Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока - Коллектив авторов

В «Повести» говорится сначала по традиции: «Оньдрэю учащю въ Синопии и пришедшю ему в Корсунь»[16]. Но далее следует нечто новое и интересное для читателей того времени: Андрей «увэдэ яко ис Корсуня близэ Днэпрьское, и въсхоте пойти в Римъ». Поводом для этого, как отметил Л. Мюллер, могло быть желание навестить брата – апостола Петра или же, как кажется мне, поклониться его праху. Осторожный летописец не намекнул на возможность свидания в Риме (а не в Иерусалиме, по греческой версии) столь знаменитых братьев. Но Рим был для европейцев, включая Русь, средоточием мировой сла вы, невзирая на вероисповедные различия. В Житии св. Александра Невского сказано, что после его победы над католическим Ливонским орденом (1242) «нача слыти имя его <…> обону страну моря Варяжьскаго, и до великаго Риму»[17]. Так же трактовалась в «Повести» победа Владимира Мономаха над половцами в 1111 г. (перед самым составлением «Повести»): князья возвратились «съ славою великою», которая «къ Грекомъ и Угромъ, и Ляхомъ, и Чехомъ, дондеже и до Рима пройде» (195).

Итак, апостол направился «въ вустье Днэпрьское и <…> поиде по Днэпру горэ», приблизился к цели, ради которой его «пригласили» на Русъ: «и ста подъ горами на березэ». И сказал он «ученикомъ: «Видите ли горы сия? – яко на сихъ горах восияеть благодать божья; имать градъ великъ быти и церкви многи». И въшедъ на горы сия и благослови я, и постави крестъ» (12).

Казалось бы, Андрею следовало вернуться и идти в Рим старинным путем через Босфор. Но в этом случае он не мог бы миновать столицу православия – Константинополь. Ему пришлось бы основать христианство и там (после посещения Руси). Возникал, как может показаться, парадокс: получив культ Андрея от греков, киевляне не хотели «отпустить» Андрея к грекам. Но для средневековой логики подобных противоречий не существовало. Поэтому Андрею надлежало идти далее на север.

«Легенда» была помещена летописцем в предназначенный для нее контекст, мотивирующий ее содержание. Перед «Легендой» излагались географические сведения. «Поляномъ же жившимъ по горамъ симь [которые благословил Андрей. – А.Р.], бэ путь изъ Варягъ въ Греки и из Грекъ по Днэпру, и верх Днэпра волок до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь [Ильмень. – А.Р.] озеро великое, из него же озера потечеть Волховъ и вътечеть в озеро великое Нево, и того озера внйдеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду [Константинопо лю. – А.Р.], а отъ Царягорода прити в Понт море в не же втечет Днепръ река» (11). Затем приводятся пояснения: «Днепръ бо потече из Оковьскаго лэса <…> а Двина ис того же лэса потечет, а <…> вийдеть в море Варяжьское <…> а по Двине въ Варяги до Рима <…>. А Днепр втечетъ в Понетьское море <…> еже море словеть Руское, по нему же училъ святый Оньдрей, брать Петровъ, яко же реша» (т. е. «как говорили» – аорист 3-го лица мн. ч.).

Летописец подчеркнул, что имеет в виду двусторонний характер движения (и на юг, и на север): «изъ Варягъ въ Греки и изъ Грек по Днепру и верхъ Днепра». В данном случае, воспроизводя «Легенду», он описал движение Андрея с юга на север. Корсунь был греческой ко лонией, и потому Андрей начал свой путь «из Грекъ».

Путь «из варяг в греки» был описан еще выдающимся писателем – императором Константином Багрянородным (913–959)[18]. Это было движение из Новгорода – «Невогарды», в которой «сидел Святослав, сын русского князя Игоря» (до занятия Святославом киевского престола в 945 г.). Константин точно описал разнонациональных участников движения: лодки – «однодревки» делают «славяне» и продают их в Киеве «русам». Он привел двуязычные названия каждого днепровского порога: «русские» (скандинавские) и «славянские». Например, порог, называемый «по-русски улворси, а по-славянски островунипраг, что значит остров порога»; или «четвертый порог, большой, называемый по-русски аифор, а по-славянски неясыть, потому что в камнях порога гнездятся совы» (8). Различие между скандинавами-«руссами» и «славянами» Константин наблюдал лично, поскольку он принимал во дворце вдову Игоря Ольгу с ее свитой. Такое же различие между «русью» и восточнославянскими племенами (словенами, полянами и др.) отчетливо наблюдается в «Повести», а по «Вер тинским анналам» – «руссами» (Rhos) называли себя сами шведы[19]. До сих пор финны называют шведов Ruossi, что в славянском дало слово «Русь», как финское Suomi – «Сумь». В Швеции есть часть побережья Roslagen.

Олег Вещий, возвращаясь в Киев после победы над Царьградом (907), предоставил своей «руси» привилегию. «И рече Олег: <…> Исшийти парусы паволочиты [шелковые. – А. Р.]», и бысть тако» (125). Обыкновение знатных скандинавов делать паруса из дорогих тканей подтверждается сагами. Об Олаве Трюггвасоне, будущем короле Норвегии, говорится, что он воспитывался у конунга Вальдамара (Владимира Святого) и, командуя его дружиной, «после одной великой победы возвращался <…> домой в Гарды [Русь. – А. Р.] и плыли они с большой пышностью, и паруса на кораблях у них были из драгоценной ткани» (Р 33). Паруса кораблей короля Сигурда Йорсалафари, иерусалимского путешественника, были парчевые[20].

Послы Олега, знатные варяги (славянских имен у них не было), заявили византийским императорам Льву VI († 912) и Алек сандру (царствовал в 912–913 гг.) о своем этническом происхождении: «Мы от рода рускаго, Карлы, Инегельдъ, Фарлаф, Веремуд, Рулавъ, Гуды, Руалдъ, Карнъ, Фрелавъ, Руаръ, Актеву, Труанъ, Лидул, Фостъ, Стемид, иже послани от Олга великого князя рускаго» (25). «Мы Русь, <…> мы, Русь» (26–27) повторяли свое именование эти первые дипломаты, проследовавшие путем «из варяг в греки». В вопросе о названии «Русь» нужно принять во внимание и восточные источники, которые заставляют искать страну русов где-то на севере Восточной Европы[21]. «Конкретная информация большинства арабских географов посвящена главным образом северу Древней Руси <…>. Титул Хакана, на который указывает ряд авторов, мог принять скорее глава северного (с центром, предположим, в Новгороде) племени»[22].

Вернемся, однако, к условиям путешествия Андрея. Константин оценивал путь «из варяг в греки» как «многострадальное, страшное, трудное и тяжелое плавание» (8). Можно представить себе, каким ужасным было такое путешествие при апостоле.

Различия в описании пути у Константина и у летописца показа тельны. Константин описывал движение на юг, согласно направлению миграции скандинавов. Изложение летописца следует порядку с юга на север, так как оно имело идеологическое значение для первой империи Рюриковичей, уже переживавшей начало государственного распада при прекратившейся миграции скандинавов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});