Спасательная экспедиция - Олег Глижинский

- Но у нас нет даже десяти тысяч желающих!  

- Меньше, мой мальчик, меньше. Ты в последнее время был пассивен - нет, нет! я не упрекаю, я всё понимаю - среди нас сформировалась группа, которая будет пытаться бороться. Может, уже поздно, но они не хотят, не могут бросить наш мир. А кое-кто просто - ушёл. Подобно тысячам других, подобно твоей жене. Вас осталось четыре с половиной тысячи, - старик помолчал, давая Ротлу осознать сказанное. Потом закончил. - Вы тоже уходите, но с надеждой встретить новую судьбу. Вы уходите жить. А может, вы ещё сможете вернуться, если произойдёт чудо, и кошмар кончится...  

Голос Лотла дрогнул, он несколько раз глотнул, потом, прикрыв глаза, отвернулся. Ролат догадался.  

- Мисовл?  

Лотл, не оборачиваясь, кивнул. Потом подошёл к невозмутимо булькающим призрачной жизнью колбам.  

- Он ушёл вчера. Ушёл вместе со своими приятелями... Какие они молодые... Он связался со мной, такой радостный, возбуждённый. Сказал, что он станет лучшим, что я буду гордиться им. И всё. Я не успел ничего ответить. Пока я выяснил, откуда он звонил, пока добрался, всё было кончено. Мне даже не удалось увидеть, что от него осталось. Всё утилизировали. Мой сын...  

Овладев собой, старик снова сел перед Ролатом.  

- Понимаешь, они проникли на станцию утилизации. Сняли конвейеры, а потом по очереди стали пролетать на капсулах через контур. На скорости капсулы контур не может утилизировать всю массу, часть пролетает насквозь. Тот, от кого больше останется, тот и лучше других. Конечно, в присутствии репортёров... Мальчишки...  

Ролат представил себе капсулы, влетающие в окно контура, который успевает лишь частично дезинтегрировать материю, а на выходе нет ловителей приёмного контейнера... Что засняли репортёры - вспышки? Взрывы? Разлетающиеся куски? Под вопли возбуждённых зрителей и тех, чья очередь сейчас настанет. Мальчишки. Возбуждённо орущие от восторженного ужаса.  

Но холодея от представившегося кошмара и отвращения, он всё же дал старику закончить рассказ. Пусть выговорится, легче будет.  

- Их было шестнадцать. Мисовл по контрольному датчику стал третьим среди них, - улыбнувшись одними уголками губ, сказал Лотл. - Это глупо, но я действительно им немного горжусь. Он всегда был таким решительным... А потом восстановили конвейеры и всё, что осталось, пропустили в штатном режиме. Они сказали мне результат моего мальчика. Ноль, восемьдесят шесть. Против ноль, восемьдесят девять у победителя... Так вот...  

Они помолчали.  

- Словом, послезавтра вы уходите, - ровным, утратившим интонации голосом сказал Лотл.  

- Вы? - подался вперёд Ролат. - А вы как же?  

- Я останусь.  

- Но нам же нужны знания! Ваши знания тоже! Мы же хотели сохранить достижения нашей цивилизации! Вас нельзя заменить.  

- Знания? Знания... Вам там не понадобятся знания. Тот мир, в который вы придёте, - Лотл заговорил снова узнаваемым уверенным тоном докладчика научного совещания. - Тот мир не ваш, он их мир. И он не нуждается в наших знаниях. Преждевременные знания губительны для только становящегося на ноги общества. Ты бы не посадил в капсулу малолетнего сына? Ради... - он запнулся, нервно провёл ладонью по затылку, пытаясь стереть вызванную последними словами мысль о своём сыне. - Ради его же безопасности. Кроме того, вы должны уважать мир, который станет вашим домом. Он сам пройдёт свой путь. Сам его найдёт и пройдёт.  

- Значит, от нас ничего не останется...  

- Вероятно, вероятно... Впрочем, в самом оптимистичном случае "зимовка" будет недолго. Если мир уцелеет. Я думаю - вряд ли, скорее, найдётся кто-нибудь, кто запустит что-то вроде лучей Хэрга или другую высокотехнологическую пакость. Чтоб уж наверняка. И кстати, очень даже останется - наши каналы, - он победно взмахнул около головы рукой. - Наши галактические пути. И ещё кстати, вспомни, что кроме наших путей, мы других не обнаружили.  

- Они же неустойчивы! Точки входа-выхода мигрируют, а иногда и сами пути рвутся. А что до других цивилизаций, - вяло возразил Ролат, - так они, может, просто уничтожили...  

- Галактика крутится, крутится неравномерно. И пути вместе с ней. Сдвигаясь постепенно относительно точек их генерации. Но существуют, не рвутся сами по себе, причём без переброски вещества подпитки не требуют. Если посторонняя масса затянется - тогда произойдёт сокращение длины пути с соответствующим выделением энергии. Но по расчётам даже за миллиард лет распадётся не более пятой части всех путей при нашей плотности вешества в Галактике. Вот... Так что от нас - останется!  

- И ещё разорённая планета. Без металла, без топлива... Сможет новая цивилизация подняться без этого всего?  

Лотл посмотрел на собеседника почти с ужасом:  

- Мальчик мой, ты же учёный! Не ожидал... Да пока наша планета не погасила свою кухню... Уже через пару сот миллионов лет ты её не узнаешь. Новые разумные придут на девственную планету, мой мальчик. Придут и начнут свой путь. Так вот...      

2. Пути

Космолёт "Сентавр-1" третий месяц шёл по "бублику Хилла", собирая научную информацию об этой самой близкой к Земле части облака Оорта. Радар регистрировал крупные объекты, пополняя каталог. Ловушки на поверхности космолёта собирали и герметично упаковывали в контейнеры пыль. Никогда прежде люди так не удалялись от родной планеты - солнечный свет долетал сюда за семнадцать дней. Космолёту понадобилось восемь месяцев. На таком расстоянии Солнце уже ничем не выделялось среди прочих звёзд.  

Люди работали с максимальной интенсивностью, стараясь собрать как можно больше информации для кропотливого изучения на Земле. Рабочий "день" удлинили, только сон и пилотная вахта позволяли людям передохнуть. Впрочем, врач экспедиции время от времени назначал выходной, чтобы поддержать состав экспедиции в рабочем состоянии все два месяца исследований в облаке.  

Пилотная вахта в космолётах классов "Пегас" и "Сентавр" стала чистой формальностью: на скорости в десять единиц - скорость стало технически удобно измерять в процентах от световой - человек не успел бы что-либо осознать, не то что отреагировать на изменение ситуации. Только автоматика была способна на это. Тем не менее, два человека постоянно находились в крохотном пилотном отсеке, вглядываясь в экраны.  

Сейчас в левом кресле уютно - насколько это было возможно в невесомости - устроилась Эрша Эсеш. Несмотря на свои тридцать два года она уже занимала должность заместителя капитана экспедиции.  

В правом кресле неподвижно сидел Урхо Коскинен - пилот с сорокалетним стажем. Настоящий "морской волк" космоса, его так и называли за глаза - Волк. К тому же и характером Урхо отличался под стать прозвищу - угрюмо-нелюдимый, одиночка по натуре.  

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});