Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса» - Марина Зосимкина

Когда она выходила к доске или отвечала с места, то так тяжко молчала,

соображая, и так невпопад вымучивала слова, а потом так горько рыдала, что их

учительница, пожилая Ольга Никифоровна, не выдерживала пытки и быстро

ставила ей тройку в журнал. Даже иногда гладила по головке, подойдя к

рыдающей нескладехе.

На уроках физкультуры Рита была нелепа и все время отставала и мазала,

чем бы они ни занимались и куда бы ни целились. Илья Семенович, их учитель

пения, страдальчески морщился, слушая Ритины рулады. Попытки обучить ее

нотной грамоте тоже успехом не увенчались, и Илья Семенович терзать ее

прекратил, высказавшись, что соловьи нотной грамоты не разумеют, однако поют

дивно. Пошутил, наверно.

Алина долбила с ней простые и десятичные дроби, а потом, сообразив, что

Ритуля не знает таблицу умножения, долбила таблицу умножения. Они хором

повторяли правила про «жи», «ши», ударные и безударные и перенос по слогам.

Они учили английский алфавит и паст индефинит.

Алина не очень-то с ней церемонилась. Орала на нее за тупость, хорошо,

что не колотила. И переживала каждый раз, когда подопечную тащили к доске, или

когда всем классом писали контрольную по математике или дурацкие тесты по

ОБЖ. Зато Ритины тройки постепенно из «слабых» становились «твердыми»,

потом среди них начали мелькать четверки, а сама Рита уже не рыдала,

уткнувшись мокрым носом в парту.

Все это началось во втором классе и продолжалось до самого девятого.

Учителя облегченно вздыхали, а Риткина мама на Алину буквально молилась.

Дочку она растила одна, и была женщина простая и постоянно занятая. Тетя

Тамара водила троллейбус.

Окончив девятилетку почти на одни четверки, Рита пошла учиться в

колледж, и это стало апофеозом всей их педагогическо-воспитательной

деятельности. Рита решила учиться на провизора, одолела вступительные

экзамены и доучилась до последнего курса, защитив диплом и получив

специальность.

Сейчас она работала старшим лаборантом на фирме по производству

лекарственных препаратов, а недавно ей еще доверили курировать и склад

готовой продукции. Поэтому жизнью своей она была вполне довольна. Если,

конечно, Алина не проговаривалась случайно о своем кабинете, о своей машине и

об их общей с родителями трехэтажной даче.

Когда Алина, наконец, устроилась за своим столом и снова сказала «аллё»,

то в трубке рыдали. Алина решила, что обворовали Ритулин склад, и теперь всю

растрату вешают на нее, Ритулю. Или она потеряла деньги, которые копила на

шубу. Или ее бросил парень.

– Ты что ревешь? – спросила она сердито. – Парень бросил?

– Еще бы ему не бросить! – агрессивно прорыдала Ритка, а потом,

запнувшись, спросила:

– А ты откуда знаешь? Звонили тебе? Кто? Кто тебе звонил? Тебе Сергей

звонил?

– Радова, успокойся. Как он мог мне звонить, если мы с ним не знакомы?

Что у тебя случилось? Отвечай четко и без истерик.

– Я бы посмотрела на тебя, как бы ты сама смогла без истерик, если бы твоя

мать такое устроила! – проорала ей в ответ Рита и очень серьезно завыла.

Алина фыркнула. Понятно, очередной Риткин закидон. С тетей Тамарой

опять поругались из-за ерунды какой-нибудь.

Хотя, с другой стороны, с чего бы им ругаться, если они теперь отдельно

живут? Тетя Тамара замуж вышла и покинула их с Риткой однушку, чтобы дочка

могла наладить личную жизнь. Какая все-таки она классная тетка.

– Моя идиотка-мать зарезала отчима, – вдруг внятно произнесла Ритка.

– Что?! – не поняла Алина. – Что?! Я не поняла, говори громче!

– Мать своего Шурика зарезала. Кухонным ножом, – повторила Рита громче.

– А на следствии сказала, что приревновала его ко мне. Что я перед ним задом

крутила, и она не могла этого больше терпеть.

– То есть, крутила задом ты, а прирезала она его? – пыталась вникнуть

Алина, все еще надеясь, что это дурацкий Риткин розыгрыш. Или что Ритке

приспичило выяснить, поверит или не поверит подруга детства, что тетя Тамара на

такое способна.

– Ну, – подтвердила Ритка, – а кого? Ну не дочь же резать? Хоть и дрянь

порядочная, а все же дочь. Ты представляешь, это она так следователю сказала!

Не захотела меня, дрянь такую, жизни лишать!

Тут спокойствие ее покинуло, и Ритка опять взвинтилась:

– На кой хрен мне сдался этот ее старый козел!? Мало того, что она его

пришила, так еще и в отделение сама пошла, а там гадости про меня наговорила!

И Сергей от меня ушел! Сразу же, как я ему про мать рассказала.

Послышались всхлипы, всхлипы усилились, и Ритка отсоединилась.

Алина поняла, что, во-первых, Ритка не шутит, а во-вторых, с ней истерика.

Значит, надо ехать и разбираться на месте. Ё-моё.

Алина немного повозилась с замком и решительно толкнула дверь. Вошла в

чужую темную прихожую. Хлопнула ладонью по выключателю и осмотрелась.

Здесь она не была ни разу да и бывать не планировала. Но – надо.

Квартира, естественно, была опечатана, но подруга Марьяна разрешила

проникнуть, так уж и быть.

С Марьяной они подружились еще на юрфаке. У нее была забавная

фамилия – Путято, но никто из сокурсников даже не пробовал эту фамилию как-то

обыграть, найти рифму или что-то еще, что студентам кажется особенно

остроумным. Не то чтобы Марьяна отличалась свирепым нравом, но однако

дразнить ее опасались.

По окончании университета Марьянина деятельная натура занесла ее в

ряды столичной тогда еще милиции, а Алина, которой больше нравилось

сосредоточенное сидение в кабинете и скрупулезное изучение параграфов и

формулировок, нашла себя в качестве юрисконсульта. Такая разница в

темпераментах ничуть не мешала их дружбе. Они симпатизировали друг другу и

говорили на одном языке, а это немало.

Вчера, посетив наплакавшуюся до икоты Ритку и дотошно обо всем ее

порасспросив, а потом кое-как успокоив, Алина сразу же позвонила Марьяне на

службу. Та почти полгода как была переведена из своего районного отделения в

самое что ни на есть сердце московской полиции – на Петровку.

«Дослужилась, карьеристка», – с усмешкой подумала Алина, но это она так,

любя. Марьяна была умна, энергична, зубаста, а кроме того азартна и удачлива.

Неплохой капитал. Семьи у подруги не было, но Алине как-то даже не приходило в

голову задаться вопросом – почему. Не рисовался в ее воображении мужчина,

которому Путято стирает носки и гладит рубашки. Видимо, Марьяниному

воображению он тоже не рисовался.

Алина ей звонила в надежде, что Машка сможет воспользоваться своими

связями и узнает какие-нибудь подробности, так сказать, изнутри. Алина не

представляла себе, чем в данном случае могут помочь эти подробности, но ее

сознание категорически отказывалось принять и усвоить, что тетя Тамара могла

кого-то убить, тем более мужа, тем более – пырнуть ножом. Она не алкоголичка,

не наркоманка, не подвержена приступам буйства. По крайней мере, ранее в этом

замечена ни разу не была. Если это только не внезапное обострение скрытой

вялотекущей шизофрении. Нужно будет все обдумать, может, медэкспертов

потребуется привлечь. Нельзя тетю Тамару бросать.

Но оказалось, что Марьяна не просто в курсе, Марьяна это дело ведет.

Риткина мамаша явилась с повинной прямиком к ним на Петровку. Это было

удачей, если в данной ситуации уместно говорить об удаче.

Марьяна Алину выслушала и сказала: «Ладно, свидание получишь», а потом

тут же перезвонила и велела: «Только ко мне сначала зайди».

Все это было вчера, а сегодня с утра вместо работы Алина приехала в эту

опустевшую квартиру, ключи от которой ей дала подруга Ритка.

Та наотрез отказалась идти к матери в СИЗО. Рыдала и говорила Алине:

– Я потом, я как-нибудь потом к ней обязательно схожу. Но пока не могу,

понимаешь? Не могу! Ты скажи ей, что я заболела, ладно? Что я зайду, как

поправлюсь.

Алина старалась понять. Не получилось, хотя она честно старалась.

Она вспомнила, как тетя Тома Ритку любила. И Ритка очень любила мать. А

потом выросла и начала матери хамить, они ссорились часто и зло. Куда что

делось…

Алина осмотрелась, соображая где тут что. Наверно, нужно найти что-то

типа спальни, а в спальне уже обнаружится и платяной шкаф. Нужен свитер, носки

шерстяные, смена белья…

Обстановка давила. И тишина стояла какая-то затхлая, и воздух казался

наполненным ватной жутью. Как будто некто бестелесный и недобрый,

растворенный в пространстве стен, встретил ее у входа и теперь с холодной

усмешкой рассматривал ее и изучал, и ему было немножко любопытно, зачем она

пришла и что собирается тут делать.

Поймав себя на этих мыслях – нет, ощущениях, Алина рассердилась и

решительно двинулась исследовать апартаменты. Свернула направо и по узкой