C Ближнего Неба - Лазарь Соколовский

Вслед

С чего начать… июнь сухойуже зашел за половину,взметнулся первый травостой,я распрямился, как рябина,

прочнее, вроде, в землю врос,испив сиреневую влагу,прикрыв измучивший вопросзеленой дробью винных ягод.

Ах, лето, лето! как я могтак поглупеть, приняв за чудокружавчатость морковных строк,взметнувшихся, как из-под спуда,

что показалось – сам воскрес!..Все это отдавало фальшью:преобразив травинку, лес,природа покатила дальше

в свой нескончаемый поход,в дремучие метаморфозы —

я лишь застыл, разинув рот,на снизку рифм роняя слезы…

Пусть огрызнется мир инойчредой карманных революций —сорваться с ней нам не дано,возможно только встрепенуться

и, сбросив собранную кладьчужих и собственных поверий,пытаться детям передатьследы поверженных империй…

История не склад, не бал —росток любви сквозь грохот пушек,и если сам не добиралв алчбе – несчастьями обрушит.

Круг завершивши вековой,герои спрячутся в былины…С чего начать… июнь сухойопять зашел за половину.

Увы, иначе мы растем,труднее, медленней мудреем,природа прет своим путем —нам хоть стремиться вслед за нею…

В маленьком путешествии с вечным спутником

Заметил, черный пес бежит по пашне.

Гете

1

Златым кольцом – возвратный путьистории – и мы по храмамотправились, раскинув рамы(приворожив погоды ртуть)души, уставшей от бедлама

чужого – своего… Полязаросшие пленяют дурью(смотаться ли?..) и хмурый Юрьевнапоминает: у рулявсе тот же кормщик, что до бури.

Но легче дух, лишь на задахпровинциальных пьяных оргийоткроется резной Георгий,и на губах застынет – ах!..(курчавый пес, отстань, не дергай!).

И трижды отплясав кругомязычества на христианстве,откроется дорога странствийв веках, уложенных рядкомв прапамяти. На то пространства

даны нам вширь и вглубину,где благость тихая да удальшальная рядом – амплитуда льтакая… валим на войну(пес, на тебя?…). Но вот и Суздаль,

несуетлив и узкоплеч,по маковки церквей спокоен,рыжебород, когда-то воин,теперь щиты скатились в речь —в О круглое, что ж до героев,

давно повывелись борцы,пророки вымерзли подавно.Торговый ряд гудит исправно —толкают бабки огурцы,на сувениры скинув славный

(замолкни, пес!) славянский дух.Дорожка в Кремль неказистей,спасаясь от совковых истинхмельным набором медовух,как древним валом в палых листьях.

Старинный, сонный город средьухоженного чернозема(смотаться ли?..), вдруг здесь, как дома,дано где жить и умереть,вот разве нет друзей – знакомых…

2

Ризположенский монастырьнас приютил на пару суток,куда деваться – двух минутокне хватит, чтоб пропеть псалтырь:расцвет – короткий промежуток

седого Суздаля. Молвасмирилась – хоть часов 12,чтобы от Кидекши добратьсямужской к невесте Покрова.А там опять брести с прохладцей

к раззолоченному холмув заросших рвах – подобье ларца:кокошнички… Куда деваться,крута дорога к Самомув плену наивных мотиваций

всегда готовых на восторгмузейных дам, глухих монахов.Как будто можно взмыть из праха,что создал сам – все торг да торг,а между – все топор да плаха.

Однообразье… Не мудраи здесь провинции житуха,не то чтоб оскуденье духа,а бесконечная играс историей, как сон в полслуха.

Куда деваться – мир таков,каков он есть, принять итожа,верстаться с ним – себе дороже.Звонят Владимир и Ростов,и потому не милуй, Боже,

и не карай… Где глубь и ширьдруг с другом не договорятся,терпи и плачь – куда деваться.Ризположенский монастырь,соавтор всех твоих простраций,

как и моих, нетороплив(коль выбрал сам). Случился поиск,вот-вот, казалось… Твой ли происк,что снова сверзнулся Сизиф?Но в ту же пропасть мчится поезд!

И вечно так: едва просторнаполнится каким-то смыслом —вниз камень! Сколки скользких истин…Прощай, мой Дмитровский собор,до новых слез и евхаристий,

Хоть не вернутся «ер» да «ять»,костлявый компромисс бессмыслен,здесь снова соблазняться высью.Собаке, где тебе понятьзуд творчества… движенья… Брысь ты!

Вот тоже мне – ночной дозор,цензура на клубок сомненийнадбытовых.. Практичный гений,я расторгаю договор!– Ну, и куда? к ризположенью?..

3

Обратный сход был недалек —скатились тихо восвоясик деревне. Два соседских Василишь усмехнулись… Эпилогвсе ближе, ближе. Что в запасе,

в годов остатке: кабинет,диван истертый, пыль на книгах(смотаться ли?..). Какого фигаждать перепашки напоследради единственного мига

не смысла, нет, не света сфер,перед которыми немею —частичку формы, край идеи,подушку рифмы, простынь вер,чтоб на шарап слова развеять…

Поэзия – заклятый мигнеимоверных откровений,возможных только при разменевсего на пшик – один языкгудит, как целый мир растений.

Тут Искуситель ни к чему,он может только расстаратьсяв дне суетном. Куда деваться,хоть к черту – в Суздаль, в Кострому.У говоров, как и у наций,

своя проекция угла,распашка глаз, корысть согласных,что не смолкает в тюрьмах классных…Куда нас рифма завела?Мой пес, увертливый, как масло,

куда ты делся? Опослярешим: прогнал – погорячился(как – ты у нас еще не спился?).Смотаться ли, начав с нуля?Что скалишься – а ты б решился?…

Размышление у картины

Посмотрим, поспорим, великий собрат,что мы заточили в бесформие формы,на чем задержался блуждающий взгляд,что нашим случайным попутчикам скормим.

***

Смущает Даная меня не броскомотставшего слуха, не взглядом навстречу —просыпется дождь золотой шепотком,и целая жизнь – одиночества вечер?

тоска беспросветная?.. Женская часть,планида, судьба изначально такие —случайного бога недолгая страсть(– Он был или не был?). На то и стихия

пространства… Когда бы могли заглотнутьхотя б половину того, что приперлинам пращуры, был бы означенным путь,а так ожиданье, как бритва у горла…

(– Ну, где он, кормилица? Утро вот-вот,под эту капель не заснуть, не проснуться…).И ждет не дождется послушный народ,чем боги земные к нему обернутся.

Не знает Даная – засек лейтенанткремлевской охраны от Лобного места,чужую ль жену раздевает Рембрант,утратив свою… Чехарда соответствий

и несоответствий, вслепую играили промысел чей-то бычиный? лебяжий?Пусть царский, не царский застенок – дыра,мы жертвы одной государственной лажи:

случится ли сын, не случится – успейего хоть на доброе дело направить,довольно и так по дороге камней,Горгону прибить – не себя позабавить.

Но подвиг есть подвиг. (– Чей вздох из сеней?)Воспримет кровавый урок разнотравье —пустым бы дождем не пролиться, Персей!А нам не пора ли припомнить о праве?..

***

Что карта, картина – везде полотноуже не твое, неподвластное взгляду.Как хочется нам добрести до основ,пусть злые Сивиллы грозят из засады,

Я тоже пытаюсь озвучить, Ван Рейн,те сказки, что былью тревожною стали,коль мир не спасти, то хотя бы детей,хотя бы природу…И это едва ли?

К переписке трех

(Р. М. Рильке – М. Цветаева – Б. Пастернак)

Так разминовываемся – мы.

М. Цветаева

1

Опять морозит, оттепель ужеоткликнулась дежурным ледоставом…Кем здесь ведом: держателем? лукавым?Как маскировка стол, в карандаше

нет грифеля, музейное стилорастрескалось… К чему стихов опала,когда решетки снова за стекломи снисхожденье к родине упало,

в который раз отчаиваться идоить насильно ссохшуюся музу?Промерзших душ несметные роигнетут к земле житейскою обузой

помимо главной: как мне провестиграницу меж хотел бы и смогу ли?Свободный дух, с которым по путив поэзии, оборван чьей-то пулей,

пусть не в меня, не нынче – севера,сибири, конвоиры бесконечны…Опять морозит, дворники с утрасгребают снег, как вымершую вечность,

как вещность, что смолчит – мол, мир раним,когда не осенен стезей крылатой.Мы размышлять о главном не хотим,в раздумьях не бредем – летим куда-то…

Куда? Когда б туда, где скрылся вздохучителей, где струсил стать собою,когда глотаю «Переписку трех»и плач давлю и только тихо вою

при сколках жалких дружб, страстей – не право времени признаний нестыдимых,где мне неловко… Пусть уж ледостав,коль весны их сменили наши зимы.

В грядушем сломе связок и костей,возможно, и проявится прорухаиных времен… Коснутся хоть детейвысоты чувства и глубины духа

божественные, те, что метят высьне снежной крупкой – взмахом белых платьев…Зашуганные, как мы не крестись,хоть приобщиться этой благодати,

ах, оттепель…

2