Дети восьмидесятых - Светлана Рябцева

Внук (изображая самого несчастного в мире мальчика, препротивным голосом, очень напористо):

-…у-у-у…ы-ы-ы…

Бабушка готова была капитулировать: внук нашёл к ней правильный подход. Но тут я решила вмешаться. Из солидарности.

— Дима, какая у тебя футболка красивая! — искренне восхитилась я.

От неожиданности он выключил нытье и заулыбался.

— Да! (Гордо.) Мне её мама привезла.

— Очень уж она мне понравилась… Снимай! — твёрдо сказала я.

— ???

— Снимай, снимай!

— Она же маленькая! — Дима даже рассмеялся, видимо представив меня в своей футболке.

— Ничего, — успокоила я его, — растянем. Снимай быстрее.

Дима растерянно оглянулся на бабушку, но её вдруг чрезвычайно заинтересовали птички за окном.

— Не сниму! — восстало дитя. — Это моя футболка, а не ваша.

— Ну и что? — удивилась я. — Раз она мне понравилась, я ее заберу себе. Так что снимай, да побыстрее! А я пока подумаю, чего бы мне ещё захотеть… У тебя и курточка красивая, наверное…

После секундного замешательства Дима вдруг выпилил:

— А я вот сейчас пойду и отдам Васе машинку!

Бабушка ахнула. А я обрадовалась: великолепно! Ребенок правильно оценил ситуацию, увидел аналогию, сделал перенос (ведь я о машинке и не заикалась).

— Не отдавай, вот еще! Ты же хотел ее себе взять — бери, играй. А футболку давай мне, — продолжала я настаивать.

Дима помчался в группу отдавать машинку.

Бабушка шокирована:

— Выходит, он знал, чья это машинка?!

Но и среди моих новых, не знакомых мне пока первоклассников наверняка есть похожие на Диму, и мне придётся осторожно, не подавляя их волю, направлять её в другое русло, с каждым днём увеличивать расстояние между «захотел» и «получил», наполнять его трудом и человеческими чувствами. Знаю, как нелегко будет и мне, и детям, привыкшим получать желаемое без усилий и сразу, — так чего ради они станут трудиться, а получать потом!

Перед глазами головки стриженые и с бантиками. А внутри? Никаких понятий о рамках, границах, полная анархии поведения и отношений. Потребности остаются неудовлетворенными, их место занимают капризы и прихоти. Мучает нехватка любви и внимания, но зато конфет — полные карманы: жуй целый день! Тормоза не действуют, но и активности — нормальной, здоровой — нет. Смена пассивности и нервозности.

Что делать? С чего начать?

Начинаем… с театра, юмора, игры. Это и язык, на котором мы будем разговаривать, это и инструмент нашей микропедагогики.

Стоит передо мной Алеша П.: руки в карманах, весь перекосился. Сделать замечание? Бесполезно. Во-первых, у него еще нет элементарной культуры поведения, нет мобилизованности мышц, подтянутости, «чувства осанки». И замечанием дела не поправишь, тут нужна тренировка до стадии привычных, автоматических действий. Во-вторых, сам себя он оценивает неадекватно, не умеет видеть со стороны (этому долго будем учиться). Алеше кажется, что стоит он просто великолепно: ведь не падает же! И я говорю с лёгкой завистью в голосе:

— Как жаль, что у меня нет карманов…

Алеша — весь внимание. Продолжаю:

— А то я бы тоже так же красиво встала, как ты.

Изображаю, слегка пародируя. Он засмеялся, попытался встать прямо — не получилось. Но попытка была — уже хорошо.

Читаю им весёлые, остроумные стихи А. Барто и Э. Успенского. Юмора не поняли — замечаю по лицам. Но вижу и заинтересованность, желание понять, а это главное. Понимание тонкого, умного юмора — дело очень непростое, требующее больших усилий ума и души.

— Прочитать еще раз?

Дружно: «Да!»

Читаю и второй, и третий раз, останавливаюсь на трудных для ребят фразах, объясняю. (А трудности-то в том, что у ребят мал ещё жизненный опыт и они только начинают овладевать мыслительными операциями.) Вот теперь все ясно: хохочут, просят читать ещё и ещё. Слушают, понимают, радуются.

Потом читаю стихотворение И. Кульской «Кто виноват?» и предлагаю его инсценировать, сыграть. От желающих нет отбоя. Приглашаю Инну М. и Олю Л., самых артистичных. С ними и разучиваем. Все остальные то смотрят и слушают, затаив дыхание, то шумят и галдят неимоверно: переживают, сами включаются в игру— мимикой, движениями, жестами, эмоциональными реакциями. Пусть шумят. Ведь между эмоцией и ее внешним выражением существует обратная связь. Иногда бывает достаточно немного поулыбаться своему отражению в зеркале, как вспоминается что-то приятное, и настроение поднимается. А чувства и эмоции в этом стихотворении самые разнообразные.

— Объясни-ка, Люда,Что это за чудо:Ты уроки не учила,А пятёрку получила?

Девочка (или мальчик)! спрашивает с удивлением. (А только ли с удивлением? Но это уже более тонкая работа: анализ ситуации с определённой нравственной позиции. Всё ещё будет, но потом. А пока — на первый раз — пусть будет только удивление.)

— Задали в субботуТрудную работу.Я себе не доверяла.И у Светки все списала.У меня и СветкиХорошие отметки!

Люда отвечает хвастливо, гордится своей сообразительностью (а сообразительность ли это?). Разошлись. Снова встречаются.

— Объясни-ка, Люда,Что это за чудо:Ты вчера урок училаКак же двойку получила?

В вопросе сочувствие. Люда рыдает. Отвечает сквозь всхлипывания, обиженно.

— Просто неудача!Задали задачу.Я себе не доверяла —И у Зойки всё списала!Вот откуда двойка:Виновата Зойка!

Заканчивает гневно (такая несправедливость!).

Обсуждаем. Ребята спорят, наперебой высказывают спои суждения, чувства, отношения. (Так начинает складываться мнение общественное; вырабатываем эталон поступка, нравственные критерии его оценки. Первая «примерка»: а как бы поступил я? Идёт закладка фундамента.) И говорят-то неплохо, а ведь на уроках сплошное косноязычие, неразвитая речь. Вот как действует эмоциональная значимость «предмета» разговора!

Итак, 30 человек выучили стихотворение, поработали над артикуляцией, сообща искали и нашли наиболее выразительную интонацию, мимику, жесты, сделали первый шаг на пути к развитию чувства меры. А какая активность, какой интерес! Вот что может сделать театр сатирических миниатюр за 15 минут.

— Зачем вам этот театр? — доброжелательно спросила! меня З.М., учительница одного из параллельных классов, — У вас что, без него забот мало?

У неё забот хватало: дети «попались совершенно ужасные». И она искренне меня не понимала.

Через год она уже со злостью кричала, выражая мнение администрации, которое полностью разделяла:

— Кому он нужен, этот ваш театр!

Плохи наши учебные дела. Анализирую причины и делаю неожиданный вывод: успеваемостью как таковой… не стоит заниматься вообще. Почти все мои дети, как, наверное, и дети в любом другом классе, могут учиться на «4» и «5». Причины учебных неудач — в области воспитания. Кому из родителей не приходилось слышать: «Ваш ребенок мог бы учиться хорошо, если бы не ленился (варианты: работал активнее, слушал внимательнее, выполнял задания аккуратнее и т. д.)»?

Вот чем я и займусь: научу собранности, аккуратности, трудолюбию… Стоп! А если, например, мой Петя учиться не захочет? Вот не пожелает, и всё тут! Ну зачем, скажите на милость, ему нужно становиться трудолюбивым, если он и так живёт припеваючи на всем готовеньком? Может, заставить? Ничего хорошего из такой затеи не выйдет. Можно силой привести лошадь на водопой, но нельзя её силой напоить. Правильно говорят: «Научить нельзя, можно только научиться». Дети научатся, если сами захотят. А если нет? В таком случае все мои «гигантские» усилия пропадут напрасно.

Выход один: вызвать у детей желание учиться, стремление преодолевать все преграды на пути, радоваться своему движению вперед. Но как, как этого добиться? Перечитав горы теоретических опусов, обобщаю… Если мужественно продраться сквозь наукообразные дебри и выразить по-русски главную мысль, получится следующее: «Ребёнка надо воспитывать так, чтобы он получился воспитанным».

Антон Семенович Макаренко… Бюрократическая педагогика била его, в бараний рог гнула, не то что палки — брёвна в колеса старательно засовывала сначала, а потом, прозрев, славила и превозносила и воровато из его выстраданных мыслей лепила себе уютные учёные званьица и чины, но так и не сумела его понять. Не доктор наук, не академик — Великий Педагог протянул через Время руку помощи.

На уроках добрая половина класса меня не слышит. Пока интересно и совсем просто — так и быть, послушаем, НО йот стало потруднее — всё, выключились. «Не интересно» — так объясняют сами дети. На самом же деле тут совсем другое. Помог мне в этом разобраться шестилетний Денис. На занятиях он хихикает, отвлекается, не слушает и, конечно, не понимает почти ничего. После уроков зову ребят, предлагаю поиграть в новую игру, Дети мчатся со всех ног. Окружили, ждут, даже на месте подпрыгивают от нетерпения. Денис отходит в сторону, ковыряет землю носком ботинка.