Покойник в кювете - Станислав Николаевич Савицкий

class="p1">После секундного замешательства Светлана сказала:

— Сейчас сварю.

Она ушла на кухню.

Оставшись один, Никита хотел включить телевизор, но не осмелился после неласкового приема и принялся листать журнал.

— Так что тебе нужно? — спросила Светлана, вернувшись с двумя чашками кофе.

— Как живешь? — спросил Никита.

— Здрасьте… Давно не виделись. Лучше ты расскажи, как ты живешь. Головка не болит?

Никита не удивился ее вопросу. Наверняка подруги обо всем настучали.

— А как я могу жить? — пожал он плечами. — Нормально.

— Тогда поставлю вопрос иначе. На что ты собираешься жить?

Никита буквально присосался к чашке с кофе. Стараясь выиграть время, он спросил:

— А чем, собственно говоря, вызван твой вопрос?

— Никита, не валяй дурака. Уже весь город знает, что тебя уволили.

— Неужели ты думаешь, что меня уволили вчистую? — с деланым возмущением воскликнул Никита.

— Именно так думают все.

— Кто все? Обыватели города Подколодинска?

— Не смей оскорблять наш город, коверкая его название! — потребовала служащая местной управы.

— Хорошо. Не буду. Но довожу до твоего сведения: я перешел на внештатную работу. Это к вопросу о том, на что я буду жить. И заметь: перешел по собственному желанию. Отчасти, — добавил он, чтобы придать видимость правдоподобия для своей фантазии. — Чем и был так возмущен Горыныч.

— Ты уж объясни, что значит по собственному желанию. Поскольку у меня прямо противоположная информация.

Конечно, Светлана не упустила шанс уколоть его лишний раз. Никита продолжил свою версию его увольнения.

— Аж ногами топал от негодования. Его можно понять. Покупая нашу газету, что в ней первым делом ищет рядовой читатель? — Никита выдержал эффектную паузу и закончил: — Правильно. Мою колонку. — Он выразительно вздохнул. — Да… Тяжело придется Горынычу. Ты же понимаешь, как трудно в наше время найти ценного сотрудника для хилого издания, которое существует в условиях рыночной экономики без вспомоществования со стороны в виде госсубсидий.

— Трепло ты, — ровным голосом сказала Светлана. — Вот скажи мне, какого черта ты полез на Лагоева, будь он неладен. Какое тебе дело до его универсама? Он что? Жить тебе не дает? Там, кстати сказать, ежедневно отовариваются сотни людей, — пристально глядя в глаза Никите, спросила любимая.

Никита невольно отвел глаза в сторону.

— Светик, ты не представляешь себе, что там творится, — сказал он. — За витриной универсама.

— Нет, не представляю. И знаешь почему?

— Ну?

— Потому что есть соответствующие органы и пусть они разбираются с этим. Если там что творится.

— Но кто-то должен привлечь их внимание. Этих так называемых органов.

— Вот ты и привлек. Только не органов. А самого Лагоева. И сам знаешь, чем это кончилось для тебя, — резюмировала Светлана.

Никите нечем было возразить. Светлана отпила кофе.

— И все-таки я до сих пор не могу понять, зачем ты наехал на него.

— Он негодяй, — вяло сказал Никита.

— Ничто не совершенно в этом мире, — парировала Светлана. — И судят в нем за конкретные преступления, подпадающие под статью, а не за нравственное уродство. Или ты стремишься к идеалу? Так его нет.

— Есть, — возразил Никита.

— И где ты его нашел?

— Сейчас вижу его перед собой.

Светлана сморщила носик. Это у нее здорово получилось. Изящно.

— Не подлизывайся. Я терпеть этого не могу.

Это было сказано не вполне искренно.

— И не думал! — возмутился Никита.

— Вернемся к Лагоеву. Ты раскатал о нем разгромную статью. И, по сути, не привел ни одного доказательства. А ты подумал о том, что в вашей газете печатается его реклама?

— Но мою статью напечатали в другой газете и без имени! Значит, Горыныч с газетой кристально чист.

— Но все знают, кто ее автор. Ты! А знаешь ли ты, почему ее напечатали в другой газете?

— Нет.

— Потому что она издается на деньги Аванесова — прямого конкурента Лагоева. Или ты до сих пор не знаешь, что их универсамы стоят на расстоянии ста метров друг от друга?

Светлана сделала паузу. Никита промолчал. Светлана продолжила тоном учительницы, поставившей на вид первокласснику плохое знание пройденного материала.

— А у Лагоева, — чтоб ты знал, — завотделом работает зять Горыныча. Именно ему ваша газета обязана рекламе в вашей газете. И теперь его дальнейшая работа у Лагоева, который, кстати сказать, поклялся никогда больше не размещать рекламу в вашем желтом листке, под вопросом. Теперь ты сам, я надеюсь, видишь, скольких людей ты подставил.

— Скольких? Горыныча с зятем?

— А редакцию? В ней работают люди, которым надо платить зарплату. Или ваш таблойд нарасхват? Да ваш Горыныч на коротком поводке у рекламодателей. Как ты этого понять не можешь?

Никита промолчал. А что было ему сказать?

— И как ты собираешься жить дальше? — спросила Светлана.

— Нормально собираюсь жить.

— Поясни свою глубокую мысль.

— Буду искать материал по своему усмотрению. Я ведь теперь на вольных хлебах и не связан обязательствами ни с одной газетой. Буду публиковаться в любой из них. Где захочу.

Светлана рассмеялась.

— Какой же ты прожектер, Никита. Неужели ты сам не понимаешь, что у тебя сложилась определенная репутация. Репутация скандального репортера. Все солидные издания теперь от тебя предпочтут открещиваться.

— Разве у нас есть такие? Я о солидных изданиях.

— Представь себе, есть. Просто ты о них ничего не знаешь по той простой причине, что ты вне сферы их интересов.

— Или они моих, — огрызнулся Никита.

— А вообще, любопытно будет посмотреть, кто вздумает напечатать твои очередные фэнтези.

— Я никогда не писал фэнтези, — буркнул Никита.

— Эх, Никита, Никита. Зачем наживать себе врагов? Надо заводить друзей. Думай о практической стороне жизни. Делай карьеру. Вот скажи мне: тебе нужны враги?

Никита не ответил. Светлана посмотрела на часы. Никита последовал ее примеру.

— О! Самое время, — непроизвольно вырвалось у него.

Это было время информационного листка Полицейской волны. Он с надеждой посмотрел на Светлану. Она индифферентно сказала: «Включай» и отошла к окну.

Ничего нового полицейская волна не выбросила на пустынный берег рыцаря-одиночки в борьбе с коррупцией и криминалом в городе. Вывод напрашивался сам собой: либо следствие зашло в тупик, либо до него никому дела нет. Либо это был несчастный случай.

— Опять идешь по следу? — спросила Светлана.

— Я должен себя реабилитировать. Хотя бы в твоих глазах. Напечатать большую, развернутую статью, подкрепленную неопровержимыми фактами. Для этого мне надо найти подходящую тему.

— Что значит «хотя бы в моих глазах»? — с недовольной миной спросила Светлана.

— Это значит, что я очень дорожу твоим мнением обо мне.

Светлана махнула рукой и вернулась к журнальному столику. Она допила кофе, взяла пустую чашку Никиты и направилась на кухню. В дверях она остановилась.

— Эх, Никита, Никита. Давай, давай. Реабилитируй себя. И дальше продолжай выдумывать