«Всадники в сверкающей броне»: Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн - Владимир Дмитриев

Столь же нелицеприятные отзывы о персидской пехоте (как о «крестьянской» (или «мужицкой») «толпе») содержатся в сочинении Менандра Протектора (Men. Fr. 20. 3).

Однако в ряде моментов пехота могла сыграть решающую роль. В первую очередь, как уже частично было отмечено выше, это касается военных мероприятий осадно-оборонительного характера, тем более что важнейшие боевые действия происходили, как правило, именно под стенами крепостей, а не в поле. Кроме того, даже в ходе полевых сражений персидские пехотинцы вполне были способны успешно действовать против римских войск, что особенно ярко продемонстрировал ход сражения под Хломароном (585), когда набранная из местных крестьян пехота (даже без поддержки кавалерии!) полностью уничтожила арьергард отступающей армии Филиппика (Theophyl. II. 9. 16).

Последний род войск, о наличии которого у персов часто говорится в источниках, — это отряды боевых слонов. Животные управлялись восседавшими на них воинами, державшими в руках нож с длинной рукоятью, необходимый для нейтрализации животного, взбесившегося от полученных во время боя ран (Amm. Marc. XIX. 2. 3; XXV, 1. 15). В случае если с разъяренным животным справиться было уже невозможно, управлявший им человек сильным ударом рассекал слону позвоночник в месте его соединения с черепом (Amm. Marc. XXV. 1. 15). Наскальные рельефы в Таки Бустане{5} показывают, что на каждом животном размещается два человека, и это притом, что в данном случае изображена лишь сцена охоты. Во время боя на слоне тем более должно было находиться как минимум два воина — управляющий животным и поражающий противника стрелами либо иным метательным оружием. Об этом же говорят и античные авторы: по данным Агафия Миринейского и Феофилакта Симокатты, на слонах находилось по нескольку воинов (Agath. III. 27; Theophyl. V. 10. 6).

Боевой слон с персидскими воинами. Современная реконструкция (воспроизведено по изданию: Nicolle D. Sassanian Armies. Stockport, 1996) Представители персидской знати на слонах во время охоты. Рельеф в Так-и Бустане, начало VII в. (воспроизведено по изданию: Nicolle D. Sassanian Armies. Stockport, 1996) 

Отдельного внимания заслуживает замечание Аммиана Марцеллина о том, что в войске Шапура II (в частности, в 359 г. под Амидой) слоны использовались сегестанцами (Amm. Marc. XIX. 2. 3), т. е. выходцами из восточной части Ирана, расположенной вблизи Индии, издревле являвшейся поставщиком боевых слонов в государства Среднего Востока. Достаточно вспомнить, пожалуй, наиболее известный в этом отношении случай, когда 500 слонов было получено Селевком Никатором от Чандрагупты Маурья (Strab. XV. 2. 9). Очевидно, что и в сасанидский Иран боевые слоны попадали из Индии, а потому не случайно их использовали именно воины из Сегестана. О том, что персы получают слонов из Индии, говорится и в современном Аммиану «Полном описании вселенной и народов» (ЕТМ. 18).

В персидских боевых порядках слоны могли занимать различные позиции. Так, описывая сражение под Ктесифоном (363), Аммиан указывает, что отряды боевых слонов у персов располагались позади основной массы воинов, в последней линии (Amm. Marc. XXIV. 6. 8). В то же время Агафий пишет, что в битве под Фасисом (555) слоны персов находились впереди их войска, перед оборонительными укреплениями (Agath. III. 26). Схожая картина описана Феофилактом: он отмечает, что в решающем сражении между византийско-персидским войском и армией Бахрама Чубина (591) слоны размещались перед конницей, т. е. перед первой боевой линией, как своеобразные «передовые бастионы» (Theophyl. V. 10. 6).

Помимо полевых сражений, слоны использовались персами и в осадных операциях. Данные об этом, а также о весьма любопытном способе противодействия со стороны византийцев мы находим у Прокопия Кесарийского:

Когда Хосров и войско персов штурмовали стены Эдессы, то один слон, на которого сел большой отряд самых воинственных персов, представляя собой своего рода военную машину-«градорушительницу», был подведен к стене. Казалось вполне вероятным, что, одолев при его помощи тех, которые защищались с башни, и, поражая их частыми ударами в голову, персы скоро возьмут город. Но римляне избегли этой опасности, повесив на башне поросенка. Повешенный за ногу, поросенок, естественно, стал неистово визжать: приведенный этим в ярость слон перестал слушаться и вскоре стал отступать и ушел назад (Proc. Bell. Goth. IV. 14)[2].

Еще один оригинальный способ использования персами боевых слонов, на этот раз — в сражениях на воде, описан Агафием Миринейским:

Дойдя до середины реки между Островом и городом, он [персидский полководец. — В. Д] преградил все течение реки бревнами и лодками, соединенными между собой, и сзади поставил группы слонов, там, где можно было пройти (Agath. III. 20).

Слоны, несмотря на огромный, по сути дела многовековой, опыт борьбы с ними, накопленный римской армией еще со времен Пирровых войн III в. до н.э., производили на римлян ошеломляющее впечатление[3]. Аммиан Марцеллин, проведший на военной службе многие годы и непосредственно сталкивавшийся с персидскими боевыми слонами, даже спустя десятилетия после пережитых событий не может спокойно писать о слонах в армии Шапура II: «Страшный их вид и ужасный хобот внушали едва преодолимый ужас» (Amm. Marc. XXV. 1. 14); «морщинистые чудовища представляли собой… ужасное зрелище, наводящее неописуемый страх» (Amm. Marc. XIX. 2. 3); их «рев и ужасный вид… являются самым страшным, что может себе представить человек» (Amm. Marc. XIX. 7. 7); «слоны, как перемещающиеся горы… грозили гибелью приближавшимся, наводя страх» (Amm. Marc. XXIV. 6. 8).

Однако слоны представляли потенциальную опасность и для самих персов. Яркий в этом отношении случай описан Агафием:

Слоны, поставленные перед укреплениями, нападая на римлян, тотчас же приводили в смятение даже их сомкнутый строй, если где-нибудь он им противостоял. Кроме того, восседающие на них стрелки наносили большой урон нападающим римлянам и стреляли в них без промаха… В это время один из оруженосцев Мартина, по имени Огнарис… с большой силой поразил копьем в бровь набросившегося на него самого свирепого из слонов, причем острие копья проникло так глубоко, что конец его повис вниз. Страдая от полученной раны и сверх того напуганный болтающимся у глаза дротиком, слон тотчас попятился назад и начал метаться в разные стороны. То, болтая хоботом наподобие бича, он поражал многих персов и бросал их вверх, то, протягивая его в длину, издавал какой-то страшный и сильный крик. Сидящих на нем воинов он сильным толчком сбросил вниз и умертвил, растоптав ногами, наконец, привел в беспорядок все персидское войско, а лошадей, к которым он приближался, приводил в бешенство… Все наполнилось воплями и смятением (Agath. III. 26–27).

Таким образом, в персидской армии можно выделить три основных рода войск: кавалерию, пехоту и отряды боевых слонов. Первые два, как было показано выше, не были однородны, и их можно разделить еще на ряд категорий, отличавшихся друг от друга по своим задачам и функциям.

Б. Этнический состав

Вторым критерием для анализа структуры персидской армии является ее этнический состав. В данном отношении войско Сасанидов было весьма пестрым. Эта черта была свойственна иранским армиям издревле, начиная с эпохи Ахеменидов (VI–IV вв. до н.э.), а возможно, и с более раннего времени. В связи с этим можно вспомнить красочное и подробное описание войска Ксеркса, составленное Геродотом (Herod. VII. 61–99), где историк называет народы, воинские контингенты которых участвовали в походе персов на Грецию. Разноплеменность была свойственна впоследствии вооруженным силам всех держав, существовавших на территории Ирана — империи Александра Македонского, царства Селевкидов, Парфянского государства. Сасанидский Иран, таким образом, стал продолжателем древней военно-исторической традиции.

Главная причина многонациональности иранского войска сасанидской эпохи, как и предыдущих, очевидна и заключается в полиэтничности самого Сасанидского государства, простиравшегося от Передней Азии до Индии. Проживавшие на территории сасанидского Ирана народы по определению были вынуждены платить «налог кровью», направляя своих представителей под знамена шаханшахов.

Кроме того, целый ряд этносов, не будучи подданными сасанидских правителей, тем не менее, принимал участие в боевых действиях против Рима (а позднее — и Византии) вместе с персами. В основном это достигалось через механизм союзничества, когда между шаханшахом и каким-либо народом, проживавшим на границах Персии или же вторгавшимся на ее территорию, заключался союзный договор, по условиям которого соседи или недавние враги Ирана оказывали ему помощь своими войсками. К сожалению, мы, за редким исключением, не знаем подробностей и конкретных условий такого рода договоров, однако сами факты их заключения неоднократно упоминаются в источниках.