Реинкарнация примерного семьянина - Роман Стрельников

пришел.

Подъем по лестнице казался мне самым тяжелым испытанием, что выпадало на мою странную судьбу. По дороге меня даже стошнило, и я чуть не поскользнулся на собственной рвоте. Я с трудом сориентировался в темноте, ковыляя добрался до дальней комнаты и, прежде чем постучать в дверь, с силой похлопал себя по щекам.

Соберитесь, Артур Равилович, ведете себя как студент в общаге монтажного колледжа. Такой же глупый, такой же пьяный, в той же степени озабоченный.

Так, стоп.

Дверь неожиданно распахнулась, но было так темно, что я не мог разглядеть стоящего напротив меня человека.

― Доб-рый ве-чер, ик! ― выпалил я, не сумев сдержать приступы икоты.

Мне ответил женский голос, и он был настолько ласковый, что, казалось, из него можно было плести шёлк:

― Ммм, какой юноша! Ты ищешь кого-то особенного в эту прекрасную ночь?

― Мне нужна Юми. ― Я прислонился к стене, мои ноги предательски отнимались.

― Да, Юми это я, милый. Как же я ждала тебя!

Ее рука потянула меня за рубаху и силой затащила в комнату. Я по-прежнему не мог разглядеть ее лица. Она толкнула меня на кровать и стянула с меня сапоги и бриджи.

― Постарайся запомнить эту ночь, славный юноша, ― пропела она, устраиваясь на мне сверху.

После ее слов мое сознание улетело в мир незабываемых ощущений и страстных стонов…

Похмелье колотило по моему затылку. Во рту было сухо и горячо, словно в кузнице. Больно было даже думать, мои конечности ломало, а мышцы по всему телу связывались в узел.

― Помогите…, ― простонал я, уповая на милость богов.

― Ах, а я все думала, придется ли мне вызывать могильщиков, ― ответил мне хриплый женский голос, которым можно было точить клинок.

Я с трудом приподнял голову и увидел полуобнаженную женщину, сидящую на табуретке в углу комнаты. Она курила трубку и пускала дым в небольшое окно.

― Воды, пожалуйста, ― бессильно произнес я.

Женщина, не торопясь, докурила трубку, вытряхнула содержимое в улицу, после чего принесла мне глиняной кувшин. Я пил так жадно, словно от этого зависела судьба всего человечества.

― Тише, тише, красавчик, упьешься насмерть.

Теперь я, наконец-то, смог ее разглядеть: женщина в возрасте, разменявшая четвертый десяток, с выдающейся челюстью, длинным носом и игривыми глазками.

― Юми? ― спросил я, передавая кувшин назад.

Женщина расхохоталась. Смех ее разносился по комнате и бил по моей голове, словно каменный дождь.

― Юми, Шруми, Анна или Мария. Я буду той, кем ты захочешь, милый. Только плати бронзой, а лучше золотом! ― И она снова принялась хохотать, да так звонко, что я даже соскочил с кровати.

― Простите великодушно. Вчера ночью произошло ошибка.

Приятная ошибка, надо полагать.

― Ничего страшного, дорогой. Из всех пьянчуг в этом городе, ты ― самый страстный. Даже не верится, что в таком возрасте юноша может столько уметь! ― Женщина скинула с себя простыню и игриво поманила меня своей голой грудью. ― Можем повторить, в этот раз за мой счет, красавчик!

От одной мысли об этом меня воротило. Хотя, в этот момент меня тошнило от любой мысли в моей голове.

― Простите еще раз, я заплачу за ночь владельцу. ― Ответил я, собирая с пола свою одежду.

― Жаль, очень жаль, ― сказала женщина, после чего голая вытянулась на кровати как кошка. ― Если захочешь ласки, ты знаешь где меня найти.

И она снова расхохоталась, теперь еще сильнее и забористее, чем прежде. Я стрелой выскочил из комнаты, попутно натягивая на себя сапоги.

Внизу меня уже ожидал старик с ядовитой улыбкой на лице:

― Я же говорил, после опытной женщины и ноги подкашиваются!

Я молча сунул ему ровно двадцать три монеты в бронзе и направился к выходу.

― Двадцать пять! За опытную двадцать пять, наглец!

У самой двери я остановился и произнес ему через плечо:

― Прибавь к ним вчерашние две монеты, жадный старик. Это была не Юми…

После этого я вышел, обдумывая слова о своей ответственности.

Ах! Эти груди принцессы Сианны!

Не судьба, не судьба, не судьба…

Глава 2

Перед тем, как я оказался в этом мире и в этом юном теле, мы со Светкой успешно загасили вторую ипотеку. Это должен был быть подарок нашим дочерям на их день рождения. Я помню, с каким удовольствием мы выбирали ламинат и обои. Заказывая кухонную мебель, представляли, как наши дочурки позовут нас к себе на новый год, как праздничный стол будет ломиться от количества приготовленных ими блюд.

Мы с женой так увлеклись этой квартирой, что порой могли проспорить о цвете занавесок практически до самого закрытия магазина. Это была жизнь… Нет, это была целая прожитая мною жизнь. И хотя я нахожусь здесь, по ощущениям, уже целую вечность, внезапные воспоминания о семье не дают мне возможности забыть того, ради чего я продолжаю свою путь в этом проклятом месте. Я должен вернуться назад, хотя бы даже для того, чтобы еще хоть раз увидеть лучезарные улыбки своих девчонок.

В Харилькольде я жил совсем даже не плохо. Я занимал просторную светлую комнату в Лиловом переулке, регулярно питался в местной харчевне и даже откладывал часть денег на «комфортное» будущее, каким бы оно не было. Я получал регулярное жалование, тайком выписываемое Штрусом на имя одного покойного гвардейца, не имевшего ни жены, ни детей, ни дальних родственников. За это я выполнял его поручения, а также Фениор обязал меня посещать тренировки по фехтованию вместе со всей городской стражей.

Куратором по тренировкам у нас была Рэйнесса Войнт, победительница Нефритового Турнира по фехтованию, который проходил в соседнем Шионе почти семь зим назад. Женщина все еще была в невероятной физической форме. Ее вечно строгое выражение лица и звонкий голос обеспечивали дисциплину на наших занятиях, но ее сверкающие глаза и выдающиеся груди могли в поединке сбить с ног любого мужчину.

Сегодня в паре я стоял с Бородатым Лорри. Высокого роста, широкоплечий, сильный и быстрый как зверь. Обильная растительность на его лице создавала ему образ настоящего взрослого мужчины, но его шелковый голос предательски выдавал в нем юнца.

― Ты сегодня не в форме, Артур, ― пропищал мне Лорри после серии успешных ударов.

― Утро не задалось, ― ответил я сдержанно, возможно даже грубовато.

― В последнее время у тебя чуть ли не каждое утро «не задалось»

Да как