Милый, не спеши! - Гунар Цирулис

— Владелец, понятно, и с вашей помощью, надеюсь, не только бывший. — Волнуясь, человек все же попытался выжать из себя весьма сомнительную остроту.

— Имя, фамилия, адрес? — Катя улыбнулась, но голос ее по-прежнему звучал бесстрастно и официально.

— Ах да, простите. Эгил Попик, с вашего разрешения. Работаю в Театре оперы и балета. — Последовала пауза, казалось, потерпевший пытался вспомнить свой адрес.

— Самое глубокое контральто нашего хора, — с уважением прошептал Силинь, не выказавший, однако, никакого волнения по поводу кражи.

— Вы знаете его? — я не мог сдержать удивления. Рига, конечно, не Москва, но и у нас подобные совпадения могут показаться читателю плодом неуемного воображения автора.

— Не он, а Катя. Жаль только, что она по уши влюблена в сегодняшнего ответственного дежурного. Однако бессмертный Саша наверняка проспит и эту возможность.

— Адрес? Где вы живете? — терпеливо допытывалась Катя.

— В Задвинье. Но какое это имеет значение? Машину-то угнали от Театра драмы. Во втором антракте вышел покурить — а ее нет.

— Тогда совсем хорошо, ведь это по соседству! — обрадовалась Катя, словно услышав приятную новость. — Сейчас подъедем. А вы пока прогуляйтесь там, посмотрите — не брошена ли машина за ближайшим углом. Или бывает, что мальчишки покатаются и к концу спектакля поставят назад.

— Да что вы меня утешаете, как маленького! — рассердился потерпевший. — Запишите лучше номер машины и ее приметы! — Тут голос его снова сделался жалобным. — Бога ради, сделайте что-нибудь, объявите тревогу, составьте протокол!

— Акт вы составите вместе с нашим работником, — холодно прервала его оператор. — Диктуйте! — И, тяжело вздохнув, стала записывать:

«Темно-синий ВАЗ-2106, номерной знак 35–40 ЛТУ, на заднем стекле нанесена светящаяся надпись «Милый, не спеши» и установлен дополнительный стоп-сигнал в виде глаз филина, на крыше — металлический решетчатый багажник. В баке — литра четыре-пять, не более, собирался заправиться после театра».

— Спасибо. Ждите наших работников. Сообщение приняла старший сержант Голубович. — Катя дала отбой и нерешительно обратилась к Силиню:

— Слушай, Сила, ты мог бы потихоньку начать, это ведь по твоей линии. А ответственному я доложу сама.

— Будет исполнено! — картинно щелкнул каблуками инспектор и начал действовать.

Было ясно, что это стандартные ходы. Прежде всего он связался по радио с патрульными машинами, затем позвонил в дежурную часть автоинспекции, попросил оповестить и контрольные пункты «Латавтотэка», а в заключение переговорил со штабом добровольной дружины. И в этом разговоре он тоже в первую очередь попросил обратить внимание на дурацкую надпись на заднем стекле.

— Номер можно заменить, — объяснил мне Силинь. — Минутное дело. А такую надпись надо счищать ножом, букву за буквой, если только под рукой нет горячей воды. Но для этого нужно время и условия. Так что придется нам поторопиться, пока милый еще не спешит.

— Вы полагаете?..

— Пока я еще ничего не предполагаю. Едем!

В комнате отдыха, сидя на кушетке и перегородив своими длинными ногами выход, дремала следователь Байба Ратынь. Без очков лицо ее казалось беззащитным, совсем детским, невзирая на капитанские погоны на ее милицейском кителе: как и Силинь, на дежурство она явилась одетой по форме. Привычным движением она одернула юбку, чтобы прикрыть круглые коленки, и даже не открыла глаз.

— Что, поехали?

— Спи спокойно, — неожиданно мягко проговорил Силинь, — обойдемся без тебя. А где Андж окопался?

— Говорил, подремлет в машине. Боялся, наверное, скомпрометировать меня. Или себя. — Она открыла близорукие глаза и, увидев туманные очертания постороннего, спохватилась: — Что же ты не предупредил, что не один? Извините, я сейчас…

Но мы уже затворили за собой дверь.

На улице стояли белесые сумерки. Ни свет, ни тьма. Странно: далеко не сразу привыкаешь к тому, что стрелки передвинуты на час вперед. Через несколько месяцев покажется естественным в девять часов зажигать свет, но сейчас, три недели спустя после Янова дня, все еще тянет по традиции включить электричество, даже не дожидаясь полуночи.

— Как они не боятся засветло лезть в чужие машины?

— Самое удобное время, — не согласился Силинь. — Час назад лило как из ведра, а в такую погоду люди бегут, не глядя по сторонам. Забраться в машину — плевое дело, я сам знаю с дюжину таких приемов, когда это делается в пять секунд. Только не стану раскрывать их, не то бы еще используете мои советы при угоне.

— А если включится противоугонная сигнализация? — не отступал я.

— Не страшно, — усмехнулся он. — Пока кто-нибудь соберется выскочить на улицу, они в трех кварталах отсюда уже успеют вскрыть другую тачку. Я вот к своей машине приладил такой железный крюк, что соединяет руль с педалью сцепления. С тюремную решетку толщиной. Пусть-ка попробуют перепилить!

После такой лекции я был немало удивлен, увидев около театра довольно много машин. Силинь двинулся на розыски незадачливого владельца, а мы с водителем милицейского микроавтобуса приблизились к единственному пустому месту на тесно уставленной машинами всяких марок стоянке.

Воздух по-прежнему пахнул дождем, небо закрывал толстый слой облаков, мешая вечерним звездам отражаться во множестве лужиц. Сухой асфальтовый прямоугольник недвусмысленно свидетельствовал, что еще недавно здесь стояла машина. Но это позволяло судить разве что о размерах похищенного автомобиля — никаких других выводов сделать было нельзя. И даже предельно напрягая воображение, я не мог представить, с чего начал бы, окажись я сейчас на месте Силиня.

Андж, парень лет двадцати пяти, но уже с брюшком от постоянного сидения за рулем, пожал плечами:

— Все, что могли, мы уже сделали, не тащить же сюда собаку, эксперт тоже не скажет ничего нового. Глухое дело. На этот раз, может, и повезет, потому что мужик вовремя спохватился. Не успеют отогнать в лес или в какой-нибудь гараж. Иначе через два дня она уже сменила бы цвет и номер, а тогда — ищи иголку в стоге сена.

— Выходит, такая кража — без малейшего риска?

— В наши дни без риска и к жене в постель не залезешь… Раньше или позже они все же попадаются — кто за спекуляцию крадеными колесами или приемниками, кто за нарушение правил движения, когда приходится предъявлять автоинспектору технический паспорт…

Когда мы вернулись к автобусу, в нем уже сидел Эгил Попик и под руководством Силиня писал так называемое объяснение.

— Да что мне тут объяснять? — протестовал он. — Словно бы мне надо оправдываться в том, что вы не уследили за моей машиной. Я не объясняю — я жалуюсь!

— Вы не суетитесь, гражданин, а пишите! — подбадривал его лейтенант. — Время дорого.

— Да, время! — словно опомнился потерпевший. — Сейчас жена уже беспокоится, куда я провалился, думает, наверное, что застрял в буфете. А когда узнает, закатит такой концерт — куда там всяким увертюрам и торжественным маршам. Может быть, товарищ лейтенант, вы вместе со мной…

— Ну уж нет, — энергично отверг предложение Силинь и, видя, что Попик вовсе не торопится писать, напомнил: — Кто же тогда станет разыскивать вашу машину?

Хитрый ход увенчался успехом. Подавленный несчастьем, а может быть еще и страхом, потерпевший схватил шариковую ручку и в графу «занимаемая должность» вписал «реквизитор». Затем снова отложил ручку в сторону.

— Дело не в машине. Инара вовсе не такая жадная — может быть, даже обрадуется, что меньше станет хлопот, а за страховку можно будет отремонтировать квартиру и купить импортную обстановку. Но она наверняка припомнит, что с самого начала хотела идти в театр пешком, и запустит свою любимую пластинку: «Ты со мной никогда не считаешься, думаешь только о своих удобствах, а не о моем здоровье…» И так далее. Слез будет больше, чем в сцене смерти в «Травиате».

— Время! — снова напомнил Силинь.

Эгил Попик некоторое время послушно писал. Но вдруг рука его замерла у графы, где надо было проставить дату.

— Гениально! — воскликнул он. — Скажу ей, что во время третьего действия отвел машину в гараж, чтобы после спектакля прогуляться до дома пешком и проветрить легкие. Только бы снова не начался дождь… Вы же найдете машину до утра, товарищ начальник?

В этом вопросе было столько боли и надежды, что Силинь ощутил потребность ответить столь же серьезно:

— Постараемся. Но ручаться не могу.

Загорелась красная лампочка радиотелефона, захрипел зуммер.

— Шеф появился, — сообщил голос Кати; перемежавшийся атмосферными помехами, он теперь скорее напоминал хриплый баритон, чем мелодичное контральто.

— И что он?

— Звонит домой по телефону, что же еще. Сообщает, что живым и здоровым добрался до цели своей прогулки. Так что не спеши, раньше чем через сорок минут он никогда не вешает трубку, — успокоила Катя.