Восток - Запад. Звезды политического сыска - Эдуард Макаревич

Политолог Ханна Арендт в своем фундаментальном труде «Истоки тоталитаризма» делает неожиданный вывод: тоталитарная тайная полиция не выведывает тайных мыслей и не использует испытанный метод тайных полиций метод провокации. Объяснение такое: «главное различие между деспотической (царской, монархической. — Э. М.) и тоталитарной тайной полицией состоит в том, что последняя не выведывает тайных мыслей и не использует испытанный метод тайных полиций, метод провокации... Никто из тоталитарных правителей, разумеется, не мог даже представить себе такой ситуации, в которой ему пришлось бы прибегнуть к провокации, чтобы заманить в ловушку того, кого он считал своим врагом. Более важен, чем эти технические соображения, тот факт, что тоталитаризм определил своих идеологических врагов еще до захвата власти, так что категория «подозрительные» не применялась в полицейской информации. Так, евреи в нацистской Германии или остатки бывших правящих классов в Советской России в действительности не подозревались в каких-либо враждебных действиях; они объявлялись «объективными» врагами режима, исходя из его идеологии...»12. Объективный враг, по мысли Ханны Арендт, при тоталитарных режимах затмил провокацию. «Только на первоначальных стадиях, когда еще идет борьба за власть, ее жертвами становятся те, кого можно заподозрить в оппозиционности. Затем ее тоталитарный характер находит выражение в преследовании объективного врага...»13

Но есть аргументы для возражения политологу. Борьба за власть даже и в тоталитарных обществах не ограничивается первыми стадиями. Сталин уничтожал явных и потенциальных оппонентов и в начале своего правления, и на закате политической жизни. Вспомним хотя бы изобретенное в 1949 году «Ленинградское дело» и расстрелянных по нему партийных и государственных лидеров. И всегда диктатор опирался на органы сыска — ОГПУ, НКВД, МГБ. Гитлер тоже в конце своего кровавого пути обрел оппозицию в лице военных заговорщиков, которые взорвали бомбу в его ставке и которых прошляпило гестапо. Хотя гестаповские сыщики нутром чувствовали «генеральскую» опасность.

По Арендт выходит, что политическая полиция при этих режимах и при этой оппозиции не пользовалась провокацией как методом в силу ненадобности. Но именно эта «тоталитарная» полиция и изобрела новый вид провокации постановку политических спектаклей-процессов над потенциальными оппозиционерами. Весьма сложное, но «творческое» ремесло.

Ханна Арендт вводит понятие объективного врага для «тоталитарных» спецслужб. Это часть населения — евреи в Германии Гитлера и остатки бывших правящих классов в сталинском Советском Союзе. И политическая полиция здесь выступает как инструмент террора. Но есть ли объективный враг у служб политического сыска в либеральном, демократическом обществе? Или там только субъективный враг — сегодня один, завтра другой? Отступим от теории, покопаемся в истории. И тогда обнаружим, что есть еще и постоянный враг. У американского Федерального бюро расследований — это коммунисты и радикалы. В ФРГ у ведомства по охране конституции — тоже радикалы, экстремисты и в свое время компартия. Причем компартия, которая существовала в 50-е годы, была запрещена судом. Сегодня это германское ведомство тщательно следит за коммунистическими настроениями и радикальными поползновениями. А у Комитета государственной безопасности в авторитарном СССР времен Хрущева, Брежнева и Андропова постоянный враг на сыскном поле был представлен антисоветскими, диссидентствующими и националистическими организациями и персонами.

Обратимся к докладу председателя КГБ СССР Ю. Андропова для ЦК КПСС «О некоторых результатах превентивно-профилактической работы органов государственной безопасности», относящемуся к октябрю 1975 года. Из него узнаем, что за период с 1967 по 1974 год по 70-й статье Уголовного кодекса (антисоветская пропаганда и агитация) были осуждены 729 человек, а 69 984 человека получили предупреждение и отошли от антисоветской деятельности14. Исследователь-советолог не преминул подчеркнуть, что с 1971 по 1974 год только благодаря профилактике 1839 антисоветских групп ликвидировались уже в тот момент, когда только начинали формироваться15. На антисоветские группы, на этого постоянного врага, по определению Х. Арендт, воздействовали не только профилактическими приемами. Против них, как говорилось в том же докладе КГБ, применялись «нелегальная агентура и другие методы, не связанные с судебным преследованием» — «лишение советского гражданства» или «компрометация авторитетных членов» подобных групп16 (это последнее, по Х. Арендт, якобы несвойственно полиции в тоталитарных государствах). Поэтому, делает вывод автор доклада, уже на стадии формирования многие националистические, ревизионистские и иные объединения «были успешно разбиты». Благодаря профилактике, агентурным и иным методам к 1985 году КГБ практически парализовало и разгромило антисоветские, диссидентствующие группы по всей стране. Питер Рэддэвей, советолог из США, пожалуй, наиболее основательный исследователь деятельности КГБ, вполне обоснованно утверждает, что советское руководство никогда не относилось легкомысленно к проблеме диссидентства17. Но при этом П. Рэддэвей не отметил принципиальный момент: советское руководство свело всю борьбу с диссидентством к репрессивным или превентивно-профилактическим мерам, а политические — игнорировало. Если даже отнести профилактику к политическим мерам, то ею занимался все тот же КГБ. А ведь КГБ не раз обращался в ЦК КПСС с предложениями политически определиться с диссидентами, и особо с наиболее яркими персонами. И с националистическими группами и организациями как с постоянным врагом в СССР велась беспощадная борьба методами политического сыска. Их активность к середине 80-х годов тоже сошла на нет, но национальные проблемы, питавшие националистов, ждали политических решений, а не сыскных. А партия по-прежнему полагалась только на органы безопасности. Эта ситуация в полной мере дала себя знать кровавыми событиями в период политической перестройки в стране.

Изобретательный политический сыск — не только особенность тоталитарных обществ. Свои яркие краски нашел сыск и в либеральных странах. И не только в сфере репрессивных действий против объективного врага. Есть объективные враги, но и объективные потребности. В том числе по сбору информации, изучению настроений. Подобные потребности вырастают из такой социальной задачи, как социальный контроль масс. За этим понятием стоят имена западных мэтров от социологии: Г. Тарда, Е. Росса, С. Московичи, Г. Маркузе, Р. Мертона и других не менее ярких исследователей. Они объясняют его как обеспечение контроля за комфортным поведением людей в границах общественных институтов, как подчинение индивида социальной группе. Ибо без этого невозможна стабильность общества, устойчивость правящего режима. Социальный контроль — это и организация усвоения человеком определенной культуры, и массированное влияние на него средств массовой информации, образа жизни, это и система санкций, то есть воздействие на индивида в случае нарушения им тех или иных групповых и общественных норм. Теоретики говорят как о физических, экономических санкциях, так и о манипулировании вкусами, настроениями, сознанием, поведением людей, то есть когда система отношений с общественностью работает на снятие общественно-экономических и общественно-политических противоречий в процессе политической, экономической и конкурентной борьбы.

В этой борьбе всегда ищут союзника в лице политического сыска. История запечатлела, как разваливали с помощью политического сыска левые организации и антивоенное движение в США, как нейтрализовали лидера чернокожих Мартина Лютера Кинга, как снималось противоречие в противостоянии власти и общественных сил. Не менее масштабной была борьба с диссидентами в Советском Союзе, когда органы политического сыска выстраивали систему контрпропаганды (против сочинения А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» — книга Н. Яковлева «ЦРУ против СССР»). А если покопаться в германских делах 30-х годов прошлого века, то всплывет ситуация, когда гитлеровская служба безопасности СД напрямую обеспечивала пропагандистские акции Геббельса. Ханна Арендт уверяет, что в тоталитарном обществе властные структуры неустойчивы, если пропаганда не поддержана давлением организации (то есть партией, спецслужбами, разными обществами, союзами, фондами)18. Все так. Но есть резон посмотреть на организацию как на деятельность органов сыска, обеспечивающих эту самую пропаганду. Эти органы как раз и организуют обратную связь, изучают настроение людей, реакцию населения на пропагандистские акции, изолируют «контрпропагандистов». Именно этим занималась нацистская служба безопасности СД. Все это сплав «паблик рилейшнз» (отношений с общественностью) и политического сыска, выплавленный историческими обстоятельствами. И уже современные события горячо нашептывают, что у этого сплава «прекрасное» будущее. Как в либерально-демократических, так и в обществах переходного периода, к коим сегодня принадлежит Россия.