Свобода. Храбрость быть собой - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Лао-Цзы сказал:

– Если ты не слушаешь меня… Достаточно будет одного дня в суде, чтобы ты убедился, что я для этого не гожусь, потому что неправильна сама система. Из скромности я не говорил тебе правды. Либо могу существовать я, либо – твой закон, порядок и общество. Но… попробуем.

В первый же день в суд привели вора, который украл почти половину сокровищ у самого богатого человека в столице. Лао-Цзы выслушал дело и сказал, что и вор, и этот богатый человек должны на шесть месяцев отправиться в тюрьму.

Богатый человек воскликнул:

– Что ты говоришь? У меня же украли, меня ограбили – что это за справедливость, если ты посылаешь меня в тюрьму на тот же срок, что и вора?

– Я, несомненно, несправедлив к вору, – сказал Лао-Цзы. – Необходимость отправить в тюрьму тебя гораздо больше, потому что ты собрал себе столько денег, отобрал деньги у стольких людей… права тысяч людей попраны, а ты собираешь и собираешь деньги. Для чего? Сама твоя жадность порождает этих воров. Ответствен ты. Первым было твое преступление.

Логика Лао-Цзы абсолютно ясна. Если будет слишком много бедных людей и очень мало богатых, нельзя будет остановить воров, нельзя будет прекратить воровство. Единственный способ его прекратить – это устроить общество таким образом, чтобы каждый имел достаточно, чтобы удовлетворить свои потребности, и ни у кого не было ненужных накоплений – просто из жадности.

Богатый человек сказал:

– Прежде чем ты отправишь меня в тюрьму, я хочу видеть императора, потому что твое решение не соответствует конституции; оно не соответствует закону этой страны.

Лао-Цзы ответил:

– Виноваты конституция и закон этой страны. Я за это не ответствен. Пойди и увидься с императором.

Богатый человек пришел к императору:

– Послушай, этого человека нужно немедленно удалить с его поста; он опасен. Сегодня в тюрьму могу отправиться я, завтра в тюрьме окажешься ты. Если ты хочешь спастись, этого человека нужно изгнать; он представляет огромную опасность. И он очень рационален. То, что он говорит, правильно; я могу это понять – но он уничтожит нас!

Император прекрасно все понял. «Если преступник – этот богатый человек, то самый большой преступник в этой стране – я. Лао-Цзы без колебаний отправит меня в тюрьму».

Лао-Цзы был освобожден от поста.

– Я пытался сказать тебе раньше, – сказал Лао-Цзы, – ты напрасно потратил мое время. Я ведь тебе говорил, что для этого не гожусь. Реальность в том, что твое общество, твой закон, твоя конституция – неправильны. Чтобы управлять этой неправильной системой, тебе понадобятся неправильные люди.

Проблема состоит в том, что силы, которые мы создали, чтобы удержать человека от падения в хаос, теперь получили столько власти, что не хотят оставить вам свободы расти – потому что, если вы способны расти, способны стать индивидуальностью, бдительной, осознанной и сознательной, во всех этих силах не будет надобности. Люди силовых структур потеряют работу, а вместе с работой они потеряют престиж, власть, положение лидера, священника, папы – все это будет отнято. Так те, кто был нужен поначалу для защиты человечества, превратились в его врагов.

Мой подход состоит не в том, чтобы бороться с этими людьми, потому что у них есть власть, у них есть армии, у них есть деньги, у них есть все. Бороться с ними нельзя; боритесь – и вы будете уничтожены. Единственный выход из этого хаоса – безмолвно начать расти в собственном сознании, и этому нельзя помешать никакой силой. Фактически, никто не может даже знать, что происходит внутри вас.

Я предлагаю вам алхимию внутренней трансформации. Измените свое внутреннее существо. И в то мгновение, как вы сами изменены, полностью трансформированы, внезапно вы видите, что свободны от тюремного заключения, что вы больше не раб. Вы были рабом из-за того, что находились в хаосе.

Это случилось во время русской революции…

В тот день, когда революция свершилась, одна женщина в Москве начала ходить по середине дороги. Полицейский сказал:

– Это неправильно. Нельзя ходить по середине дороги.

– Теперь мы свободны, – сказала женщина.

Даже если вы свободны, вам придется следовать определенным правилам дорожного движения, иначе движение станет невозможным. Если люди и машины начнут двигаться, куда им захочется, поворачивать, куда захотят, не обращать никакого внимания на светофоры, просто начнутся несчастные случаи, люди начнут гибнуть. Это создаст необходимость в армии, чтобы насадить закон, что двигаться нужно по правой – или левой, в зависимости от того, как принято в данной стране, – стороне дороги, но никто не должен двигаться посередине. Тогда, под дулом пистолета, вам придется начать следовать правилам. Я всегда помню эту женщину; она очень символична.

Свобода не означает хаос. Свобода приносит больше ответственности, столько ответственности, что никому больше не нужно вмешиваться в вашу жизнь: вас можно предоставить самому себе, правительству не нужно ни во что вмешиваться, полиции не нужно ни во что вмешиваться, закон не имеет с вами ничего общего – вы просто вне этого мира.

Это мой подход: если вы действительно хотите трансформировать человечество, каждая индивидуальность должна начать расти сама по себе. И, фактически, для роста никакой толпы не нужно.

Рост – это нечто подобное тому, как ребенок растет в чреве матери; мать только должна быть осторожна. В вас должен родиться новый человек. Вы должны стать чревом для нового человеческого существа. Никто об этом не узнает, и лучше всего будет, если никто об этом не узнает. Вы просто продолжаете делать свою обычную работу, жить в обычном мире, быть простыми и обычными – не становясь революционерами, реакционерами, панками и скинхэдами. Это не поможет. Это сущая глупость. Я понимаю, что это происходит из-за разочарования, но все равно это патологично. Патологично общество, и из-за разочарования патологичными становитесь вы? Общество не боится патологичных людей; общество боится только людей, которые стали настолько центрированными, настолько сознательными, что законы стали для них бесполезны. Сознательный человек всегда поступает правильно. Он за пределами хватки так называемых интересов власти.

Если индивидуальности будут расти, роль общества уменьшится. То, что было известно как общество – с его правительством, армией, судами, полицейскими, тюрьмами, – это общество уменьшится. Безусловно, поскольку человеческих существ так много, в существование придут новые формы коллективности. Мне не хотелось бы называть их «обществом», просто чтобы избежать путаницы в словах. Я называю эту новую коллективность «коммуной». Это слово значительно: оно подразумевает место, где люди не просто живут вместе, но где люди находятся в глубокой сопричастности[1].

Жить вместе – это одно; мы это делаем: в каждом городе, в каждой деревне тысячи людей живут сообща – но какая между ними общность? Люди даже не знают своих соседей. Они живут в одном и том же небоскребе, – тысячи людей, – и так никогда и не знают, что живут в одном и том же доме. Это не общность, потому что между ними нет сопричастности. Это просто толпа, не сообщество. Поэтому я хотел бы заменить слово общество словом коммуна.

Общество держится на определенных основополагающих принципах. Вам придется их устранить, иначе общество не исчезнет. Первой и основной ячейкой общества была семья: если семья останется такой же, что и сейчас, общество не сможет исчезнуть, церковь не сможет исчезнуть; религия не сможет исчезнуть. Мы не сможем создать единый мир, единое человечество.

Семья психологически устарела. И она существовала не всегда; были времена, когда семьи не было, и люди жили племенами. Семья начала существовать в связи с возникновением частной собственности. Были люди, у которых было больше власти, и которым удавалось получить больше собственности, чем другим, и они хотели передать это детям. До того времени вопрос о семье не поднимался. Но как только в существование пришла частная собственность, мужчина стал очень собственнически относиться к женщине. Он обратил и женщину в своего рода собственность.

В индийских языках женщина буквально называется «собственностью». В Китае женщина была собственностью до такой степени, что, даже если муж убивал жену, против этого не было никакого закона. Не совершалось никакого преступления – вы абсолютно свободны уничтожить свою собственность. Вы можете сжечь мебель, сжечь дом… это не преступление, это ваш дом. Вы можете убить жену…

С возникновением частной собственности женщина тоже стала частной собственностью, и были изобретены все возможные стратегии, направленные на то, чтобы мужчина мог быть абсолютно уверен, что ребенок, родившийся у его жены, – действительно его ребенок.

Это действительно проблема: отец никогда не может быть абсолютно уверенным; знает только мать. Но отец создавал все возможные преграды к тому, чтобы женщина могла свободно передвигаться, чтобы она могла сталкиваться с другими мужчинами. Все возможности и все двери были закрыты.