Обратный отсчет - Кен Фоллетт

— Вы меня удивили. — Он улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой. — Когда Энтони сказал, что у него свидание с кем-то по имени Вилли, я представил себе девушку ростом под два метра.

Вилли рассмеялась и опустилась на сиденье возле Люка.

— На самом деле меня зовут Валла. Это библейское имя. Валла была служанкой Иакова и матерью Дана. Но я выросла в Далласе, и там все меня звали Вилли.

Энтони сел рядом с Элспет и вполголоса спросил:

— Правда, хорошенькая?

Вряд ли это самое подходящее слово, подумала Элспет. У его новой подружки было узкое лицо, острый нос и большие горящие темно-карие глаза. Однако неизгладимое впечатление производила не ее внешность, а все вместе — и изящно надетая шляпка, и южный выговор, и в первую очередь ее эмоциональность. Беседуя с Люком, рассказывая ему небылицы о техасской жизни, она улыбалась, хмурилась, закатывала глаза и отчаянно жестикулировала, выражая этой пантомимой самые разнообразные чувства.

— Как вы познакомились? — спросила Элспет.

— Я обратил на нее внимание в музее Фогга. В зеленом пальто с латунными пуговицами и берете она напомнила мне игрушечного солдатика, только что вынутого из коробки.

Нет, про себя возразила ему Элспет, Вилли совсем не похожа на игрушку. Она гораздо опаснее. Вот, смеется, в притворном возмущении бьет Люка по руке. А на самом деле заигрывает. Не в силах сдержать раздражение, Элспет вмешалась в их разговор:

— Ты решила сегодня наплевать на комендантский час?

Студенткам Рэдклиффского колледжа полагалось быть в своих спальнях к десяти вечера. Те, кто не может вернуться в общежитие вовремя, должны записаться в журнале, указав, куда собираются пойти и во сколько будут на месте.

— Предполагается, что я останусь на ночь у тети, которая приехала меня навестить и остановилась в «Рице», — ответила Вилли. — А у тебя какая легенда?

— Никакой. Незапертое окно на первом этаже — и ничего не надо выдумывать.

— На самом деле я переночую у друзей Энтони.

— Это знакомые моей матери. У них большая квартира, — объяснил Энтони. — И не смотри на меня таким понимающим взглядом, Элспет. Они очень порядочные люди.

— Надеюсь. — Элспет повернулась к Люку: — Во сколько начинается фильм, дорогой?

Он взглянул на часы:

— Уже пора ехать.

Люк повез ее в Бостон на двухместном «форде» с открытым верхом, который он одолжил на выходные. В темном зале кинотеатра, где показывали «Подозрение» Альфреда Хичкока, Люк обнял Элспет одной рукой, а она положила голову ему на плечо. Все было бы прекрасно, если б только они не выбрали картину, у героев которой брак заканчивается катастрофой.

Около полуночи они вернулись в Кембридж. Люк съехал с Мемориал-драйв и остановил машину на берегу Чарльз-Ривер, рядом с лодочной станцией. В «форде» не было печки, и Элспет подняла меховой воротник пальто и прислонилась к Люку.

Они сидели, глядя на реку, и обсуждали фильм. По мнению Элспет, в реальной жизни героиня Джоан Фонтейн, зажатая девица, воспитанная в пуританской семье, ни за что бы не увлеклась бездельником, которого играет Кэри Грант.

— Но именно поэтому она в него и влюбилась, — возразил Люк. — Она чувствовала исходящую от него опасность.

Элспет смотрела на дрожащее отражение луны на поверхности воды. Вилли Джозефсон тоже опасна, подумала она.

Люк сменил тему:

— Сегодня утром профессор Дэвис сказал, что я мог бы продолжить учебу и получить магистра здесь же, в Гарварде.

— С чего он вдруг об этом заговорил?

— Я упомянул о своем желании учиться дальше в Колумбийском университете. А он говорит: «Зачем? Оставайтесь у нас». Я объяснил, что наша семья живет в Нью-Йорке.

Люк был старшим из четверых детей. Мать у него была француженка. Элспет знала, как он привязан к двум младшим братьям и как обожает свою одиннадцатилетнюю сестренку.

— А как ты? Не собираешься получить магистра? — спросил он. — Ведь в математике ты сильнее большинства гарвардских студентов.

— Я всегда мечтала работать в госдепартаменте.

— Это значит переехать в Вашингтон.

Она была уверена, что он просто думает вслух, но похоже, его пугала сама мысль, что они будут жить в разных городах.

— Ты когда-нибудь была влюблена? — Этого вопроса она не ожидала.

— Если честно, то да. — Элспет взглянула на его освещенное луной лицо и обрадовалась, заметив скользнувшую по нему тень недовольства. — Когда мне было семнадцать, на сталелитейных заводах Чикаго возник конфликт между рабочими и хозяевами. Я помогала забастовщикам. Работала с молодым профсоюзным лидером по имени Джек Ларго. В него-то я и влюбилась.

— А он в тебя?

— Ты с ума сошел. Ему было уже двадцать пять. Он смотрел на меня как на ребенка. — Она немного помолчала. — Хотя однажды он меня поцеловал. Мы упаковывали листовки, и я сказала что-то такое, что его рассмешило. Тогда он меня и поцеловал. Я чуть не умерла от счастья. А он продолжал увязывать листовки, как будто ничего не произошло.

— Вы поддерживаете знакомство?

— Его убили. — Она сдержала вдруг подступившие к глазам слезы. — Двое полицейских, в свободное от службы время работавшие на владельцев завода, подкараулили его в темном переулке и до смерти забили железными прутьями.

— Какой ужас!

— Весь город знал, кто его убил, но никого не арестовали. Заводы не должны простаивать.

— Тебя послушать, так промышленники не лучше мафии.

— Не вижу между ними особой разницы. Но больше я в подобные дела не лезу. А ты кого-нибудь любил?

— Мне кажется, я не знаю, что такое любовь. — Какого еще ответа можно ждать от парня. Но потом он поцеловал ее, и она успокоилась. Через некоторое время он отодвинулся и тяжело вздохнул. — Не понимаю, как люди после нескольких лет брака могут говорить, что им это наскучило. Ведь они могут заниматься любовью, сколько пожелают. Что им мешает?

— Я думаю — дети, — засмеялась Элспет.

— А ты хочешь иметь детей?

Сердце у нее забилось быстрее.

— Конечно.

— Я бы хотел четверых. Как насчет четверых детей?

— С удовольствием, если они будут от тебя, — ответила она со счастливой улыбкой.

Он снова ее поцеловал.

Скоро в «форде» стало слишком холодно, и волей-неволей пришлось двигаться в сторону общежития Рэдклиффа. На Гарвард-сквер они заметили, что кто-то машет им с тротуара.

— Кажется, Энтони. — Люк не верил своим глазам.

У Элспет сомнений не было — точно, он. С этой Вилли. Люк остановился, и Энтони подошел к машине.

— Хорошо, что я вас увидел. Нужна помощь. Мои знакомые уехали до понедельника — видимо, перепутали число, — и Вилли негде переночевать.

Вилли наврала про тетю, вспомнила Элспет, так что в общежитие ей возвращаться нельзя.

— Я повел ее к нам. — «К нам» означало в Кембридж-Хаус, гарвардское общежитие, где жили Энтони и Люк. — Думал, она поспит в нашей комнате, а мы с Люком как-нибудь перекантуемся в библиотеке.

— Сумасшедший, — сказала Элспет.

— Другие это уже проделывали, — возразил Люк. — Так что случилось?

— Нас застукали.

— О господи! — воскликнула Элспет.

Студентка Рэдклиффа, застигнутая в мужском общежитии, — это уже серьезно. Их обоих могли исключить.

— Кто вас видел? — спросил Люк.

— Джефф Пиджин и еще куча парней. Правда, было довольно темно, а они все здорово выпили. Утром я с ними поговорю.

— А теперь вы что собираетесь делать?

— У Вилли есть двоюродная сестра, которая живет в Ньюпорте. Не мог бы ты ее туда отвезти?

— Что? — возмутилась Элспет. — Да это же в Род-Айленде! Ты знаешь, сколько дотуда ехать?

— Что скажешь, Люк?

— Конечно, отвезу.

— Спасибо.

Элспет распахнула дверцу и вылезла из машины.

— Милости прошу, — угрюмо буркнула она, уступая Вилли свое место.

Безусловно, Люк прав, друзей надо выручать, но ее бесило от одной мысли, что он проведет два часа рядом с этой Вилли Джозефсон.

Люк заметил, что она сердится.

— Садись, Элспет, — предложил он. — Я сначала тебя подброшу.

— Не волнуйся. Энтони меня проводит.

Вилли чмокнула Элспет в щеку:

— Даже не знаю, как тебя благодарить.

Она села в «форд» и захлопнула дверцу. Люк помахал на прощание рукой, и они уехали. Энтони с Элспет стояли, глядя вслед машине, пока она не скрылась в темноте.

06.30.

Бледный утренний свет потихоньку изгонял с городских улиц ночную тьму. Мужчины и женщины выходили из домов, щурясь от ветра, и спешили поскорее спрятаться от пронизывающего холода в теплых, ярко освещенных конторах.

Люк брел куда глаза глядят. Ему было все равно, что та улица, что эта. Он шел и всматривался в лица прохожих, все еще надеясь, что кто-нибудь вдруг остановится и скажет: «Люк! Что с тобой стряслось? Пойдем со мной. Я тебе помогу». Однако он все меньше верил, что ему так повезет. Разгуливать по городу, надеясь на счастливый случай, — нет, это не самая лучшая стратегия. Ему нужно выработать план.