В новой роли - Ева Блум

После ужина в день оглашения второй части завещания удовлетворенные родственники разъехалась по домам. Но некоторые из тех, кто прибыл издалека, остались и были размещены в спальнях второго этажа. Не снимать же им номера в отеле, когда в их распоряжении находился просторный трехэтажный особняк с бассейном и прекрасным зимним садом!

Среди оставшихся оказался, как ни странно, и Малыш Арчи, хотя у него самого имелась квартира в Лондоне. Конечно, Эмили следовало насторожиться. Но день для нее выдался слишком тяжелым, волеизъявление отчима буквально потрясло ее. И единственное, чего ей хотелось, так это добраться до постели и мгновенно уснуть. Именно это она и намеревалась сделать, направляясь в свою спальню по коридору, освещенному тусклым светом ночника.

Эмили уже почти дошла до двери… Однако на ее пути ни с того ни с сего вдруг возник Малыш Арчи. От него пахло джином. Видимо, неприкосновенность большого зеркального бара в гостиной, строго соблюдавшаяся с тех пор, как мать стала полной хозяйкой в доме, была нарушена.

Он остановил Эмили, ни слова не сказав, властно схватил ее за плечи, крепко обнял и стал целовать. Она сопротивлялась, но ей не удавалось освободиться из его цепких рук. Более того, поскольку губы Эмили оказались в невольном плену, ее попытки позвать на помощь привели к тому, что звуки, которые она издавала, напоминали скорее стоны от переизбытка страсти.

Для нее все это могло слишком плохо кончиться. Арчибальду оставалось лишь затолкать бедную Эмили в ее же спальню. Но в этот момент дверь комнаты напротив распахнулась. В широкой полосе света в коридор выступили две старухи из Йоркшира, троюродные сестры Тимоти.

Высокие и прямые, они замерли, с негодованием глядя на происходящее. Обе сразу решили, что перед ними обычная любовная сцена. Поэтому их возмущенные взгляды устремились на Эмили. Еще бы, обе видели ее полубезумные округлившиеся глаза и продолжали слышать звуки, принимаемые ими за сладострастные стоны! Представитель же их славной фамилии находился к ним спиной, не обращал внимания на их присутствие и продолжал мучить свою жертву…

– Миссис Спиллинг! Как вам не стыдно?!

– Вы – замужняя женщина! И такое себе позволяете…

Их гневные упреки, как ни странно, придали ей больше силы. Эмили наконец освободила губы, с шумом вздохнула и вырвалась из железных объятий Малыша Арчи. И как только он с неудовольствием и удивлением оглянулся на своих дальних родственниц, появившихся в самое неподходящее время, она скрылась в спальне и заперла дверь.

Потом, отревевшись, Эмили включила свет и посмотрела в зеркало. Ну и ну! Такою видеть себя ей еще не доводилось! Губы припухли, щеки горели как в лихорадке…

Несомненно, троюродные сестры отчима спасли ее. Спасибо им за это. Эмили на секунду представила, чем все могло кончиться, не появись они в коридоре. Но что эти реликтовые старухи вообразили? Надо же, еще и напомнили о замужестве! Да она вот уже почти год ни на минуту не забывала об этом!

Последствия случившегося нетрудно было предугадать. Завтра же всем станет известно, что Эмили вела себя крайне недостойно. И ей же еще придется объяснять этим дальним родственникам, что на самом деле произошло.

Какой стыд! Впрочем, разве нужны тут кому-нибудь ее оправдания?

Ночь Эмили провела беспокойно, несколько раз просыпалась, – казалось, кто-то трогал снаружи ручку двери… А рано утром, пока никто не встал, она наспех собрала свои вещи и с двумя чемоданами и подаренной матерью сумочкой покинула дом. Хорошо еще, что никого из прислуги не встретила ни по пути к черному ходу, ни на дорожке, ведущей к узенькой железной калитке в каменной ограде, замыкающей заднюю часть сада. Слава Богу, никто не стал свидетелем ее бегства…

За окнами такси тянулись теперь знакомые улочки Чечстоуна. Вот осталась позади школа, куда Эмили привозили по будням из Роулз Поинта, поместья дяди Фрэнка. Вот проехали массивное, всем своим обликом располагающее к высоким помыслам здание собора на центральной площади.

Почти год назад она поднималась по его ступеням, следуя к алтарю рука об руку с огромным широкоплечим Джералдом Спиллингом, владельцем соседнего поместья.

Любила ли Эмили этого человека? Ей трудно было ответить на такой вопрос. Несомненно одно – она выполнила последнее волеизъявление дяди Фрэнка. Правда, пока только частично…

Дядя умер на полгода раньше Софии. И завещал Роулз Поинт любимой племяннице. Но при условии, что та станет женой соседа, мистера Спиллинга, их брак продлится не менее года и обе стороны будут выполнять супружеские обязанности. В противном случае поместье выставлялось на торги.

– Простите, мэм… – прервал ее размышления таксист. Он притормозил у развилки. – Спиллинг Плейс, это направо или налево?

– Налево, пожалуйста, – ответила она, а сама взглянула направо, туда, где на холме у леса возвышался дом, в котором она выросла и полноправной хозяйкой которого вот-вот должна была стать, если, конечно…

Да, с родственниками не соскучишься! – усмехнулась про себя Эмили. Уход матери неожиданно обернулся потерей дома в Лондоне, а также окончательной утратой той свободы, на которую так понадеялось ее пойманное в силки обязательств сердце.

Мать расстроилась, узнав о завещании брата, она не считала, что Эмили следует выполнять поставленные им условия. София сама родила дочь вне брака и никогда не рассказывала ей об отце. Но однажды Эмили случайно обнаружила в одном из ящиков комода фотографию бравого королевского гвардейца в мундире и высокой медвежьей шапке. Надо сказать, что при одном только взгляде на этого гордого красавца сердце Эмили радостно забилось. Безусловно, с этим человеком ее связывали самые крепкие узы родства. Но вот спросить о нем у матери она так и не решилась, боясь всколыхнуть в ее душе не самые приятные воспоминания. Ведь почему-то ее родители так и не поженились.

– Потеряешь Роулз Поинт? Ну и что? Слава Богу, тебе есть где жить… – твердила ей мать.

Но для Эмили старый дом Фрэнка Роулза на холме перед лесом был самым родным местом на земле. Тут прошло детство, и сюда ее неудержимо тянуло. Потому-то она, вопреки мнению матери, сделала первый шаг и, преодолев сомнения, обвенчалась с соседом. Однако на второй шаг, то есть на выполнение супружеских обязанностей, у нее не хватило решимости. Более того, Джералд Спиллинг был оставлен ею после церемонии бракосочетания чуть ли не на ступенях собора, когда за спиной у них и у всех приглашенных, следовавших за ними, из открытых дверей все еще лились торжественные звуки органа…

Эмили сухо извинилась перед мужем, села в такси и укатила в Лестер. Там в магазине готового платья, оставив без внимания удивленные взгляды продавщиц, она купила костюм и блузку, переоделась в примерочной кабинке и попросила упаковать свадебный наряд. Затем первым же поездом вернулась в Лондон.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});