Да здравствует король - Кай Хара

— Нет, я просто… — Сказала я, обнимая ее. — Потрясена, я думаю.

— Потрясенность лучше, чем злость, я согласна. — Ответила она легкомысленно. Она посмотрела на мое удивленное лицо, ее глаза смотрели на меня с осознанием происходящего. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, не волнуйся.

Я не знаю, как обработать эмоции, которые я испытываю впервые за долгое время.

Надежда.

— Ну, раз уж мы зашли так далеко, нужно довести дело до конца. Я готова подать заявку.

Меня встречают одобрительные возгласы и танцы со стороны Тайер.

— Теперь, когда ты втянула меня в это, давай сделаем все правильно. Мы должны разработать стратегию, как нам справиться со следующим этапом процесса подачи заявления.

И мы разработали стратегию.

Мы быстро поняли, что наша дружба — это наш отличительный признак, то, что выделит нас среди других претендентов. Мы были сильны как личности, но вместе мы были сильнее. Поэтому мы объединили наши заявления в одно, описав подвиги Тайер на футбольном поле и мое лидерство в команде по дебатам. Забеги на 10 км, которые Тайер организовывала для сбора средств для иммигрантов, подающих петиции на получение гражданства. Дни, которые я проводила, работая волонтером в столовых.

Мы закончили наше заявление видеомонтажом нашей дружбы, включая ролики, где мы доказывали, что вместе у нас будет больше шансов адаптироваться к другой школе, стране и культуре.

Наконец, у каждой из нас было собеседование с одним из членов совета директоров, человеком, возглавлявшим компанию из списка Fortune 500, который неоднократно расспрашивал нас о нашем происхождении, наших интересах и о том, почему стипендии должны получить именно мы.

А потом мы ждали с замиранием сердца, пока однажды мой телефон не зазвонил, когда мы сидели на террасе.

— Тайер. — С нетерпением позвала я, шлепнув ее по руке.

Она лежала на спине, рубашка была закатана под лифчик, на ней были солнцезащитные очки, она пыталась загореть.

— Хм?

— У меня письмо от АКК.

— Да ладно. — Она ответила, резко сев и сорвав солнцезащитные очки с лица. — Что там написано?

— Я не знаю. Ты получила его?

Она проверила свой телефон, ее плечи слегка поникли, когда она покачала головой.

— Нет.

— Может, мне стоит подождать, пока ты получишь свое, чтобы открыть мое.

— Ты с ума сошла? Открой это письмо прямо сейчас! — Воскликнула она.

И, как и в прошлые разы, не было никакого предупреждения, прежде чем волна тревоги нахлынула на меня, задушив меня.

Физические симптомы начали нарастать, затуманенное зрение почти ослепляло меня, когда тревога пронизывала мое тело, пока негатив не заглушил позитив. Мысли о том, «что если», кружились в моем сознании, как торнадо.

Что, если никто из нас не попадет туда?

Что если я поступлю, но поеду в Швейцарию и катастрофически провалюсь?

Что, если случится все вышеперечисленное? Что, если меня не ждет ничего лучшего, и я проведу остаток жизни, убирая за другими людьми?

Мое горло сжалось, и я не могла дышать.

Письмо упало на пол.

— Эй. — Мягкий голос Тайер пробился сквозь стену паники, и нежная рука легла на мою руку.

Я открыла глаза, даже не осознавая, что закрывала их, и встретилась с открытым взглядом Тайер. Она беспокоилась, что это вызовет очередной приступ паники, и вот он случился.

Она сжала мою руку, успокаивающе потирая ее вверх и вниз по предплечью.

— Дыши. Все будет хорошо. Сосредоточься на моей руке.

Будучи свидетелем нескольких моих приступов паники, Тайер знала, как помочь.

Говорила мне дышать. Заставляла меня сосредоточиться на чем-то реальном в комнате.

И самое нелюбимое — ждала, пока все пройдет.

Я повернула голову, чтобы она не видела моего пораженного выражения лица, когда я пыталась успокоить колотящееся сердце.

— Эй, ничего страшного. — Сказала она, схватив меня за плечо и развернув к себе. — Тебе нечего стыдиться.

Это была моя четвертая паническая атака за последние шесть месяцев, и с каждым новым приступом страх все глубже вклинивался в мой мозг и устраивался, словно дома.

Я знала, что со мной все в порядке.

Это была неконтролируемая биологическая реакция на стресс, связанный с необходимостью поддерживать идеальные оценки и внеклассные мероприятия, чтобы мое заявление на поступление в Калифорнийский университет было идеальным.

Но отсутствие контроля было пугающим и оцепеняющим одновременно.

— Ты в порядке?

— Да, — сказала я, сглатывая комок в горле. — Все не так уж плохо, как кажется.

— Знаешь, я думаю, этот год мог способствовать учащению приступов паники. Может быть, осознание того, что мы получим лучшее образование и будем иметь доступ к большему количеству ресурсов и связей в целом, поможет снять твой стресс.

— Тогда лучше надеяться, что меня примут.

Она скрестила пальцы.

— Ты их не видишь, но я даже скрещиваю пальцы на ногах.

Я игриво толкнула ее.

— Важно помнить, что никаких негативных последствий от этого нет. Либо это письмо содержит согласие на поступление, либо нет, но в любом случае ты блестящая, супер добрая, иногда раздражающая…

— Эй!

— Смешная, храбрая, красивая. Ты — весь набор, детка. — Говорит она, щелкнув пальцами. — А теперь прочти это чертово письмо. Вслух, пожалуйста.

Я пролистала свой телефон и нажала на уведомления электронной почты.

— Дорогая Беллами, спасибо за ваш неугасающий интерес к АКК. Мы рады сообщить вам, что вы были выбраны в качестве инаугурационного получателя…

Не успела я дочитать письмо, как Тайер с пронзительным криком повалила меня на землю.

— Беллами, — сказала она, схватив меня за плечи и слегка встряхнув, — ты понимаешь, что это значит? Вся твоя жизнь изменится! — Она откинулась назад и обняла меня, заключив в свои крепкие объятия.

Воодушевление хлынуло в мою кровь, как жидкий огонь, вытесняя остатки тревоги. Но как бы я ни была рада этой возможности, я не собиралась оставлять свою лучшую подругу.

— Я не поеду, если ты не поедешь.

— Нет, я не буду слушать…