Последний гвоздь - Владимир Ильин

Но я все-таки не был последним лохом, чтобы смекнуть, что лучше пахать где-то на другой планете (всего каких-нибудь пять лет!), чем кормить вшей и крыс на Земле.

Короче, вцепился я в предложенную мне возможность скостить высшую меру, как карманник в чужой кошелек. Тем более, что родителей мне господь Бог не послал, и все мое несознательное детство сгорело мутным пламенем в сиротском приюте. А обзавестись женой и отпрысками и не успел, и не хотел в принципе.

Словом, подписали мы с Губастым контракт. Всё чин по чину, с государственной гербовой печатью и отпечатками пальцев в доказательство подписей.

Потом вернулся я в камеру и стал к Марсу готовиться. Морально. Заказал в библиотеке книжки про Марс, а там ничего путного не нашлось. Лишь одну затрепанную книженцию наша тюремная библиотекарша смогла откопать, да и та не научной, а художественной оказалась. Под названием “Марсианские хроники”. Написал ее еще в прошлом веке один американец по фамилии Бредбери.

Проглотил я залпом этот томик, и на душе у меня сразу полегчало. Все-таки не такие уж хреновые условия на Марсе там описывались, как мне раньше казалось. Ну, песок, ну, горы высоченные, ну, воды там нет – аж каналы все позасыхали – так что ж в этом смертельного? У нас ведь в Сахаре или в Каракумах – та же песня. Зато там, если верить этому Бредбери, должны сохраниться остатки марсианских городов – причем из чистого хрусталя. И деревья там растут, как в какой-нибудь нашей сельской местности, и зверей диковинных полно…

В общем, жить там можно и даже есть на что посмотреть, решил я и с легким сердцем стал ждать отправки.

Думал я, что это случится как-то по-особому, а вышло совсем не так. Если кто в зоне когда-нибудь сидел, то тот знает, как этап отправляют. Так и тут: разбудили среди ночи, не дали ни умыться, ни нужду справить толком, все быстро-быстро, без базара и объяснений. Даже смену чистого белья и зубную щетку не дали, сволочи, с собой взять – мол, там вам будет предоставлена и одежда, и жратва, и прочее барахло.

Запихнули меня в стандартный “воронок” без окошек, долго куда-то везли, потом на спецсамолете – тот же “воронок”, только воздушный – несколько часов в воздухе трясли. В конце концов, доставили меня прямиком к месту старту ракеты на космодром. Завели внутрь, заставили лечь в позе покойника в какую-то ванну с прозрачной крышкой, подсоединили к руке всякие причиндалы, которые только в больнице можно увидеть: капельницы, аж несколько штук, да шланги с раструбами. И крышку закрыли. Даже до свидания не сказали, гады. Хорошо еще, что наручники не забыли снять.

Не успела крышка над моей мордой захлопнуться, как из шлангов в ванну хлынул какой-то вонючий газ, и я только успел подумать: “А не кинули ли меня с Марсом? Может, в награду за примерное поведение в зоне, мне решили заменить пожизненку на казнь в газовой камере?».

Испугаться, правда, от этой мысли я не успел, потому что внезапно упала на меня тьма кромешная.

А очнулся я уже на Марсе.

Причем не один. Оказывается, в трюм ракеты «пожизненников» больше сотни напихали. И после посадки на Марсе все проснулись, из «ванн» повылезали, оделись (в шкафах каждой кабинки действительно имелась вся необходимая одежонка, включая антивакуумные комбинезоны с приложенной инструкцией), а что дальше делать – никто не знает.

Ну, первым делом, конечно, выяснили, что ракета пуста, как обчищенный сейф, и нет в ней ни крошки съестного. Потом убедились в том, что ракета одноразовая, как презерватив. Потому что даже пульта управления в ней не было предусмотрено. Видно, летела она все это время по инерции, автоматически. Как пуля, выстреленная из ружья.

Наконец, сошлись мы в центральном отсеке трюма да знакомиться друг с другом стали. Кто где сидел да за что да в который раз… Будто мы не на другую планету, а на очередную пересылку по этапу прибыли. А потом вступили в действие неписаные законы зоны. Дошло дело до выяснения, есть ли среди нас паханы и кто самым главным паханом будет. Потому что беспредел никому не по душе, все хотят по понятиям жить, хоть и на Марсе…

Паханы среди нас действительно были, причем у некоторых каким-то образом шестерки успели образоваться. Шестерки, они всегда самыми первыми проявляются. Что в зоне, что на воле…

Паханы были солидные, самые настоящие авторитеты в законе. И у каждого – гора “заслуг” за плечами, так что добровольно уступать первенство никто не желает.

А поскольку определение пахана номер один всегда означает грандиозную разборку, то в ракете запахло неизбежным кровопролитием.

И самое главное – некому предстоящий беспредел остановить. Нет в ракете ни надзирателей, ни охранников, ни ментов.

А атмосфера все накаленнее становится, уже пошли в ход оскорбления и угрозы, уже шестерки зашныряли по ракете в поисках предметов, которые можно было бы использовать в качестве оружия в случае всеобщего мочилова…

И тут, откуда ни возьмись, протиснулся в круг, в котором авторитеты отношения выясняли, какой-то лысый, пузатый человечек возрастом этак под полтинник, причем совсем не криминального вида, и тихо так, не повышая голоса и не брызгая слюной, сказал сиплым, хрипловатым тенорком:

– А ну, кончайте, ребята, спорить. Что это вы разошлись? Если начальника ищете – так теперь я у вас вместо начальника буду.

Неизвестно, что в этом заявлении нас больше всего поразило: поползновение на пост пахана со стороны этого недомерка или непривычное обращение «ребята». В любом случае, паханы язык прикусили на добрых пять минут. За это время они человечка с его лысиной и животиком успели изучили вдоль и поперек. И ничего такого, что могло бы оправдать его борзость, не обнаружили.

А потом почти в один голос спросили:

– А ты кто такой, в натуре? Неужели тоже из блатных?

Человечек скромно потупился.

– Да нет, прораб я, – признался он.

– Это что, погоняло такое? – поинтересовались паханы.

– Какое еще погоняло? – обиделся человечек. – Это должность такая, ребята. Дело в том, что назначили меня руководить вашей работой.

На этот раз пауза поменьше была, чем в первый раз.

Но зато и мнения паханов относительно будущего этого мужичка теперь прозвучали вразнобой. Одно только общее во всех высказываниях и было, что сулили лысоватому недолгую жизнь и очень страшную смерть.

Кое-кто из паханов уже вознамерился эту программу действий на практике реализовать, мигнув своим шестеркам, но тут назвавшийся прорабом пояснил:

– Кстати, ребята, тут тонкость одна имеется. Без меня-то вы не сможете вернуться на Землю.

“Это еще почему?”, недобро прищурились паханы, жестом останавливая шестерок.

– Всё очень просто, – продолжал толстячок. – Если вы внимательно читали контракт, – (Ха, кто же из нас его вообще читал? Так, пробежали по диагонали, не вникая в мудреные канцелярские обороты, – и все. Для нас ведь главное было – что через пять лет мы вновь станем вольными людьми!), – то должны были усвоить, что возвращение на Землю вам гарантировано не просто через пять лет, а только в том случае, если вы выполните свои контрактные обязательства. То есть, если построите объект, что называется, “под ключ”…

“Ну и что? Подумаешь – обязательства!.. Да фуфло это! Да мы можем просто просидеть здесь пять лет и пальцами ног не шевелить, а потом, когда ракета за нами прилетит, взять ее штурмом – и все дела. Да как они там, на Земле, узнaют, что мы здесь груши околачиваем?”, загомонили со всех сторон.

– Отвечаю, – кротко опустил на свои выпуклые глаза белесые веки человечек. – Во-первых, эти самые “они” не на Земле, а гораздо ближе. Прямо над нами на марсианской орбите висит корабль-база, где находится штаб строительства. Во-вторых, ракета за вами прилетит только в том случае, если будет построен объект. В-третьих, узнaют они об этом очень просто – от меня… вернее, через глаза мои. Шрам на голове видите? – Он наклонил голову и крутанулся на триста шестьдесят градусов, блистая лысиной. – Это не просто шрам, ребята. Это мне в башку миникамеру с автоматическим передатчиком вставили, а вместо объективов глаза приспособили. То есть, всё, что я вижу, и в штабе видят…

Секунду среди урок царила недобрая тишина, а потом кто-то зловеще осведомился:

– А если ты, скажем, того… ослепнешь?

Прораб махнул своей мозолистой короткопалой пятерней.

– Тогда – пиши пропало, – горестно сообщил он. – Тогда каюк вам всем будет, ребята, потому что никто за вами не прилетит. И вот что я вам еще скажу: продукты, одежду, лекарства и все прочее, что нужно для жизни, вы ведь тоже благодаря мне будете получать. Каждый день нам с орбиты будут спускать на парашюте контейнер. И порций там будет ровно столько, сколько человек отработало дневную норму. Потому что в конце каждой рабочей смены, я должен представлять отчет в штаб. То есть, своими глазами запечатлеть, насколько продвинулся фронт работ. И кто из вас действительно работал, а не делал вид, что трудится. Не будет этого отчета – не будет и контейнера. Значит, если меня не станет – то и вы все от голода загнетесь… Так что, ребята, судите сами: беречь вам меня теперь надобно как самую великую драгоценность!..