Личное одолжение - Дениза Алистер

— И она ни с кем не хочет видеться. Часто — даже с нами, — прошептал Пол. — Добрее Клэр никого нет на свете, Шеннон. Она и мухи не обидит. Плачет, когда у нас цыпленок дохнет. Вот увидите ее и поймете, о чем мы говорим.

— Это нападение как-то ранило ее душу, — сказала Салли. — И у нее ужасные головные боли, до тошноты. Они появляются, если она волнуется. Она не преподает, потому что еще не начала говорить. Врачи считают, что голос она потеряла не из-за травмы черепа.

— Это психическое, — печально добавил Пол.

— Да… наверное, — тихо согласилась Салли.

— Это нервное, — хрипло возразил Шеннон, — а не психическое. — Он сразу же пожалел о сказанном, потому что оба вопросительно на него посмотрели. Заерзав на стуле, он пробормотал: — Я знаю человека, который когда-то прошел через такое.

Правда, его Дженни не теряла дара речи, но он страдал вместе с нею и немало узнал о душевных ранах. На лицах родителей Клэр отразилась надежда. Шеннон сжал губы и нахмурился, отводя взгляд.

Утирая слезы, Салли воскликнула:

— Значит, вы понимаете! Мы так растеряны, Шеннон. Клэр пишет нам записки — вот так мы с ней и разговариваем. Но если мы начинаем расспрашивать ее о том случае, она убегает, и мы подолгу ее не видим.

— Она поселилась в заброшенном доме по ту сторону сада, — расстроенно объяснил Пол. — Там наша семья жила больше ста лет, пока мой отец не выстроил этот дом. Когда Клэр вернулась из больницы, она настояла, чтобы мы позволили ей поселиться в том старом, запущенном доме. Там уже больше двадцати лет никто не жил! Оттуда до нашего дома с полкилометра. Мы перенесли для нее постель и кое-какие вещи. Иногда, по хорошим дням, она приходит к нам ужинать. А так — готовит сама и сидит там одна. Она словно хочет спрятаться от всего света, даже от нас…

Шеннон понимающе кивнул, сопереживая боли Пола и Салли. Пауза затянулась, и он заставил себя задать несколько неизбежных вопросов:

— Сколько лет Клэр?

— Скоро двадцать семь, — ответил Пол.

— И, вы говорите, она учительница?

Салли гордо улыбнулась:

— Да — и прекрасная! Детишки так ее любят! Дочь вела уроки рисования. — Вздохнув, она добавила: — Господи, она не рисует больше — ни карандашом, ни красками.

— Угу, — подтвердил Пол. — Она теперь только работает в саду или огороде, да ухаживает за животными. Похоже, что так ей спокойнее.

— А иногда она уходит одна гулять, — вставила Салли. — Я волнуюсь. Она хорошо знает наши места, но иногда у нее такой странный взгляд, — я даже не уверена, что она понимает, где она.

— Никакие незнакомцы тут про Клэр не расспрашивали? — как бы между прочим спросил Шеннон, вспомнив Найджела: он не хотел, чтобы эти простые, добрые люди знали правду о его профессиональной заинтересованности.

— О! — оживилась Салли. — Многие приезжают купить наших фруктов, орехов и овощей. А я умею лечить, так что к нам частенько обращаются. И Клэр тоже любит лечить травами. Она хорошо это делает, обращаются и к ней, если я занята. У старого дома посажено множество трав, их уже пора собирать, и она готовит лекарства на этот год.

Пол со смехом добавил:

— А я понемножку гоню самогон из кукурузы. Но только для лечения.

Шеннон не смог скрыть улыбку. По местным меркам Коннэли жили в достатке. Подъезжая, он видел, что пологие холмы вокруг двухэтажного белого дома утопают в садах. Заметил он и большой курятник, вокруг которого разгуливало не меньше двух сотен кур. Он обратил внимание на пару дойных коров, стаю шумных серых гусей, нескольких диких уток, поселившихся неподалеку от дома в пруду и большую цаплю, разгуливающую по мелководью. Шеннон решил, что это — идеальное место для отдыха человека, уставшего от жизни.

— Почему бы вам не пойти познакомиться с Клэр? — с надеждой спросила Салли. — Ей хорошо было бы пообщаться с кем-то близким по возрасту. Может, это поможет ей поправиться.

Безудержный гнев охватил Шеннона, соседствуя со страхом. Гнев на Найджела, заставившего взяться за это дело. Страх из-за того, что может случиться, если он не удержит в узде свои чувства к девушке. Однако лицо его осталось непроницаемым. Стараясь казаться равнодушным, он ответил:

— Да, я познакомлюсь с вашей дочерью. Но не думаю, что можно на что-нибудь надеяться. — Его слова прозвучали жестче, чем ему хотелось. — Я приехал отдохнуть, миссис Коннэли. Я человек немногословный и люблю, когда меня оставляют в покое.

Лицо Салли отразило огорчение, она растерянно улыбнулась:

— Ах, ну конечно, мистер Шеннон. Вы — наш гость, и мы хотим, чтобы вы чувствовали себя у нас свободно.

Шеннон не привык к доброте. Он резко встал, и скрип стула по линолеуму еще сильнее задел его натянутые нервы.

— Я не намерен прохлаждаться. Пока я здесь, хотелось бы у вас поработать.

— Лишним рукам я всегда рад, — добродушно сказал Пол. — Буду вам за это благодарен.

Шеннон почувствовал облегчение. Занявшись работой, он избавит себя от встреч с Клэр. Но в роли охранника он всегда должен быть начеку и поблизости от нее — путь даже ему этого совсем не хочется. Работая, он сможет лучше узнать ферму, предугадать, откуда может исходить угроза.

Пол, худой и высокий, встал из-за стола.

— Пойдемте, познакомитесь с дочерью, мистер Шеннон. Обычно в это время она ухаживает за цветами и травами. Лучше мне пойти с вами, иначе она может испугаться — ведь вы чужой. И не обижайтесь, если Клэр, увидев вас, убежит к себе в дом. Иногда, если люди по ошибке подъезжают к старому дому, она запирается и не подходит к двери.

Неплохо, подумал Шеннон, раз убийца по-прежнему на свободе. Иногда паранойя бывает полезной. Вот, к примеру, он сам. Он параноик — и не без причины. Шагая по протоптанной дорожке между фруктовыми деревьями, он размышлял, знает ли Клэр, в каком оказалась положении.

— Ну вот, — рассказывал Пол, не спеша шагая по саду, — здесь у нас яблони. Там, направо — груши и вишни. Налево — персики. Ma любит инжир, поэтому мы ради нее посадили рядок. Клэр любит ореховые деревья, так что я засадил ими акров двадцать. Черный грецкий орех, самый вкусный.

Шеннон кивнул. Его взгляд беспрестанно рыскал из стороны в сторону. Окрестные пологие холмы, где на деревьях зрел урожай, казались идиллически спокойными. Множество разных птиц порхало по ветвям, громко пищали голодные птенцы. Тихий разросшийся сад мог легко скрыть убийцу.

После минут десяти ходьбы вверх по пологому склону Шеннон остановился рядом с Полом там, где кончался сад, и начиналась прямоугольная лужайка. Посередине стоял старый домишко с рыжей от ржавчины крышей. Деревянные стены стали серыми, несколько окон нуждались в починке: ставни покосились, поржавели или вообще исчезли. Шеннон удивленно взглянул на Пола.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});