Часовой механизм любви - Алла Полянская

– Федор, как у нас обстоит дело с иском против ликеро-водочного завода?

– Слушанье послезавтра, у нас все готово. – Федор усаживается, повинуясь приглашающему жесту Егора. – Мы предполагаем, что все будет хорошо. Но это суд первой инстанции, и они однозначно будут подавать апелляцию.

– Зачем? Ты же говоришь, что все в нашу пользу?

– Чтобы время потянуть, Егор Алексеевич. – Федор улыбнулся. – Прислать вам документы или просмотрите дело?

– Нет, я его уже видел. – Егор нажал на кнопку, вошла секретарша. – Наташа, сделай еще кофе. Федор, ты будешь?

– Да, спасибо.

– Наташа, кофе нам обоим. – Егор повернулся к Федору. – Насколько затянется дело, как ты думаешь?

– Если все решится с одного слушания, то думаю, что с учетом апелляций за три-четыре месяца мы получим решение, позволяющее нам взыскать долг и штраф. Но они могут послезавтра не явиться в суд. Или потребовать экспертизы подписей на накладных. Многое можно сделать, чтобы затянуть процесс, а тем временем инфляция обесценит сумму долга, и я не знаю, сможем ли мы его проиндексировать и получить нужное решение, для этого необходимо будет доказать, что они специально затягивали дело.

– Понятно. Перспектива так себе.

Наталья поставила на стол поднос с кофейником и двумя чашками. Егор вышел из-за своего стола и сел напротив Федора.

– Сахар?

– Да, спасибо. – Ковалев бросил в чашку два куска рафинада. – Хороший кофе.

– Я плохого терпеть не могу. – Егор отхлебнул из чашки, наслаждаясь вкусом напитка. – Наталья немного корицы добавляет и какао, вот и получается такая штука. Федор, возможен ли вариант, что они предложат мировое соглашение?

Егор тянул время, не зная, как приступить к вопросам о Шатохиной. Он может попросту расспросить секретаршу, но тогда его интерес станет известен кому угодно – Наталья непременно сболтнет, бабы все такие, совершенно не способны держать свои рты закрытыми. Но и Федор не должен заподозрить, что совсем не ради грядущего слушания он вызван в кабинет шефа.

– Сумма для них не критическая, могут и предложить.

– Тогда пусть платят в течение четырех месяцев частями. Разбей долг и составь график, если они согласятся, нам это будет выгодней, чем годами с ними судиться.

– Я могу Инну Кирилловну попросить позвонить им. Она поговорит и, возможно, мы представим в суд уже подписанное мировое соглашение.

– А сам-то что, не уговоришь?

– Они меня уже знают, а с Инной Кирилловной пока не работали, договор заключался до того, как мы пришли сюда. Шатохина гораздо эффективнее, чем я, умеет вести переговоры.

– Ну да. – Егор побарабанил пальцами о столешницу. – Она толковая. Как тебе с ней работается, не в напряг?

– Ну что вы, Егор Алексеевич. – Федор удивленно округлил глаза. – Инна Кирилловна – милейшая женщина, редкой доброты человек.

Такого Егор точно не ожидал. Эта характеристика настолько не вязалась с его впечатлениями от Шатохиной, что он на минуту даже завис, пытаясь осмыслить услышанное и соотнести его с высокой холодноглазой неприятной бабой, которая своей прямолинейностью напоминала атомный ледокол во льдах Арктики.

– То есть?

– Егор Алексеевич, с Инной Кирилловной работать одно удовольствие. – Федор улыбнулся и отставил чашку. – Она очень легкий, светлый человек. Мы почти год в одном кабинете сидим, уж я-то могу о ней судить.

– Она замужем?

– Нет, но у нее есть племянница, кажется.

– А родители племянницы где?

– Погибли много лет назад в какой-то не то катастрофе. Она не любит об этом говорить, а я не расспрашиваю.

– Понятно. – Егор отлично усвоил слова Штирлица о том, что запоминается последняя фраза. – Так ты разбей долг и составь график, и пусть Шатохина им позвонит, попытка – не пытка, чем черт не шутит.

– Хорошо.

Федор вышел, а Егор углубился в бумаги. Работа отвлекала его от мыслей о Питере. Он бродил по улицам, поднимался на мост, позолоченный купол Исаакия блестел на фоне сероватого мартовского неба, и не было ему покоя, потому что прошлое никак не хотело его отпустить, или он не хотел отпустить прошлое. Люди есть люди, и простым нажатием некоей секретной кнопки душа не отключается.

Егор вошел в Интернет и набрал знакомый адрес – открылось окно форума, он ввел свой ник и пароль и вошел. Народ увлеченно обсуждал какой-то фильм, который Егор не смотрел, в другой теме степенно ругались два непримиримых антагониста, Лунатик и Питер, еще в одной теме Пастор Шлаг развивал теорию о Нибиру и рептилоидах, и Егор улыбнулся – на форуме ничего не меняется. Здесь с одинаковой горячностью обсуждают политику и преимущества той или иной машины, поливая друг друга ругательствами при случае, здесь свои группировки, симпатии и антипатии, но все честно и открыто, а главное – все как бы не всерьез. И это именно как бы, он знал многих из этих людей, и они стали ему дороги. И сейчас их безбашенный флуд удерживал его в реальности.

Егор отодвинулся от стола и посмотрел в окно. Он до сих пор не мог поверить, что будет жить теперь здесь, вряд ли вернется назад, в Питер, и эта мысль наполняла его тоской. Словно похоронили его заживо, и уже сорок дней как помянули. Хотя в этом есть одно неоспоримое преимущество – его жизнь стала принадлежать ему самому. И, несмотря на то что это может оказаться иллюзией, Егор был настроен сделать все, чтобы никогда больше не чувствовать себя тряпичной куклой в чужих руках. Потому что это странно и неправильно – в тридцать семь лет не иметь собственной жизни и собственных решений.

Зазвонил телефон. Это был единственный старый номер, который Егор не поменял.

– Привет, Купер.

Только один человек знал этот номер.

– Привет, Лунатик.

– Я смотрю, ты онлайн – но молчишь. И не было тебя долго, Стая волнуется. Купер, ты ок?

– Не совсем. – Егор вздохнул. – Но я пока не могу об этом.

– Если что-то нужно, ты просто позвони.

– Я знаю. Спасибо. Стае привет. Когда смогу, появлюсь.

Они называли свое сообщество Стаей – познакомившись на городском форуме и поняв свою общность, они поддерживали друг друга, как умели, взрослые, не слишком счастливые, внутренне очень одинокие люди, которые никак не вписывались в социум, отторгая его правила – кто-то явно, кто-то тайно, из-под маски, надетой когда-то. И они так и остались бы одинокими, если бы не форум, который столкнул их, и вдруг оказалось, что в мире есть те, кто видит точно такое же небо. А видеть одно и то же небо – это важно.

Егор через приемную вышел в коридор. Если пройти мимо всех кабинетов, где сидят сотрудники, будет выход на лестницу, которая ведет на крышу, где оборудована смотровая площадка и установлены скамейки. Егору вдруг нестерпимо захотелось выйти на воздух и посмотреть на небо. То же самое небо, которое сейчас видит Стая в далеком Питере. Они соберутся на выходные на старом месте, будут пить кофе и болтать, и он может приехать, тут час езды – но он не может. Не потому, что придется объяснять. Нет, никто не станет лезть в душу, расспрашивая и сочувствуя. Но он сам ощущает, как сломалось в нем нечто важное, что делало его тем, кем он был. А Купер остался прежним, но Купер живет на форуме.

Он пожалел, что не надел пальто, привлекать внимания не хотелось. На крыше его сразу взял в оборот холодный ветер, но это все равно лучше, чем его кабинет, заставленный вазонами с цветами. Он прислонился к бетонной стене небольшой надстройки, которая служила для вывода вентиляции, и закрыл глаза. Здесь он может быть самим собой – только он и небо. Одно на всех.

– И что ты предлагаешь?

Егор вздрогнул, поняв, что с другой стороны надстройки кто-то есть. Мысленно чертыхнувшись, он совсем уж было собрался вернуться обратно в офис, но следующая фраза остановила его.

– Завтра корпоратив, он тоже там будет – тебе и карты в руки. Одинокий мужик, подружки, похоже, нет. Подпои его, пригласи танцевать, ну что, я должна тебя учить охмурять мужика?

– Он замороженный какой-то…

– Он нужен тебе или нет? – Голос зазвенел раздражением. – Возраст самый подходящий, говорят, детей у него нет, а квартира есть, зарабатывает хорошо.

– Соня, ну ты как себе это представляешь… Завтра наши курицы устроят перед ним такой парад планет, что…

– Большинство участниц парада замужем. Ираиду отбрасываем из-за возраста, Шатохина вообще не по этим делам – сто пудов припрется в обычной одежде и даже губы не накрасит, и кто остается? У Надьки ноги кривые, Ирка без сисек совершенно, и зубы как у лошади, Лариска пить не умеет, я ее напою сразу, и она уйдет в астрал, Зинка – в принципе не вариант, с ее репутацией. Ну, и кто остается?

– Ну, не знаю… Идем обратно, скоро хватятся нас.

– Не хватятся. Ираида в банк уехала, Рубахина ревизию по складу принимает, Шаповалова еще не приехала, где-то на переговорах. А твой в кабинете с Федькой заперся. Я этот наш гадюшник ненавижу, знаешь? Каждый норовит тебя подставить, каждый старается сделать гадость…