Мактуб. Книга 2. Пески Махруса - Д Алекс "Алекс Дж"

Еще один пункт досмотра, и я наконец-то внутри главного правительственного корпуса. Да здравствуют кондиционеры. Как мало надо человеку, чтобы воспрянуть духом. Двадцать этажей на лифте. Длинный лабиринт коридоров с множеством перегородок, защищённых кодом доступа, и я у двери полковника Таира Кадера. Доступом в кабинет руководителя внешней разведывательной службы обладает только он сам. Камера фиксирует мое присутствие, и дверь с механическим щелчком отрывается, пропуская меня внутрь. Таир, облачённый в военную форму, как обычно восседает во главе стола. Обменявшись традиционными приветствиями и предложив мне присесть, он сразу переходит к делу.

– Я прервал твое задание по веским причинам, – произносит он, предугадав мой вопрос. Склонив голову в знак уважения, я отхожу к окну, откуда открывается вид на полигон, где тренируются агенты и новобранцы. В юности я провел там огромное количество часов. Изнурительная спец. подготовка под палящим солнцем. От усталости и жары многие парни теряли сознание, годами не могли перейти на следующий уровень. Мне повезло. Я оказался выносливым и упрямым, и поэтому сейчас здесь, а не там.

– Но прежде чем перейдем к обсуждению новых обстоятельств, доложи ситуацию на текущий момент, – несомненно, это приказ, и судя по всему, Кадер не в лучшем расположении духа. Я впал в немилость после провала последнего задания и теперь обязан исправить ошибку и завершить миссию, чем в принципе и занимался в провинции Мирза последние пару месяцев.

– Я наладил контакт с Наимом Азизом, – официальным тоном начинаю я. – Сначала через посредника, который поставлял ему оружие, потом лично. Он очень острожен в общении, однако мое прикрытие не вызвало у него сомнений.

– Тебе удалось выяснить местонахождении Шатров Махруса?

– Нет, но я упоминал в разговоре с Наимом, что заинтересован в покупке белой рабыни, желательно американки или европейки хорошего качества. Он обещал помочь.

– Каким образом?

– Я получу координаты на мой телефон за час до начала аукциона. И если сообщение придет сейчас, то я вряд ли успею добраться хотя бы к концу торгов.

– Это ирония, Джамаль? – холодно интересуется Таир, я смотрю на его погоны, чтобы он не заметил раздражения в моем взгляде.

– Я не уверен, что Ильдар будет присутствовать на аукционе. Он не настолько глуп, – озвучиваю вслух, о чем почти сразу жалею.

– Тебе не нужно думать, Джамаль. Твоя прямая обязанность – выполнять мои приказы.

– Как агент с широким перечнем полномочий я имею право в исключительных случаях…

– Никаких прав принимать самостоятельные решения до согласования со мной, – грубо обрывает меня полковник. Если бы я не был ему обязан всем, что имею, то возненавидел бы. – Какой бы экстренной ни была обстановка. Ты видишь результат своих решений?

– Если бы спецслужбы взяли Мааба…

– Ильдар на тот момент был бы уже ликвидирован на нашей территории, – снова не дал мне договорить Кадер. – А для уничтожения Мааба выехал бы другой агент.

– Вы бы не успели, акид (с араб. Полковник), – уверенно заявляю я, и мне кажется, что слышу, как скрипнула или даже хрустнула челюсть Таира Кадера. – Я действовал по ситуации. И считаю, сделал все зависящее, чтобы минимизировать риски. И сейчас усиленно работаю над поиском Видада.

– Не ты один, – резким ледяным тоном бросает Кадер и встает из-за стола. Я вопросительно смотрю в суровое морщинистое лицо, на котором яростно сверкают черные глаза. Линия губ сжата в жесткой усмешке, тяжелая челюсть напряжена. Внутри рождается тревожное предчувствие.

– Американская разведка?

Кадер мрачно кивает, убирает руки за спину и выходит на середину кабинета. Встает напротив, пристально глядя мне в лицо. Потом отступает назад, ухмыльнувшись уголком губ.

– Девушка, которую планировал вывезти в Анмар Видад, пару недель назад появилась в Асаде, – сообщает он, разворачиваясь к окну. Я делаю то же самое. Теперь мы стоим плечом к плечу, наблюдая за тренировками агентов на полигоне. Но я только делаю вид, что наблюдаю. На самом деле мой мозг усиленно анализирует полученную информацию. – Рекламная деятельность, все чисто на первый взгляд. Приехала со своим бойфрендом и съёмочной группой. Участвовала в нескольких шоу, которые попали на местные телеканалы. Там мы ее и заметили.

– И что не так с девушкой? – застыв, я, не моргая, смотрю перед собой, пытаясь не выдать своего состояния. В стекле панорамного окна отражаются мои заострившиеся скулы и плотно сжатые губы. Прикладываю максимум усилий, чтобы расслабить мышцы. Мне удается как раз в тот момент, когда Таир поворачивает голову в мою сторону.

– Эрика Доусон – агент ЦРУ, и находится здесь с группой прикрытия и своим координатором Зейном Хассаном, – я остро чувствую на себе пристальный сканирующий взгляд Кадера. Сердце с бешеной скоростью разгоняет кровь по венам, но я все равно ощущаю, как озноб бежит по спине.

Эрика Доусон… Шайтан, я надеялся, что не скоро еще услышу это имя. Мааб все-таки успел наговорить лишнего, иначе американские службы не начали бы несогласованную АРС операцию. Зачем она в это влезла, идиотка? Я же предупреждал, черт бы ее побрал. Я бы вернулся за ней, когда все закончится. Непроизвольно сжимаю пальцы в кулак, вспоминая, как изучал ими черты лица Эйнин. Я запомнил каждую… Ее посветлевшие от слез глаза с мерцающими серебристыми искрами, точно такие же, как тогда, пятнадцать лет назад. Боль и отчаяние снимают маски, оголяют чувства, показывая внутреннее содержание, открывая истину, которую мы прячем даже от самих себя. Я пытался заглянуть внутрь, используя обычные проверенные методы; я думал, что страсть и желание приоткроют завесу, а мне нужны были ее слезы, боль и агония – то, что невидимой нитью соединило нас однажды и тут же разбросало в разные стороны. И когда я держал в ладонях залитое слезами лицо, вглядываясь в глаза, ставшие моим неискоренимым наваждением и источником вдохновения на долгие годы, она рассказала мне, кто она, не произнеся ни одного слова. Я увидел в их лазурных глубинах свою маленькую испуганную Эйнин, в одночасье потерявшую все, что у нее было: дом, семью, родину, веру и счастливую жизнь, которая могла бы ждать нас обоих… Я узнал ее слезы, Шайтан меня подери, серебристые искры в бескрайних озерах скорби и боли, тающие в глубоких глазах Эйнин, как хрустальные снежинки.

Я уничтожил безликие портреты, хранившиеся в студии в Нью-Йорке. Они потеряли всякий смысл и ценность, теперь я знаю, как выглядит лицо Эйнин. Я напишу новые. Пока мои пальцы будут способны держать кисть, она не оставит меня. Нет такой силы, которая сможет заставить меня забыть ее лицо снова. Только отвернувшаяся удача и смерть, но пока я ношу свой оберег – мне ничего не страшно. Самодельные четки Эйнин хранят меня от гибели много лет. Я не вернул ей их, когда забрал кольцо и оставил тот портрет, который наверняка рассказал ей правду… о нас, о прошлом. Не могу поверить, что Эйнин удалось сохранить перстень отца. В голове не укладывается, как я не узнал ее, не почувствовал. Как не нагрелись потертые бусины, не обожгли мои пальцы, когда я перебирал их в кармане брюк, находясь рядом с той, что подарила мне удачу.

Сомнения появились еще когда я увидел покрытые пылью голые ступни Эрики на парковке, где мы сражалась почти на равных. Слишком много лет прошло с нашей последней встречи, чтобы я мог поверить сигналам подсознания. Кисти рук, ступни и необычные глаза – все, что сохранила моя память о той робкой маленькой девочке из мечети, где сгорело наше прошлое и надежды на счастливое будущее. Слишком мало, чтобы узнать, сопоставить с дикой и отчаянной сумасбродной стервой Эрикой. Образ Эйнин, скромный, овеянный почти священным для меня ореолом недоступности, не вязался с девушкой, которую я встретил на выставке. Страстная, яркая, вызывающе сексуальная, откровенная, острая на язык, надменная. Она запутала меня, обыграла, затмила здравый смысл похотливой пеленой. Я винил разыгравшееся воображение и бешеную потребность обладать бросающей мне вызов девушкой и одержимую неконтролируемую страсть, обрушившуюся на нас несвоевременно и слишком поздно…