Мятежные миры - Пол Андерсон

Луч бластера погас. Дверь широко распахнулась. В нее ворвалась дюжина солдат. Большинство из них носило форму Космофлота. Двое в штурмовых скафандрах походили на роботов. Они тащили тележку на антигравах, которая служила подставкой для тяжелой энергетической пушки Холбарта. Был тут и кентавроид-донаррианец, куда более внушительный, чем гиганты в скафандрах. Его украшал целый арсенал разного оружия, висевшего прямо на голом теле, хотя инопланетянин и предпочел всему боевой топор. С топора текла кровь. Обезьянье лицо кентавра расплывалось в улыбке от уха до уха.

— Адмирал! Сэр! — Мак-Кормак не узнал юношу, бросившегося к нему с протянутыми руками. — С вами все в порядке?

— Да! Да! Что… — Мак-Кормак не мог скрыть растерянности. — Что происходит?

Офицер отдал честь:

— Лейтенант Насрелдин Хамид, сэр. Командую группой по вашему освобождению по распоряжению капитана Олифанта.

— Нападение на объект, принадлежащий Империи? — Казалось, голосовые связки адмирала принадлежат кому-то другому.

— Сэр, они собирались прикончить вас. Капитан Олифант в этом абсолютно уверен. — Хамид выглядел совсем растерянным. — Нам надо уходить, сэр. Мы пока не понесли потерь. Человек, который тут командовал, знал о наших намерениях и отослал большую часть своих людей. Он уходит с нами. Несколько человек отказались подчиниться ему и оказали сопротивление. Это люди Снелунда. Мы с ними разобрались, но кое-кто остался жив. Надо думать, они доложат о случившемся, как только наши корабли перестанут глушить их радиосигналы.

Происходящее казалось Мак-Кормаку нереальным. Какая-то часть его рассудка задалась вопросом: а не сошел ли он с ума?

— Губернатор Снелунд назначен самим Императором, — удалось выдавить из себя адмиралу. — Единственный законный способ улаживать противоречия — решать проблемы в судебном порядке.

К ним подбежал еще один человек. Свой энейский акцент он сохранил в неприкосновенности.

— Пожалуйста, сэр! — Он был почти на грани истерики. — Без вас мы бессильны, сэр! На большинстве планет вспыхивают мятежи… и на нашей с вами тоже, в Борее и Айронленде. Снелунд пытается заставить Флот поддержать его бандитские шайки, чтобы подавить мятежи… обычными способами… даже атомными бомбардировками, если не помогут ни огонь, ни меч, ни обращение в рабство…

— Воевать со своим собственным народом, — прошептал Мак-Кормак, — в то время как на границах варвары…

Взор адмирала снова упал на Ллинатавр, ярко горевший за иллюминатором.

— Что с моей женой?

— Я не… не знаю… о ней ничего, — с запинкой произнес Хамид.

Мак-Кормак резко повернулся к нему. Ярость прорвала плотину сдержанности. Он схватил лейтенанта за отвороты мундира.

— Это ложь! — закричал он. — Ты не можешь не знать! Олифант не отправил бы людей в рейд, не сообщив им самых последних деталей!

«Что с Кэтрин?»

— Сэр, скоро обнаружится, что мы глушим сигналы. У нас всего лишь вспомогательный разведывательный корабль. Любой патрульный…

Мак-Кормак встряхнул Хамила так, что у того застучали зубы. Лицо адмирала лишилось всякого выражения, будто оно принадлежало роботу.

— Вся эта суматоха началась из-за похоти Снелунда, возжелавшего Кэтрин, — сказал он безжизненным голосом. — При дворе губернатора обожают смаковать столь пикантные слухи. А то, что знает двор, моментально распространяется по всему Катавраяннису. Она все еще во дворце, не так ли?

Люди прятали глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Я слышал, что это так, — промямлил Хамид. — Прежде чем атаковать, мы остановились на одном из астероидов — сделали вид, будто это обычная смена гарнизона, — и постарались опросить тех, кого там встретили… Один из них был торгаш, прилетевший туда накануне. Он сказал… ну… было объявлено и о вас, сэр, и о том, что ваша леди «задержана для допроса»… но она и губернатор…

Он замолк, не находя слов.

— Не продолжай, сынок, — почти без выражения тихо ответил адмирал. — Пошли на твой корабль.

— Мы не мятежники, сэр, — почти жалобно сказал Хамид. — Вы нужны нам, чтоб сдержать этого чудовищного мерзавца, пока нам не удастся довести истину до ушей Императора…

— Нет, мятежом теперь этого не назовешь, — ответил Мак-Кормак. — Теперь это уже восстание. — Его голос рвал воздух как свист бича. — Вперед. На полусогнутых!

Глава 2

Адмиралтейство представляло собой целый город, поднимавшийся высоко-высоко над той частью Скалистых гор Северной Америки, где он был расположен. На память невольно приходили мифические титаны, взгромоздившие Пелион на Оссу, когда штурмовали Олимп.

— И в один прекрасный день, — шепнул Доминик Флэндри юной даме, которой он показывал Адмиралтейство (сравнение должно было продемонстрировать его высочайшую эрудицию), — боги могут разгневаться так же, как гневались в прошлом. Но будем надеяться, последствия их ярости на этот раз будут менее плачевны.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она. Поскольку цель Флэндри заключалась вовсе не в просвещении дамы, а в том, чтобы соблазнить ее, он лихо закрутил ус и вкрадчиво произнес:

— Я хочу сказать: вы слишком очаровательны, чтобы обременять вас моими глупыми предчувствиями. Вы хотели посмотреть звездный глобус, с помощью которого прокладывают курс в космосе, это здесь — пойдемте.

Он не стал объяснять ей, что великолепные трехмерные изображения звезд предназначены только для туристов. Ведь даже самые ничтожные астрономические расстояния слишком велики, чтобы карты, каковы бы они ни были, могли принести хоть какую-нибудь пользу. Реальная же информация хранилась в огромных банках памяти весьма непрезентабельных компьютеров, которых обычным гражданам видеть не полагалось.

Когда кэб Флэндри сегодня оказался на территории Адмиралтейства, ему вдруг вспомнился этот давний, совершенно незначительный эпизод. Завершился он тогда к полному его удовлетворению. Но ум Флэндри еще долго был занят случайно возникшим сравнением, которое он тогда не разъяснил своей пассии.

Вокруг него поднимались монументальные разноцветные стены, такие высокие, что на самых нижних этажах флюоропанели горели круглосуточно, а по стенам лианами тянулись линии надземок, ведущие к вершинам зданий, которые тонули в облаках или купались в солнечном свете. В небе кишели тысячи воздушных кораблей, и их сверкающий танец был так сложен, что управлять им мог лишь мощный электронный мозг. Между зданиями лились транспортные потоки; они то выползали на свет, то вдруг исчезали в туннелях или в пещерах, расположенных под фундаментами рукотворных монстров. Кэбы и автобусы — воздушные и наземные — были почти бесшумны, как и движущиеся тротуары. Порой раздавались голоса и шорох шагов. И все же Адмиралтейство словно купалось в круглосуточном гуле, подобном гудению пчелиного улья, — отголосках той огромной работы, которая шла в недрах зданий.

Ибо здесь находилась ось имперского могущества. Терра, грубо говоря, правила пространством, имевшим форму сферы, в диаметре составлявшей свыше четырехсот световых лет. В нее входили более четырех миллионов звездных систем, из которых свыше ста тысяч в той или иной степени зависели от Терры.

Такова была внешняя сторона Адмиралтейства — предмет его особой гордости. Ну а ежели заглянуть за сцену… Флэндри очнулся от своих мыслей. Его машина спланировала к Разведывательному управлению. Он в последний раз глубоко затянулся сигаретой, сунул ее в утилизатор и придирчиво оглядел свой мундир. Вообще-то он предпочитал тот щегольской вариант формы с различными элегантными отступлениями от общепринятого, который дозволялся достаточно гибкими правилами, а чаще такой, какой даже они не одобрили бы. Однако если ваш отпуск прерван спустя лишь несколько дней после прибытия на Терру и вам приказано немедленно явиться к вице-адмиралу Хераскову, то для вашего же здоровья полезней, если вы прибудете к нему в простом белом мундире и в таких же брюках, выпустив последние поверх аккуратных ботинок, с ремнем вместо шарфа, в повседневном сером плаще и в берете, скошенном так, чтобы кокарда с солнечным протуберанцем приходилась как раз посередине вашего лба.

«Власяница и пепел больше подходили бы к случаю, — печально подумал Флэндри. — Три пышнотелые девицы, готовые и даже жаждущие украсить своим присутствием празднества по случаю моего дня рождения, каковые — распланированные на неделю — должны были начаться завтра в Эверест-хаузе, не говоря уж о меню, на разработку которого я затратил целых три дня! Мы могли бы растянуть удовольствие на столько времени, сколько понадобилось бы, чтобы доказать: четверть века не такой уж дряхлый возраст, как полагают некоторые! И вместо этого — такая вот неприятность!»