За забором - Любовь Александровна Филимонова

мере, она заслужила уважение тех людей, которых и сама уважала, и на которых старалась быть похожей.

Нину Эдуардовну она в последнее время не видела. Мариха догадывалась, что тетя Нина не хотела вмешиваться в эту историю, хотя, конечно же продолжала любить Мариху. Девочка так и не обратилась в тете Нине за советом, решив, что пора самой разгребать свои проблемы, большие и маленькие.

А Нина Эдуардовна тоже старалась не общаться с девочкой, понимая сложность положения. Но на смогла все же настоять на наиболее мягком наказании для нее, изо вех, предложенных докторшей — бойкоте, хотя Татьяна Петровна настаивала на немедленной отправке Марихи домой.

Мариха-младшая все это время, пока бабушка рассказывала епй о своем пионерском детстве, сидела, уткнувшись в свой планшет, и, казалось, не слушала то, что говорила Мариха-старшая. Да и вообще, интересны ли им, этим современным детям — обитателям смарфонов-девайсов, рассказы о пионерском прошлом их родителей, обо всех их приключениях в этом большом и сложном мире?

— Баба Мара, а ты в жизни всегла была такой хулиганкой? — спросила вдруг Мариха-младшая, на минуту оторвавшись от планшета.

— А ты спроси у деда, — весело подначила ее Марина Ивановна, довольная уже тем, что Мариха, наконец, хоть ненадолго вынырнула из глубин интернета.

— Деда Вадим, — озорно выкрикнула Мариха-младшая. — А ты тоже был, как и Баба Мара асоциальной личностью?

“Боже, какие слова уже знает?” — молча удивилась Марина Ивановна. И ыозразила ей:

— Художники — они все немного анархисты.

— Анархисты, анахренисты, анахронисты… — то ли в шутку, то ли всерьез Мариха-младшая стала искать в планшете слова, водя пальцем по экрану. — А вообще вы хорошо устроились: дедушка — художник, расует картины, бабушка — искусствовед, разбирает и критикует все эти новые направления в искусстве…

— Почти семейный подряд, — крикнул им дедушка из коридора..

— Семейный подряд — хвалить всё подряд?

— Вот-вот, нам в компанию как раз не хватало поэта, — резюмировал дед Вадим, внося в комнату большой поднос, на котором еще дымился большой черничный пирог — только что из духовки.

Вадим Николаевич поставил поднос на стол и хитро улыбнулся, подмигнув Марихе-старшей:

— Прошу всех заговорщиков, асоциальных анахренистов к столу!

Мариха-младшая очень любила бывать на даче у бабушки с дедушкой, расположенной неподалеку от соснового леса, где кора деревьев под вечерним солнцем светилась как золотая, почти как на дедушкиных картинах, и росли в этом лесу ягоды-черники и земляники, не говоря уже о грибах!