Смерть Тарзана - Йозеф Несвадба

- Послушай, добрейший... Brav... Nice... Pocem, Kommher, Come... пытался я привлечь его внимание, говоря на разных языках. Но он даже не шелохнулся, пока я не стал тыкать его палкой. Так обычно обращаются со зверями. Если они не слушаются по-хорошему, им делают больно. Неподалеку лежал какой-то прут. Но едва я к нему прикоснулся, как Тарзан вскочил, словно черт, стал на задние лапы, - собственно, на ноги - и начал колотить себя в грудь, как это обычно делают одни лишь обезьяны. Распространено мнение, что так поступает только горилла, но Шейнфурт, как и Пасхен, прославленный в прошлом веке охотник на обезьян, свидетельствует, что и взрослый шимпанзе может готовиться к схватке точно таким же образом. Неожиданно Тарзан бросился на решетку с такой силой, что закачалась вся клетка. Я не успел отскочить, и ему удалось разорвать мой рукав и даже немного поцарапать меня. При этом он так перебрасывал десятифунтовый груз, который ему привязали к ногам, точно это был футбольный мяч.

В цирке, очевидно, уже знали его повадки. Из фургона выскочил хозяин, из будки служители и официанты, прибежала даже укротительница львов со своим ременным бичом. Она сразу же напустилась на Тарзана, но не успела его усмирить. Зрители высыпали из цирка, стали ее ругать, некоторые дамы громко визжали, другие осуждали нас за жестокость. По всему было видно, что я сорвал представление. Из цирка я выбежал прямо в поле, а так как до сих пор не изучил окрестностей, пришлось проплутать несколько часов, пока крестьяне не указали мне дорогу домой.

Перед домом меня поджидала Гильда. Наш музей помещался в вилле, которую нам завещала местная миллионерша. Вилла напоминала готический костел, но все еще сверкала новизной. Совсем недавно ее реставрировали. Гильда подошла ближе и влепила мне пощечину. (Так кончилось наше знакомство. По крайней мере мне показалось, что оно кончилось.) Но Тарзану сегодня, видимо, досталось еще больше.

В тот вечер я долго не ложился спать. Решил написать письмо Кноллю с просьбой уступить удивительное животное нашему зоологическому саду. Я предложил ему баснословную цену, ибо прекрасно знал, что он все равно не согласится. Но в таком случае я мог потребовать от него подробных сведений: когда, где и при каких обстоятельствах было приобретено это животное. Если же Кнолль не объяснит его происхождения да еще и не предложит купчей, я сообщу обо всем в полицию, ибо считаю, что владелец цирка держит в клетке не обезьяну, а человека, хотя, когда его рассердят, он начинает бить себя кулаками в грудь, как шимпанзе. Кроме того, я заметил, что его одевают в какие-то смехотворные трусы и особого покроя куртки, которые должны скрыть от случайных свидетелей явные признаки его принадлежности к роду человеческому - и прежде всего отсутствие волосяного покрова. Поэтому мне кажется, что я столкнулся с каким-то загадочным преступлением. В любом случае я заставлю говорить о себе.

А ведь к этому, собственно, человек и стремится всю свою жизнь. Мне стало легче переносить несправедливости шефа. На другой же день он выставил меня из светлого кабинета в полуподвал, в отделение пресмыкающихся, что примостилось рядом с коллекциями минералов. Там целый год совсем не топили будто бы из-за того, что сталактиты могут раствориться. Шеф мой нанял также второго практиканта из здешних. Это был немец, который сразу же начал появляться с Гильдой в обществе. Вскоре он даже стал возить ее детскую коляску. Никто на меня не обращал внимания. Они терпели мое присутствие лишь потому, что работал я бесплатно. Да, тогда, в тридцатые годы, когда произошли все эти события, государственных служащих поначалу принимали на работу как практикантов и целый год им ничего не платили. Наверняка меня собирались через год выставить и на мое место взять другого практиканта, который трудился бы столько же, а потом его постигла бы та же участь. Однако они просчитались. Все обернулось совсем иначе. И именно из-за Тарзана.

ВИЗИТ НЕЗНАКОМКИ ИЗ УЭСТ-ЭНДА

Я нетерпеливо ждал ответа от Кнолля и каждый день с надеждой приветствовал почтальона. А вдруг он несет мне известие, которое изменит всю мою жизнь? Но долгое время не приходило ничего. Послать еще одно письмо казалось мне смешным. Это уже походило бы на шантаж. Действительно, стоило ли идти в полицию сообщать о своих подозрениях? Мне трудно было решиться. Ведь я тешил себя мыслью, что сам стану детективом, который раскроет тайну. Неужели я вынужден буду передать это дело в руки жандармов? Лучше всего было бы съездить к Кноллю. Но его цирк Как сквозь землю провалился. Вероятнее всего, труппа пересекла границу и уехала в Германию. Нигде о ней ничего не было слышно. Понемногу я стал забывать о своих проектах и начал утешаться тем, что настоящие мудрецы не вмешиваются в ход истории, что они удовлетворяются созерцанием и описанием событий. Но авантюризм у человека в крови. И мне было трудно с этим совладать.

Между тем Гильда поссорилась с новым практикантом, и шансы на успех у меня повысились. Шеф стал отвечать на мои приветствия, а когда к нам однажды приехал начальник, родственник заведующего отделением, то он даже похвалил меня перед ним.

- Я вас уже простила, - заявила Гильда, появившись однажды у меня в кабинете. И тут же уселась на стол. - На вас нельзя долго сердиться, продолжала она с обезоруживающей улыбкой, между тем как за дверью плакал ребенок неизвестного отца. - И с тех пор вы так страдаете, что мне вас жаль, Андрэ.

- Меня зовут Индржих, - возразил я.

- Ах, ты мой сладкий Индржишек...

Я должен был отступить к дверям. Лучше всего бы выскочить в окно, но мой кабинет находился в полуподвальном помещении. Я уже представлял себе, как ее папаша поджидает за дверьми, чтобы застичь нас врасплох.

Но застиг нас вовсе не он.

В кабинет вошла хорошенькая девушка в кожаном пальто и с автомобильными очками на лбу. Когда я помог ей снять пальто и она отложила в сторону свои автомобильные доспехи, передо мной оказалась не то голливудская звезда, не то парижская манекенщица. Я и не предполагал, что на свете вообще могут существовать такие красивые женщины. У нее был прекрасный овал лица, большие карие глаза, светлые волосы и греческий профиль, фигура праксителевых статуй.

- Джина Джонс... - отрекомендовалась мне посетительница. Она только посмотрела на Гильду, и та под этим взглядом сразу же присмирела и замерла, словно лягушка перед змеей. - Я приехала в связи с вашим письмом... - Тут она закурила сигарету иностранной марки в длинном мундштуке и, не дожидаясь приглашения, села, положив ногу на ногу. Затянувшись, она еще раз поглядела на Гильду. Этого уже было достаточно.

- Не буду мешать... - бросила Гильда и чуть ли не выбежала из комнаты. Она, видимо, обратила внимание на английский акцент, с каким говорила посетительница, и поняла, что перед ней иностранка, плохо владеющая немецким языком.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});