духом все части человеческой натуры, остающиеся после смерти и не являвшиеся телом. Можно было бы аналогично настаивать на определении, что тело человека состоит из костей и крови, а на просьбу определить кровь, отвечать: “О! Я подразумеваю всё, что не кости”. Ясно определённые термины, и твёрдая приверженность им, когда они приняты, по крайней мере, позволят нам всем понять друг друга, а это — первый шаг к любому плодотворному сопоставлению опыта.

Судьба тела

Человеческое тело постоянно подвергается процессу распада и восстановления. Созданное сначала в эфирной форме в матке матери, оно непрерывно строится вставлением новых материалов. В каждый момент крошечные молекулы покидают его; в каждый момент крошечные молекулы текут в него. Уходящий поток рассеивается в окружающей среде и помогает заново строить тела всех видов в минеральном, растительном, животном и человеческом царствах, физическое основание которых является одним и тем же.

“Мысль о том, что человеческий сосуд сложен из бесчисленных жизней тем же способом, что и твёрдая кора нашей Земли, не имеет в себе ничего отталкивающего для истинного мистика… Наука учит нас, что как живой, так и мёртвый организм человека и животного кишит сотнями видов бактерий; и что извне с каждым нашим вдохом нам угрожает нашествие микробов, а изнутри лейкомаинов, аэробов, анаэробов и т. п. Но наука никогда не заходила настолько далеко, чтобы вместе с оккультной доктриной утверждать, что наши тела, как и тела животных, растений и камней, вообще сложены из подобных существ, неразличимых, за исключением самых крупных видов, ни в один микроскоп. Что же касается чисто животной и материальной части человека, то сейчас наука на пути к открытиям, которые во многом подтвердят эту теорию. Химия и физиология — два великих мага будущего, которым суждено раскрыть глаза человека на великие физические истины. С каждым днём всё яснее обнаруживается тождество между животным и физическим человеком, между растением и человеком и даже между пресмыкающимся с его выводком, камнем и человеком. Поскольку тождественность физического и химического строения всех существ установлена, химия могла бы справедливо сказать, что нет разницы между материей, составляющей быка, и материей, составляющей человека. Но оккультная доктрина высказывается ещё решительнее: тождественны не только химические составляющие, но и бесконечно малые, невидимые жизни, что слагают атомы тел горы и маргаритки, человека и муравья, слона и дерева, укрывающего его от солнца. Каждая частица — назовёте ли вы её органической или неорганической — есть жизнь“. (“Тайная доктрина”, том 1, стр. 281, 3-я ред.)

Эти «жизни», отдельные и независимые, являются мельчайшими проводниками непроизвольной жизненности, объединяющей друг с другом молекулы и клетки физического тела, и они втекают и вытекают в течение всей телесной жизни, таким образом формируя непрерывный мост между человеком и окружающей средой. Управляют ими “огненные жизни”, побуждающая жизненность, которые заставляют их работать над созданием клеток тела так, чтобы они действовали гармонично и упорядоченно, подчиняясь более высокому проявлению жизни в сложном организме под названием человек. Эти огненные жизни на нашем плане соответствуют в их управляющей и организующей функции Единой Жизни Вселенной (см. “Тайная доктрина”, том 1, стр. 281, 3-я ред.), и когда они больше не осуществляют эту функцию в человеческом теле, необузданные низшие жизни разбегаются и начинают ломать до сих пор определённо организованное тело. Во время физической жизни они расположены, как армия; передвигаются организованным строем под командой генерала, выполняют различные манёвры, держат шаг, перемещаясь, как единый отряд. В «смерти» они становятся неорганизованной и шумной толпой, устремляются туда и сюда, толкая друг друга, падая друг на друга, без общей цели, вообще не признавая власти. Тело никогда не бывает более живым, чем тогда, когда оно мёртвое; но оно живое в своих единицах и мёртвое в его цельности; живое как масса, мёртвое как организм.

“Наука рассматривает человека, как совокупность атомов, временно объединённых таинственной силой, которую называют жизненным принципом. Для материалиста единственная разница между живым и мёртвым телом заключается в том, что в одном случае эта сила активна, а в другом — латентна. Когда она угасла или стала окончательно латентной, молекулы подчиняются более сильному притяжению, которое оттягивает их в сторону и рассеивает в пространстве. Это рассеивание и является смертью, если вообще мыслима такая вещь, как смерть, когда те же молекулы после смерти проявляют интенсивную жизненную энергию… Элифас Леви говорит: “Изменение является свидетельством движения, а движение раскрывает присутствие жизни. Труп не разлагался бы, если бы он был мёртв; все составляющие его молекулы живы и стремятся отделиться”. (“Разоблачённая Изида”, том 1, стр. 480, пер. А. Хейдока и К. Леонова.)

Тот, кто прочитал “Семь принципов человека” (“Теософическое руководство № 1”), знает, что эфирный двойник — проводник праны, принципа жизни, или жизненности. Через эфирный двойник прана осуществляет управление и координирование силы, упомянутой выше. И «смерть» триумфально овладевает телом, когда эфирный двойник, наконец, извлечён и тонкий шнур, который соединяет его с телом, разорван. Процесс изъятия наблюдался ясновидцами и точно описан. Так Эндрю Джексон Дэвис, “покипский провидец” (Покипси — город в штате Нью-Йорк, прим. пер.), описывает, как он наблюдал это истечение эфирного тела, и он заявляет, что магнетический шнур не разрывался в течение приблизительно тридцати шести часов после кажущейся смерти. Другие описали в подобных выражениях, как они видели истечение из умирающего тела тусклого фиолетового тумана, постепенно уплотняющегося в фигуру, которая была копией умирающего человека и соединялась с этим человеком блестящей нитью. Разрыв нити означал разрушение последней магнетической связи между плотным телом и остающимися принципами человеческого устройства. Тело отбрасывалось от человека; он развоплощался, освобождаясь от телесной оболочки; шесть принципов сразу после смерти всё ещё оставались в его составе, седьмой, или плотное тело (точнее, непроизвольная жизненность — прим. пер.), оставлялся, как брошенное одеяние.

Действительно, смерть заключается в повторяющемся процессе раздевания, или обнажения. Бессмертная часть человека избавляется, одна за другой, от своих внешних оболочек, и — как змея из её кожи, бабочка из её куколки — выходит из одного после другого, переходя в более высокое состояние сознания. Теперь это факт, что такой выход из тела и размещение сознательного существа в проводнике, называемом телом желаний, камическим, или астральным телом, или в ещё более эфирном теле мысли, могут быть произведены во время земной жизни. Так что человек может получить представление об условиях развоплощения, и это может избавить его от любого страха, который окружает неизвестное. Он может чувствовать себя сознательным существом в любом из этих проводников, и так удостовериться, что «жизнь» не зависит от его функционирования через физическое тело. Почему человек, который таким образом неоднократно «сбрасывал» свои низшие тела и находил в результате не бессознательное состояние, а расширенную свободу и яркость жизни — почему он должен бояться заключительного отбрасывания своих оков и освобождения своего бессмертного “Я” от того, что он осознаёт, как тюрьму плоти?

Это представление о человеческой жизни — важнейшая часть эзотерической философии. Человек, прежде всего, божественен, как искра божественной жизни. Это живущее пламя, происходящее из центрального огня, ткёт для себя оболочки, в которых оно живёт, и таким образом, становится триадой, атма-буддхи-манасом, или духом, отражением бессмертного “Я”. Оно посылает свой Луч, который заключается в грубую материю, в тело желаний, или камические элементы, страстную природу, и в эфирный двойник и физическое тело. Бывший свободным бессмертный интеллект, таким образом вовлечённый, забинтованный, скованный работает тяжело и напряжённо через покрытия, которые окутывают его. В своей собственной природе он всегда остаётся свободной птицей небес, но его крылья связаны с его точки зрения материей, в которую он погружен. Когда человек распознаёт свою собственную врождённую природу, он учится открывать свои тюремные двери и сбегать иногда из своей тюрьмы; сначала он учится идентифицировать себя с бессмертной триадой и подниматься выше тела и своих страстей в чистую ментальную и нравственную жизнь; тогда он узнаёт, что покорённое тело не может держать его в заключении, и он отпирает его двери и вступает в счастье своей истинной жизни. Так, когда смерть отпирает дверь для него, он уже знает страну, в которой появляется, шагая её дорогами по своей собственной воле. И, наконец, он становится способным осознать, как факт высшей важности, что «жизнь» не имеет никакого отношения к телу и к этому материальному плану, что жизнь есть его сознательное существование, непрерывное, не разрушаемое. И краткий перерыв в той жизни, во время которой он пребывает на земле, — всего лишь малая часть его сознательного существования, более того, часть, во время которой он менее сознателен из-за тяжёлых оболочек, угнетающих его. Только во время этих перерывов (кроме исключительных случаев) он может полностью терять свое сознание непрерывной жизни, будучи окружённым этими оболочками, которые вводят его в заблуждение и затемняют ему природу вещей, делая реальным то, что является иллюзией, и постоянным то, что является преходящим. Солнечный свет наполняет вселенную, и в воплощении мы уходим из него в сумерки тела и видим, но смутно во время нашего тюремного заключения; после смерти мы выходим из тюрьмы снова в солнечный свет, ближе к реальности. Коротки периоды сумерек, и продолжительны периоды солнечного света; но в нашем ослеплённом состоянии мы называем сумерки жизнью, и для нас это — реальное существование, в то же время мы называем солнечный свет смертью и трепещем от мысли о наступлении её. Хорошо поступил Джордано Бруно, один из величайших учителей нашей философии в эпоху средневековья, изложив правду относительно тела и человека. Он говорит о реальном человеке: