Изольда - Алиса Ренар

Через несколько минут Изольда, сжатая со всех сторон спешащим по делам народом, уже съезжала на эскалаторе к платформе и скучающим взглядом скользила по рекламным плакатам и анонсам, щедро развешанным по стенам, не вникая в их смысл и задумавшись о своем. Изо дня в день она читает одинаково кричащие слоганы и афиши, привычно не обращая на них внимания, однако сегодня что-то изменилось: в какой-то момент девушка поняла, что ее глаза снова и снова изучают некую надпись, не в состоянии осилить ее, но и не отрываясь от огромных слов ни на миг.

С трудом заставив себя сосредоточиться, Изольда наконец прочла аршинные буквы на двухметровом холсте, растянутом прямо над ее головой: «Бенефис всемирно известного тенора Нурлана Амангалиева! Два концерта в Москве, Большой театр и Кремль!..» Простые слова внезапно расплылись у нее перед глазами, но, сморгнув пелену, девушка опять наткнулась на них взглядом, да так и застыла, не в состоянии сдвинуться с места, словно ее тело в одно мгновение превратилось в дрожащий столбик желе. Если бы не толпа, плотно сжавшая ее со всех сторон, она бы непременно упала, разбив колени и лоб о ступени эскалатора, но мерное движение «гусеницы» ни на секунду не замедлилось, и страшная надпись вскоре оказалась позади, так что, даже наклонившись и вытянув шею, Изольда не могла уже прочитать ее. Но ей больше и не нужно видеть этот плакат – она накрепко запомнила его содержание, которое глубоко въелось в сознание, словно краска – в кожу, как будто решило остаться татуировкой в ее мозгу на всю жизнь!

Поезд затормозил. Изольда, влившись в людской поток, покинула вагон, пересекла платформу и, поднявшись по ступенькам, вышла в город. До фитнес-клуба она добежала за считаные минуты, ни о чем не думая по пути и ничего не ощущая, автоматически передвигая ноги и не обращая внимания на восхищенные взгляды мужчин. Только в раздевалке Изольда более-менее пришла в себя, в темпе приняла душ, переоделась в купальник и, осторожно шагая по выложенному гладкой плиткой полу, отправилась на занятие. Однако ни приятная прохлада воды, ни аквааэробические упражнения, ни легкие, будто случайные прикосновения инструктора не смогли отвлечь девушку от тяжелых мыслей. Она послушно выполняла все тренировочные задания: тянулась то одним, то другим коленом вверх и с силой опускала в воду ноги в специальных круглых пробковых тапках, стараясь не поднимать брызг, делала махи руками и наклоны, прыгала и маршировала. Но в каждом всплеске воды, в шуршании тапок и даже в командах инструктора ей слышалось одно: Нурлан, Нурлан, Нурлан!..

Когда акватренировка закончилась, Изольда первой выскочила из бассейна и кинулась в душевую. В кабинке она стянула купальник, не глядя бросила на пол дорогие бирюзовые тряпочки и, включив воду, несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она-то, дурочка, думала, что ничего на свете не может испортить ей настроения сегодня. Как же она ошибалась! Но это несправедливо – одна глупая надпись лишила ее спокойствия, радости, уверенности в себе… да что там говорить, просто испортила жизнь! Подставив лицо горячим струям воды, Изольда судорожно обхватила себя руками и отчаянно разревелась.

Малика вынула из волос резинку, распустив наскоро собранный «конский хвост», и вяло поплелась из тренажерного зала в раздевалку. Сегодняшняя тренировка прошла бездарно: с велотренажером ничего не вышло – она едва начала крутить педали, как приборы тут же зафиксировали повышенное давление и учащенный пульс, будто она все утро бегала и тягала гантели. Сама бы Малика, правда, не придала особого значения показателям «счетчика», но Маша строго велела ей заняться «щадящей тренировкой» и отправила на фитбол. В результате девушка целый час просидела на большом розовом мяче, с удовольствием подпрыгивая на нем, наклоняясь в разные стороны и напрягая мышцы пресса, и к концу тренировки ощутила себя симпатичной легкомысленной лягушкой. Жаль только, что ее тело, привыкшее к ежедневным силовым тренировкам, не размялось как следует и не зарядилось бодростью. Всему виной, конечно, утреннее происшествие, о котором она почти забыла, по крайней мере, очень старалась сделать это.

И ведь Малике почти удалось выкинуть из памяти чертов снимок! Упруго подпрыгивая на фитболе, она перебирала в уме только самые приятные вещи, старательно вычленяя их из общей картины своей жизни. У нее есть чудесная работа, сложная и интересная, звучная должность, которая обеспечивает ей желанное положение в обществе и материальную стабильность, а еще ей положено иметь собственный кабинет, и он у нее есть – пусть маленький, зато уютный, светлый и очень-очень славный! Малика сама его обставила, и хотя Арсений настойчиво предлагал остановить выбор на строгой мебели в минималистском стиле, она не поддалась на эти уговоры и создала на работе приятную атмосферу кантри. Ей ужасно нравится весь ее кабинет, от окон до дверей, от панно на стене и «деревенского» коврика у двери до плоской расписной лампочки на потолке! Виктор Андреевич, когда увидел дело ее рук, сказал, что у нее хороший вкус, и даже Арсений вынужден был признать, что она молодец и знает, что делает… Арсений. Нет, ей никогда не избавиться от мыслей о нем! Это просто невыносимо.

Задумчиво теребя выбившуюся из «конского хвоста» прядку, Малика вошла в пустую раздевалку и без сил упала на маленький кожаный пуфик у своего шкафчика. Надо заставить себя снять спортивный костюм, принять душ и надеть брюки с жакетом, а еще неплохо было бы освежить макияж, вынуть из волос резинку и сбрызнуть их лаком. Ведь впереди у нее целый рабочий день, такой ужасно длинный, как железная дорога… Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, только бы голова была пустая, только бы ни о чем не думать и не переживать!..

– Привет, как позанималась?

Изольда вышла из душа, завернувшись в полотенце, и направилась к своему шкафчику. Повесив на открытую дверцу мокрые трусики и лифчик, она тяжело опустилась на пуфик и, вынув из сумки зеркальце, мрачно уставилась на свое отражение. Если бы Малика не знала подругу, то, глядя на ее опухшие веки и покрасневший кончик носа, непременно бы подумала, что Изольда плакала. Но такого просто не может быть, в принципе! Эта девушка никогда не заплачет, а вот она, Малика, на ровном месте может пустить слезу, с нее станется.

– Да ничего, нормально, а ты? – Малика с трудом поднялась с удобного сиденья и нехотя стянула курточку через голову, не расстегивая. – У меня сегодня нет спортивного настроя, просто ужас какой-то, не знаю, как буду работать. А дел невпроворот, как нарочно! А ты что такая пасмурная?

– Ничего, спать хочу, вот и все. – Раздраженно передернув плечами, Изольда вынула из косметички черный карандаш, быстро нарисовала на верхнем веке стрелочку, но тут же со злостью стерла ее. – Вот черт, руки кривые!.. Теперь час проторчу здесь, а еще волосы укладывать!..

Пока Изольда красилась, Малика успела полностью одеться и собрать сумку. Все, она готова, ей пора идти. Взглянув на свое отражение, девушка удовлетворенно улыбнулась и замурлыкала песенку. Узкое зеркало на двери раздевалки льстиво подчеркнуло все достоинства Малики, и, легким жестом отведя за ухо светлую прядь, она решила – хотя бы на время – забыть о своих проблемах и переживаниях. Все равно с Арсением она встретится только вечером, а сейчас у нее запланировано рандеву с его отцом и важными клиентами, от которых, между прочим, зависит ее дальнейшая карьера, во всяком случае, Виктор Андреевич открытым текстом сказал это. Если она провалит мероприятие, то со свистом вылетит со своего места, а вот если все пройдет успешно, без сучка без задоринки…

– Ты что поешь?! – голос Изольды резко прервал ее размышления, и от неожиданности Малика выпустила из рук сумку и испуганно дернулась.

– Я?.. не знаю, – в самом деле, она и не заметила, что запела! Какой-то странно знакомый мотивчик, который уже неделю не дает ей покоя. – А что случилось, почему ты спрашиваешь?

– Я скажу, что это такое. Ты поешь арию герцога из «Риголетто»! Сердце красавицы склонно к измене и перемене, как ветер майский!.. – отчаянно фальшивя, Изольда тоненьким голоском пропела музыкальную фразу, передразнив Малику. Последний раз нервно мазнув румянами по щеке, она сунула кисточку в косметичку, сердито сверкнула глазами и встала с пуфика. – Это опера, дорогая, о-пе-ра, и я не желаю ее слышать, поняла? Хватит с меня всемирно известных теноров. Уж от тебя, честное слово, не ожидала такого.

В первую секунду Малика опешила – и правда, с какой стати она мурлычет арии? Это ж не шлягеры, которые у всех на слуху и вязнут в зубах! Но, вспомнив важную вещь, она улыбнулась. Надо же, как забавно устроено подсознание человека!

– Лиз, да это я из-за работы, не обращай внимания. Ты ж знаешь, кто у нас через неделю банкет устраивает? Не слышала? Да этот… афиши еще повсюду расклеены… тенор! – рассеянно потрогав скромный золотой «гвоздик» в ухе, Малика закусила губу, вспоминая сложное имя певца. – А! Нурлан Амангалиев. У него бенефис, ему через месяц как раз пятьдесят лет исполняется, и он только что вернулся из мирового турне, ну, и общественность решила широко отметить торжественную дату. Банкет будет колоссальным, и если повезет, то пройдет он не где-то, а у нас – в «Заречье», вот была бы удача!.. Лиз, ты что?