Рукотоврный кризис - Андрей Фурсов

Дело в том, что в условиях глобализации нация-государство слабеет, оно не может противостоять хозяевам глобальной финансовой системы. Уже на заре глобализации, в начале 1990-х объем чисто спекулятивных межвалютных финансовых трансакций достиг 1 трлн 300 млрд долларов в день – в 5 раз больше, чем объем мировых торговых обменов и почти столько же, сколько составляли на тот момент резервы всех национальных банков мира (1 трлн 500 млн долл.). Какое государство сможет выдержать пресс давления глобального финансового Франкенштейна? Государство утрачивает многие социальные и политические характеристики, превращаясь в административно-рыночную структуру. Глобализация оказалась мощным социально-экономическим оружием верхов мировой системы против середины и низов: она экономически подрывает те самые демократические политические (а, следовательно, и перераспределительные) институты, которые были гарантией положения среднего класса. У среднего и рабочего классов экономически выбивается щит, который защищал их от «железной пяты».

При этом очень важно, что хозяева глобального мира – французский исследователь Дени Дюкло называет их «гипербуржуазией» и «космократией» – оперируют на глобальном уровне, а средний и рабочий класс – на национальном, государственном, что ставит их в неравное положение. Так же, как в XVI веке новое международное разделение труда и серебро Америки переместило часть сеньоров и купцов на мировой уровень, а крестьяне остались на локальном и попали в социальный и исторический офсайд. Гипербуржуазия существует безнаказанно, пожирая в условиях глобализации капитал низших групп буржуазии и доходы среднего класса. С 1980-х годов развернулось наступление верхов на середину и низы, завершив двухсотлетний цикл наступления работяг и «середняков». Показательно, что XX век начинался книгой Ортеги-и-Гассета «Восстание масс» (1929 г.), а закончился книгой К. Лэша «Восстание элит» (1996 г.). В этом плане то, что происходило в России в 1905-1917 годах и с 1987 года хорошо вписывается в общемировые тенденции. Так, горбачевщина и особенно ельцинщина – это наши аналоги тэтчеризма и рейганомики. Я уже не говорю о том, как глобализация усиливает сделочную позицию буржуазии по отношению к рабочему классу. Теперь в ответ на забастовки в Европе и США целые отрасли можно перебрасывать в Южную Корею, Китай, Таиланд. По сути, рабочий класс в ядре капиталистической системы, как и массовый средний класс, теперь не нужны.

Беседовал Максим Калашников

РУКОТВОРНЫЙ КРИЗИС. Часть 2 

Мы находимся на пороге нового «великого переселения народов»

Продолжение беседы с известным русским ученым и публицистомАндреем Ильичем Фурсовым. Начало см.:  http://rpmonitor.ru/ru/detailm.php?ID=1100

«ТРУЩОБЫ» ПОРОЖДАЮТ «ВАРВАРОВ»– Итак, глобальный кризис наших дней начинался так же, как региональный кризис позднего средневековья, как управляемый процесс в интересах старой правящей элиты. Капиталистический истеблишмент, стремясь сохранить власть и привилегии, сознательно взял курс на экономическое уничтожение среднего класса. Новая политика получила названия «ультралиберализм» и «глобализация». Они сорвали мир в спираль больших потрясений. Однако глобальный кризис явно вышел за отведенные ему рамки и стал неуправляемым…

– Да, начали, не продумав до конца такой фактор, как масштабы современного мира. Кризис позднего феодализма оказался управляемым, потому что в главном не вышел за европейские рамки. Кризис позднего капитализма – иной. Капитализм – мировая система, каждый раз преодолевавшая свои структурные кризисы за счет внешней экспансии – путем выноса проблем вовне и превращения европейской мир-системы сначала в мировую, а в конце XX века – в глобальную. Капитализм невозможен без периферии (низкооплачиваемая рабочая сила, сырье, рынки сбыта), население которой стремительно растет. Капитализм на своей периферии «выращивает» «внешний пролетариат» и полупролетариат так же, как античность «выращивала» варваров, свой «внешний пролетариат», если пользоваться терминологией А. Тойнби.

«Демографический взрыв» XX века –  результат экспансии капитала. Однако сегодня включить разросшееся население в производственные процессы капитал не может. Результат – огромное количество лишних людей. А поскольку деревня Юга сама себя прокормить не в силах, являя аграрное посткрестьянское общество, быстро растущее население сбивается в города, прежде всего самого Юга и мигрирует в города Севера (города поглотили 2/3 «продукции глобального демографического взрыва» после 1950 г.). В результате помимо сегмента-аналога позднефеодального кризиса в нынешнем глобальном кризисе появляется и сегмент-аналог позднеантичного. Так сказать, «вторая матрешка».

Согласно ооновскому докладу 2003 г. «Вызов трущоб», из 6 миллиардов нынешнего населения планеты 1 миллиард – это так называемые slum people , то есть трущобные люди. Те, кто живет в убогих лачугах, землянках, пустых ящиках и т.п. Один миллиард – это мировое население той поры, когда Энгельс изучал положение рабочего класса в Манчестере. «Трущобный миллиард» – примерно треть мирового городского населения и почти 80% городского населения наименее развитых стран. Трущобные люди ничего не производят и почти ничего не потребляют. "Slumland" раскинулся от предгорий Анд и берегов Амазонки до предгорий Гималаев и устья Меконга. Это люди, вообще исключенные из жизни, так сказать, помноженные на ноль. Кстати, глобализация – это и есть прежде всего исключение всего лишнего, «нерентабельного» населения из «точек роста». Глобализация социально – не единая планета. Это две сотни связанных только между собой точек, сеть, наброшенная на остальной мир, в которой он беспомощно барахтается, ожидая последнего удара.К 2020 г. численность трущобников составит 2 миллиарда при прогнозируемых 8 миллиардах населения планеты. Экологически (да и психологически) трущобы не выдержат такой пресс, и мировые «лишние люди» рванут за пределы трущоб, «заливая» города, причем не только на Юге, но и на Севере. По прогнозам демографов, к 2025 г. от 30% до 50% населения крупнейших городов Севера будут выходцами с Юга. Чтобы увидеть это будущее, достаточно взглянуть на Нью-Йорк, Лос-Анджелес с трущобами в центре (!) города, Париж и, конечно же, Марсель, арабская половина которого, по сути, не управляется французскими властями. Афро-арабский и турецкий сегменты в Европе живут своей жизнью. Они не принимают общество, в которое мигрировали, не принимают его ценности. Причем не принимают активно. Так, по арабским и турецким каналам кабельного телевидения в Европе «на ура» идут антиамериканские и антиизраильские фильмы. Это свидетельствует только об одном – зреют «гроздья гнева» в старой и относительно тихой Европе. А ведь кроме выходцев с Юга в Европе теперь есть – спасибо США – мощный албанский сегмент, мусульманский и криминальный одновременно.Половина «трущобных людей» – лица моложе 20 лет. А согласно теории (точнее, эмпирической регулярности) Голдстоуна, проверенной на немецкой Реформации XVI века, Великой французской революции XVIII века и русской революции XX века, как только доля молодежи (15-25 лет) в популяции превышает 20%, происходит революция. Когда молодежи слишком много, общество не успевает социализировать и интегрировать ее. А ведь помимо slum people , которые живут ниже «социального плинтуса», есть и те, кто живет чуток выше – не на один доллар в день, а на два.Когда-то Мао Цзэдун выдвинул доктрину «Мировая деревня окружает мировой город», где сконцентрированы эксплуататоры. Сегодня, напротив, в мегаполисах и мегасити сконцентрированы эксплуатируемые и те, кого даже не берут в эксплуатацию, – «избыточное человечество». А верхушка, будь то Лондон, Нью-Дели или Сан-Паулу, переезжает в укрепленные загородные виллы, как это делала римская знать в конце империи, бросая Рим, форум которого зарос травой, где гужевались свиньи. Переезд сытых пожилых изнеженных римлян в охраняемые виллы не помог – варварская волна и восставшие собственные варваризированные низы смели их. Ныне, похоже, мы находимся на пороге (а отчасти уже в начале) нового Великого переселения народов. И как бы североамериканцы и европейцы ни пытались регулировать процесс миграции, у них ничего не получится – нужда и беда выталкивает афро-азиатские и латиноамериканские массы в мир сытых и глупых белых людей. К тому же без притока бедноты с Юга экономика ядра, прежде всего третичный сектор не сможет функционировать – европейцы и американцы обленились и никогда не станут выполнять ту работу, за которую уцепятся выходцы с Юга.В результате на самом Севере мы имеем противостояние: богатые, белые, христиане, пожилые – против бедных, небелых, в основном мусульман, молодых. Четыре противоречия в одном – это социальный динамит. Недавние расовые бунты во Франции – это так, цветочки, «проба пера».– Что же получается? Западная финансовая аристократия уподобилась советской партийной номенклатуре? Та ведь тоже хотела возглавить перемены, дабы сохранить власть и привилегии, начала перестройку – и потеряла управление над неконтролируемо разросшимся кризисом. Ни дать ни взять – социальная версия Чернобыля. Финансовая элита Запада тоже пустила реактор истории вразнос. Страны уже бывшего «золотого миллиарда» опасно раскалываются изнутри, идет обнищание среднего класса, вспыхивают социальные конфликты – и тут же на это накладывается демографический натиск «неоварваров», грозящий самому существованию Запада.

– Это так. Выигрывая в краткосрочном и отчасти среднесрочном плане от ослабления и устранения среднего класса, финансовые олигархии в долгосрочном плане закладывают динамит под самих себя. Кстати, похожая ситуация складывается в РФ, где поощрение миграции объективно усложняет жизнь среднего класса и также закладывает социальный динамит. За все придется платить.