Лнага - Владимир Колин

Вдруг мне показалось, что я сбился с пути. Я остановился и посветил фонариком по сторонам. Вокруг не было видно ничего, кроме стволов деревьев, и в их зеленой невозмутимости мне почудилась насмешка.

Я уже подумал, не разумнее ли будет вернуться назад по тому же пути, по которому я сюда пришел, и отыскать Джима. Может быть, он за это время немножко одумался. На самом деле это была попытка обмануть себя (в глубине души я не сомневался, что возвращаться к Джиму совершенно бесполезно), но я чувствовал себя потерявшимся, как слепой щенок. На всякий случай я правда, без особой надежды - громко прокричал несколько раз имя Нгалы. Еще и сегодня я предпочитаю не знать, какой зверь рыкнул мне в ответ.

Его рычание прозвучало так близко, что я, уже больше не раздумывая, ринулся вперед, словно ядро из пушечного жерла, перепрыгнул через дерево, лежавшее поперек тропинки, прорвался сквозь путаницу мокрых лиан и, пошатываясь, еле переводя дух, остановился посреди илистого болотца. Вода тут не доходила до верха моих сапог. Однако я не осмеливался двинуться дальше, потому что вовсе не был уверен, что доберусь до твердой почвы впереди в луче моего фонарика виднелся все тот же зеленый ковер, по какому я прохлюпал до того места, где теперь стоял.

Внезапно вокруг воцарилась тишина, словно джунгли затаили дыхание.

Через мгновение послышался какой-то шум. Я посветил фонариком в ту сторону, откуда он раздался, и в пятне света возник Джим. Что-то случилось. Это я понял сразу.

- Не будь дураком, Верной, - сказал он.

- По-моему, я сбился с дороги.

Он стоял по ту сторону упавшего дерева.

- Развалины там.

И он показал рукой вправо.

Я зашлепал сапогами по воде. Странно, насколько меня успокоило одно его присутствие - я даже мог теперь говорить о развалинах с безразличным видом, словно речь шла о каких-то абстрактных проблемах.

- Откуда ты знаешь?

Он не ответил и только протянул мне руку, чтобы помочь перешагнуть через ствол дерева, лежавшего поперек болотца. Я ухватился за нее, и вдруг что-то со страшной силой потянуло меня вперед. Через секунду Джим прижал меня к груди так, что я не мог пошевельнуться, и начал набивать мне рот какой-то дрянью-она была липкой, тягучей, жгучей и все-таки пахла цветами.

- Я не эгоист, - сказал он. - Я оставил кусочек и для тебя.

Он прижал ладонь к моему рту. Этот проклятый кусочек сатанинского гриба обжег мне язык и небо. Но как я ни старался, мне не удавалось его выплюнуть.

Когда я попытался вытолкнуть его языком, Джим сильно ударил меня по затылку. Я подпрыгнул и невольно проглотил ту гадость, которой он набил мой рот. Джим выпустил меня и отодвинулся.

- Не будь идиотом, Верной, - повторил он. - Без лпаги мы в джунглях погибли бы. Ни один хищник ни за что не тронет человека, съевшего лнагу.

- Охотно верю! Эти хищники немножко поумнее, чем некоторые выпускники Гарварда...

Мне предстояло умереть от яда, и я прекрасно понимал, что сделать уже ничего нельзя. Я говорил с безнадежной покорностью судьбе, дрожа всем телом.

- Погаси фонарик, выпускник Гарварда.

- Еще чего?

- А еще не будь таким умным.

Мне было теперь все равно. Я погасил фонарик.

- Ну как?

Я пожал плечами.

- Яд начинает действовать. Я чувствую, как покалывает в губах.

- Твои идеи никогда не отличались многообразием. Наоборот, они скорее были навязчивыми, - воскликнул Джим. - Ты так дорожишь своей жизнью?

Покалывание быстро распространялось. Оно поднялось на щеки, спустилось на подбородок. Я чувствовал, как оно захватывает глаза, веки, лоб, шею.

Джим ждал.

И хотя за мгновение до этого мрак был абсолютным, словно в закрытом шкафу, я обнаружил, что постепенно начинаю видеть. Нет, дело было не в том, что мои глаза привыкли к темноте. Она по-прежнему была совершенно непроницаемой. Но теперь я отчетливо различал все, на что падал мой взгляд. Я видел деревья, видел Джима.

- Ну как, начинаешь прозревать? - спросил он.

И тут я вспомнил, что он нашел меня без фонарика.

У нас был на двоих только один фонарик, и я унес его с собой. Но теперь я мог больше не упрекать себя за то, что оставил Джима в темноте.

- Да, правда, я вижу.

- Ну и прекрасно. Тогда - вперед!

Я действительно видел все лучше и лучше. Джим уверенным шагом двинулся в том направлении, которое указал мне еще раньше, и я последовал за ним.

- А музыку ты тоже слышишь? - спросил я его.

Уже несколько секунд я различал непрерывный тихий звук, похожий на вздох органа, низкий и глубокий, а теперь за ним слышались какие-то другие звуки, мягкие переливающиеся аккорды, словно невидимые пальцы касались струн арфы.

- Остановись на минутку, - сказал Джим.

Мы оба остановились.

Теперь я не слышал больше ничего, кроме органа.

- Это зеленый цвет джунглей.

Его слова не показались мне странными - я сразу понял, что зеленый цвет превратился в звук. Странным было только спокойное равнодушие, с каким я вспомнил, что отравлен. Впрочем, об этом я больше не думал: если мысль о том, что я проглотил кусок пурпурного гриба, иногда и приходила мне в голову, то лишь как простая констатация факта - с таким же равнодушием мы, заметив кочку, поднимаем ногу повыше, чтобы не споткнуться. Конечно, я знал, что гриб был... Но это тоже уже пе казалось таким важным, как вначале.

- Пошли, - скомандовал Джим.

И снова аккорды арфы. Мне уже не нужно было объяснять, что я слышу цвет моих сапог - их я, естественно, видел, когда смотрел под ноги.

- Ну?

- Да, это мои сапоги.

- Ты прогрессируешь, Верной. А развалины?

- Что - развалины?

Он умолк и продолжал идти впереди меня. Подняв глаза и посмотрев поверх его головы сквозь массу листвы, из который вырывался могучий и глубокий аккорд органа, я вдруг увидел где-то далеко впереди огромную площадь. Она была окружена стеной, которую ярость дождей, ветров, а может быть, и людей превратила в неправильный, расползшийся зубчатый хребет. И тотчас же я услышал звучание рыжих развалин.

- Джим! - закричал я,

- Мы скоро придем.

И действительно, идти оставалось недолго. Деревья стали ниже, петли лиан исчезли, и мы наконец оказались на твердой сухой почве, на настоящей земле, приятно пружинившей под ногами.

Джим протяжно закричал:

- Э-эй, Нгала!

И в это мгновение я заметил луну - прежде ее скрывала зеленая кровля лесов. Это была полная луна, круглая и красная, какую можно увидеть только в Африке, луна, словно слепленная из красной африканской земли - из земли, так сказать, пропитанной солнцем, излучающей весь жар, который она накопила за день.

Красный свет заливал глинобитные стены, вздымавшиеся над развалинами на головокружительную высоту, и музыкальный эквивалент красного цвета раздался теперь в моих ушах, словно пронзительный вопль саксофона. Глубокие органные аккорды джунглей умолкли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});