Вершители. Часть 1. Посох Велеса - Евгения Кретова

Стоп!

Трещинки-царапинки…

Опять трещинки и царапинки… Только другие, совсем не похожие на те, что она уже видела на крышке: длинная череда неровностей примерно по центру, слева и справа от нее глубокие, с ответвлениями, извилистые трещины, впадающие в глубокие ямки с кривыми краями, большие и маленькие. И вдоль трещин и углублений, словно ожерелье на шее царевны, петляла цепочка выпуклых солнц.

Катя пригляделась.

Рисунок на крышке и дне шкатулки почти совпадал. Только солнца распределялись иначе. И… сердце у Кати громко бухнулось в пятки – она узнала эти знаки на дне шкатулки!

Цепочки – это реки. Вот Волга, вот Обь, Лена, Енисей… С притоками, как и положено.

Углубления – моря и озера.

А солнца – города. Взгляд Кати уперся в круглый пупырышек в том месте, где она сейчас находилась – Красноярск.

Катя собралась еще раз внимательно пересмотреть найденные в шкатулке вещицы, как в дверь позвонили. Да так настойчиво! Прям звон-перезвон.

Из-за рамы в стекле выглянула острая кошачья мордочка. Настороженно, прислушалась.

Еще раздумывая над загадкой непонятного содержимого шкатулки и, еще больше, от осознания своей догадки, девочка подошла к двери и открыла замок.

Не успела она дернуть за дверь, как та с силой распахнулась, больно ударив девочку по лбу, да так, что та упала и пролетела метра три вглубь коридора.

В этот же момент, не дав ей опомниться, в комнату ворвались трое: один очень высокий, здоровый детина, второй – тощий и субтильный, третий держался немного в стороне, и все время нервно подхихикивал.

Тот, здоровый, подошел к лежащей на полу Кате вплотную, больно пнул ее носком грубого ботинка, и, схватив за шиворот, как провинившегося котенка, поставил на ноги. И тут же двинул в ухо.

У Кати от страха, неожиданности и жуткой боли, слезы градом потекли из глаз, а крик застрял в горле.

– Будешь орать – прибью! – подсунув под нос дурно пахнущий кулак и грозно нависнув над ней, прохрипел детина. – Где она?

– Кто? – пропищала девочка. Ей все еще было больно.

Но гораздо больше, чем больно – было страшно.

Мама столько раз говорила – не открывать дверь, не удостоверившись, что за ней стоит хорошо знакомый человек, а когда она одна дома – вообще никому не открывать. И вот надо же, именно сейчас она так сплоховала.

– Мать твоя ненормальная! – проорал детина.

– Нет ее, – ошалело прошептала девочка. Да как он смеет! Ворвался сюда, бьется-дерется, да еще так о маме говорит! Девочка уже хотела что-то ответить, но тут вмешался второй, субтильный.

– Не лги нам, девочка, – промурлыкал он.– Вон, пальтишко, здесь, а маменьки, типа, нет?

Они, что, следили за ними? Откуда они знают, в чем ходит мама?

Долговязый кивнул в сторону третьего, и тот скользнул в комнату, прошел дальше по коридору в зал, ногой открыл дверь ванной (Катя услышала как с полочек с грохотом посыпались шампуни и крема), потом прошел на кухню, выглянул на балкон и через мгновение снова появился в коридоре. Посмотрел на долговязого и отрицательно покачал головой.

Детина хмыкнул.

– Ну, что ж, это сильно упрощает дело. Нам все покажет ее дочка. – И он снова наклонился над Катей. – Верно, девочка? – Катя шумно сглотнула. Чего им надо? Денег? Так у них отродясь их не было. Драгоценности? Ну, есть у мамы парочка колечек да колье, не за ними же они вломились. Колечки и колье не так много стоят. Катя решительно не понимала, чего от нее хотят. А между тем троица внимательно за ней следила.

Долговязый (видимо, он был здесь за главного), лениво потянулся, зевнул.

– И что ты молчишь? – вкрадчиво промурлыкал он. – Помогать нам будешь? Или тебя заставить? Афросий, – он кивнул в сторону детины, – большой умелец развязывать языки. – Тот с удовольствием хмыкнул и сильно, до хруста в суставах, сжал кулаки.

– Но у нас ничего нет… Я не знаю, что вам надо, – пролепетала девочка, все еще прикрывая горевшее огнем ухо.

– Посох где?!!! – Проорал прямо на ухо детина, которого назвали Афросий.

Вот тут Катя вообще потеряла нить происходящего.

–К-какой посох? – она посмотрела на Афросия, как на умалишенного. Догадка, что ее с кем-то перепутали, и что сейчас все выяснится и эти громилы наконец уйдут и оставят ее в покое, несколько приободрила девочку и добавила ей храбрости. – Здесь нет никакого посоха…

На что Афросий зарычал и прям бросился на девочку с кулаками. Катя рухнула на пол и постаралась закрыть голову руками, но ударов не последовало – руку Афросия перехватил третий.

– Хорош, Илюх, – ага, подумала Катя, у детины имя есть нормальное, – прибьешь еще деваху, – примирительно проговорил третий. Он подошел к девочке и протянул ей руку, чтобы та могла опереться и подняться. Потом ногой пододвинул пуф, на котором они обычно с мамой застегивали обувь, и легонько толкнул на него Катю. Та неловко плюхнулась. Теперь ей было гораздо удобнее рассмотреть молодчиков.

Итак, их трое. По всей видимости, субтильный тип – главарь, его все слушают и ведет он себя уж больно вальяжно. Этакий гусь-переросток. Верзила Афросий – Илья был что-то вроде плохого полицейского из банального американского боевика: все время орет, угрожает, дерется. Сила есть, ума не надо, как говорится.

Третий, самый молодой из них, почти Катин ровесник, для Кати оставался загадкой: на роль хорошего полицейского из того же боевика он явно не дотягивал, но и держался все время в тени своих друзей. Вот только что за Катю заступился. Ну, что ж, и на том спасибо.

Но если предположить, что они не перепутали ее квартиру, и действительно ищут здесь что-то (допустим, какой-то посох), то Катя же должна понимать хоть что-то. Но девочка ничего не понимала. Ничего, чтобы можно было назвать посохом, в ее памяти не всплывало. Тем более в этой квартире. Машинально она подумала о маминой работе, но и там ничего подходящего припомнить не могла.

Между тем, третий, с молчаливого позволения главаря, достал из кармана помятую бумажку, по всей видимости, вырванный из блокнота лист. Он его развернул и подсунул Кате под самый нос. Девочка увидела, что на листке что-то нарисовано, но в слабом свете единственного светильника, горевшего у входа, они не могла разобрать, что это было. Поняв ее прищуренный взгляд правильно, главарь щелкнул выключателем.

При ярком освещении девочка увидела перед собой рисунок длинной палки, кривоватой, обвитой вьюном от самого основания до верха с пухлым набалдашником. В просветы между буйной растительностью на поверхности палки и набалдашника был виден какой-то сложный орнамент. Вещица, конечно, вычурная и примечательная. Катя ничего подобного в своей жизни не видела.

Она пожала плечами.

– Это вообще что? – она с недоумением подняла глаза на парня, подсовывавшего ей листок из блокнота.

– Это то, о чем мы тебя спрашиваем, Посох Велеса, – прорычал Афросий и угрожающе придвинулся к девочке. У той глаза вообще полезли на лоб от удивления. Субтильный остановил его.

– Ты что, никогда не видела ничего подобного? – он казался озадаченным. Катя покачала отрицательно головой.

– Слыш, Шкода, – обратился к главарю третий, – рисуночек, может, подкачал, может, прорицательница твоя накосячила? А? – видимо, эта же мысль пришла в ненормальную голову Афросия, потому что он тоже согласно промычал что-то невразумительное и уставился на того, кого третий назвал Шкодой.

Тот призадумался.

Засунув руки глубоко в карманы брюк, он отвернулся от приятелей и уставился в зеркало огромного трюмо. Он молчал. И при этом внимательно, без тени какой-то мысли рассматривал в отражении лицо девочки. Та казалась абсолютно спокойной. Нет, ее что-то беспокоило. Но это явно не рисунок Посоха. А, может, старая карга и вправду его обдурила? И нет здесь никакого Посоха? Но наводка на мать девчонки была железобетонной. Та однозначно имела отношение к древностям и могла быть связана с искомой им вещи. В ее рабочем кабинете в музее они уже перерыли все. Оставалось только это место.

«Неужели все начинать сначала?» – с тоской подумал Шкода. Приятели не спускали с него глаз.

У него еще осталась надежда, что мать что-то припрятала дома. Дочь, в конце концов, могла быть не посвящена.

Не отворачиваясь от зеркала, Шкода повел бровью, и его подельники бросились в рассыпную.

Катя только успела жалобно пискнуть, протестуя от такого беспредела, но где уж! Афросий ее оттолкнул подальше, да еще огромным кулаком перед носом опять покрутил. Девочка села назад на свой пуфик.

Ее глаза встретились с серыми и темными, как омут, глазами главаря. Шкода за ней наблюдал.

–Что?! – огрызнулась девочка.

Ей надоел этот спектакль. Ей нужно искать маму, а для этого надо разобраться со шкатулкой. При мысли о шкатулке у нее все перевернулось внутри.

«А что если эти ненормальные ее разобьют или приберут к рукам?» – мелькнуло в голове. И она кинулась было в кухню, куда только что прошел третий, имя которого она еще не знала.