Огненное прикосновение - Линда Ховард

Маккей не ел с полудня, но голода не ощущал. Время от времени делая глоток-другой воды, он смотрел на звезды, мерцающие сквозь густые ветки над головой, и прислушивался: не раздастся ли шум погони. Но вокруг было все спокойно, и лишь обычные звуки леса слышались в ночи.

Постепенно ему становилось теплее, жгучая боль в боку утихла, а кровотечение прекратилось. Теперь бороться со сном стало труднее, однако Маккей отказывался поддаться подступающему оцепенению. Будет еще время поспать позже, после того как он покончит с Трэйгерном.

Еще не рассвело, когда Маккей поднялся. Нахлынувшая волна головокружения чуть было не свалила его обратно, и ему пришлось обхватить рукой дерево, чтобы не упасть. Проклятие! Наверное, он потерял больше крови, чем предполагал. Обретя равновесие, Маккей подошел к коню и достал из седельной сумки немного вяленой говядины, понимая, что пища и вода быстрее всего могут прекратить головокружение. Заставил себя поесть, потом осторожно повел лошадь назад в том направлении, откуда они прискакали. В первый раз это не сработало, а во второй – должно сработать. Трэйгерн будет упорно идти по кровавому следу.

Не прождав в засаде и нескольких минут, Маккей увидел Трэйгерна, крадущегося по лощине с зажатым в руке револьвером. Маккей молча выругался: то, что Трэйгерн шел пешим, выдавало его настороженность. Или у него было необычайно развито чувство опасности, или он был самым везучим сукиным сыном из всех, кого встречал Маккей.

Маккей хорошенько прицелился, но Трэйгерн искусно использовал прикрытие. Рейф видел только плечо, часть ноги, плоский верх необычной шляпы; ни разу ему не представилась возможность сделать точный выстрел. Если не будет другой возможности, как только ранить, он ею воспользуется. Самое меньшее – ранение задержит Трэйгерна, уравняет их шансы.

Следующей мишенью, подставленной ему Трэйгерном, оказалась брючина в серебряных нашлепках. Холодная улыбка появилась на лице Маккея, а рука его была тверда, когда он спокойно спустил курок. Болезненный крик Трэйгерна раздался почти одновременно с резким выстрелом ружья.

Маккей забрался в седло – движение это далось ему с большим трудом, чем он ожидал. Бок снова начал гореть, и появилось ощущение растекающейся влаги. Черт возьми, рана снова открылась! Но теперь и Трэйгерн был тоже ранен, и ему потребуется много времени, чтобы добраться до лошади, что даст Маккею хороший запас времени, который он не потратит зря. Раной он займется позже.

* * *

Эннис Теодора Паркер заваривала слабый чай из валерьяны, внимательно наблюдая за своей пациенткой. Ида Коуи выглядела крупной, выносливой деревенской девушкой, из тех, от кого ожидают самых легких родов, каких только может пожелать себе любая женщина, но возникли осложнения, и она начала паниковать. Энни понимала, что и Иде и младенцу было бы гораздо легче, если бы роженица успокоилась.

Она отнесла горячий чай к постели и, придерживая голову Иды, дала ей напиться.

– Это облегчит боль, – ласково уговаривала она девушку. Той было всего семнадцать, она рожала впервые.

Когда успокоительное начало действовать, Ида притихла, но лицо ее оставалось белым как бумага, а глаза ввалились. Боль не отпускала. По словам Уолтера Коуи, мужа Иды, девушка рожала уже два дня, пока он не внял ее мольбам о помощи и не привел Энни в их лачугу – единственную комнату в пристройке с односкатной крышей. Он ворчал, недовольный тем, что не мог выспаться из-за всего этого шума, и Энни с трудом подавила в себе желание дать Уолтеру пощечину.

Ребенок шел ягодицами, и роды обещали быть нелегкими. Энни молилась про себя, чтобы ребенок выжил. Но даже если он и выживет при родах, что его ожидает дальше? Удастся ли ему дожить до своего первого от рождения года? Обстановка в убогой пристройке была ужасающей. Уолтер Коуи был злым и глупым человеком, не способным обеспечить своих близких ничем лучше этого. Ему было уже за сорок, и Энни подозревала, что Ида не была в действительности его женой. Она была просто неграмотной фермерской девушкой, которую практически продали в рабство, чтобы избавить семью от лишнего рта. Уолтер был неудачливым старателем даже здесь, в Серебряной Горе, где люди добывали драгоценный металл из толстых жил; работа старателя тяжела, а Уолтер был не из тех, кто склонен много работать. Энни старалась отогнать от себя мысль о том, что для ребенка было бы благословением, если бы он сейчас умер.

Ида застонала, когда ее живот снова напрягся в сильных схватках.

– Тужься! – скомандовала Энни тихим голосом. Она уже видела гладкий полумесяц показавшейся плоти – ягодицы ребенка. – Тужься!

Сдавленный крик вырвался из горла Иды, когда она напряглась изо всех сил, так, что ее плечи приподнялись над лежанкой. Энни положила ладони на огромный вздутый живот и присоединила свою силу к усилиям Иды.

Теперь или никогда. Если Ида не сможет сейчас родить ребенка, то они оба погибнут.

Показались крохотные ягодицы, и Энни тут же попыталась ухватиться за них, но они были слишком скользкими. Она просунула пальцы внутрь растянутого отверстия и поймала ножки ребенка.

– Тужься! – снова повторила она.

Но Ида уже откинулась назад, почти парализованная болью. Дождавшись следующей схватки, которая началась через несколько секунд, Энни практически вытащила нижнюю часть тельца младенца из тела матери. Это был мальчик. Она снова ввела пальцы одной руки внутрь, чтобы не дать мышцам Иды сжаться, а второй рукой осторожно помогла ребенку выбраться на свет божий. Он неподвижно лег между бедер Иды. И мать и младенец лежали тихо и не двигались.

Энни подняла этот маленький комочек, держа его лицом вниз на сгибе локтя, и похлопала по спинке. Крошечная грудка дрогнула, и младенец испустил мяукающий писк, когда воздух впервые хлынул в его легкие.

– Вот и славно, – проворковала Энни и перевернула ребенка, чтобы проверить, чистые ли у него рот и глотка. Обычно она делала это в первую очередь, но заставить младенца дышать показалось ей более важным. Малыш вопил и дергал ножками и ручками, и на лице Энни появилась усталая улыбка. Казалось, ребенок становился сильнее с каждым криком.

Пуповина перестала пульсировать, и Энни, перевязав у самого животика, отрезала ее и быстро завернула младенца в одеяло, чтобы укрыть от холода. Положив его рядом с теплым телом Иды, она переключила внимание на девушку, которая была почти без сознания.

– Вот твой малыш, Ида, – сказала Энни. – Мальчик, и выглядит здоровым. Только послушай, как он кричит! Вы оба прекрасно справились. Через минуту отойдет послед, и тогда я тебя вымою и приведу в порядок.