Билет в один конец. - Борис Громов

— Мои? — переспросил армейский генерал-лейтенант. — Давно «на казарме» в трехминутной готовности сидят, приказа ждут.

— Отлично. А у вас, Дмитрий Борисович, как? Готовы?

Стоявший до того молча подполковник «Альфы» коротко кивнул.

— Готовы.

— Значит, товарищи офицеры, поднимайте свой личный состав. Хватит, заигрались наши либералы.

— Это что же, — удивленно огляделся по сторонам Воронин. — Государственный переворот?

— Нет, Станислав Сергеевич, — резко и жестко ответил фээсбешник, — это отстранение от власти толпы баранов, которые собрались не только сдохнуть сами, но и всех остальных за собой утянуть. Или у вас есть желание отдать концы за их амбиции?

Ничего подобного Воронин, разумеется, не испытывал.

— Так, — контрразведчик снова обернулся к армейскому генерал-лейтенанту, — работаем по второму варианту. Никаких танков на улицах, никаких толп революционных матросов, лезущих на ворота Зимнего. Все сделаем тихо.

— А получится? — тот смотрит с сомнением. — Все ж таки не двоих-троих человек «из обращения изымать» придется. Скорее — полторы-две сотни, да плюс семьи. Как люди-то отреагируют?

— Да бросьте вы! — отмахивается «пиджачный» из ФСБ. — Кто вообще фамилии и лица этих балаболов помнит? Кому они интересны? Главное — сработать быстро и избежать огласки. А потом, если сможем хоть дела наладить, то никому и не интересно будет, кто именно там наверху заседает…

На столе снова затрезвонил телефон, на этот раз обычный. Теперь на звонок ответил Воронин.

— Из штаба военного округа звонили, — сообщил он, повесив трубку. — Ходаков застрелился. Отдал приказ, принял доклад об исполнении, вышел в соседнюю комнату и… Из табельного…

— М-да, — после небольшой паузы протянул армейский генерал. — А я уж было решил, что совсем Ходаков скурвился… Это чем же они его так прижали-то?

Контрразведчик был настроен куда циничнее:

— Что ж, ребятам моим работы меньше. И, кстати, толковая мысль! Самым дубоголовым и упертым, кто не поймет, что лучше помалкивать в тряпочку и жить, можно такие же «муки совести» устроить. Как, Дмитрий Борисович, справятся ваши парни?

— Подполковник из «Альфы» снова молча кивнул. Такие как он вообще обычно отличаются редкостным немногословием. Им ни к чему сотрясать воздух словесами, за них все скажут дела.

— Ну, значит, вопрос решенный, — кивнул начальник ФСБ. — Действуйте, товарищи офицеры. Да, Станислав Сергеевич, у нас к вам серьезное предложение. Новому правительству нужен руководитель. Если на эту должность встанет кто-то из нас, то все станет слишком похоже на какую-нибудь чилийскую хунту. А вы — человек гражданский, политик. Мы к вам с самого начала присматриваемся, толк из вас выйдет, а уж мы все в меру сил поможем.

От воспоминаний Воронина отвлек мелодичный сигнал интеркома.

«М-да, старею», — мелькнула в голове грустная мыслишка. — «Стыдоба! Замечтался, словно пенсионер на лавочке».

— Слушаю, Валентина Ивановна, — ответил он, нажав помаргивающую зеленым ободком вызова кнопку.

— Станислав Сергеевич, здесь Зарубин.

— Скажи, пусть проходит.

В открывшуюся дверь чуть ли не боком протиснулся и тяжелой походкой пожилого носорога направился к столу Министр обороны Югороссийской Республики генерал армии Зарубин.

«И, похоже, не один я старею», — снова подумал Воронин, глядя на глыбоподобную фигуру старого товарища, которого помнил еще крепким, гибким и жилистым курсантом Рязанского воздушно-десантного училища. — «Видно, скоро пора будет нас в утиль списывать. Хотя прямо сейчас еще рановато. Повоюем».

— Господин Президент, — начал, встав во фрунт, докладывать вошедший.

— Слушай, Исаев, ну хоть ты-то не подкалывай!!!

Этот анекдот про встретившихся в коридоре Рейхсканцелярии в самом конце войны Гитлера и Штирлица оба знали еще с курсантских времен. Зарубин, прерванный на полуслове, сначала озадаченно хрюкнул, потом широко улыбнулся и, отодвинув от стола одно из кресел, с видимым удовольствием в него плюхнулся.

— Ну, если «без чинов», так я присяду, пожалуй. А то с самого утра на ногах. Умаялся уже.

— Как там вообще обстановка, Алексеич?

— Тебе как, о самых последних событиях, или в общем? — вид у только что блаженно развалившегося в кресле Зарубина враз стал собранным и деловитым.

— Давай-ка в целом, краткой выжимкой. А то в последнее время столько всего навалилось — голова кругом.

— И не говори, Сергеич, — сочувственно закивал головой генерал. — У самого — ничуть не лучше. Стареем, наверное…

Воронин коротко хохотнул и пояснил удивленно поглядевшему на него другу:

— Буквально за секунду до того, как ты вошел, о том же самом думал. Видно — не ошибся.

— Ничего, старые кони борозды пока не портят, — махнул рукой генерал. — Так, ладно, значит, по порядку: туркам удалось-таки остановить наше наступление, и бои перешли в стадию позиционных. На данный момент линия фронта проходит по рубежам Батуми-Ахалкалаки-Гюмри-Раздан-Мартуни-Истису-Агдам-Кюрдамир-Гобустан.

Президент Югороссии вполоборота развернулся к крупномасштабной карте на стене и, близоруко прищурившись, надел очки.

— Значит, в Грузии мы стоим уже почти по линии старой, довоенной еще границы?

— Так и есть, — согласно качнул бритой наголо головой Зарубин. — И в Азербайджане почти половину территории под себя подмяли. Баку и Сумгаит заняли с моря. Морпехи сработали — хоть в учебник их действия заноси! Сложнее всего в Армении: местного, коренного населения, считай, и не осталось, давно всех повырезали. Там сейчас одни турки, те, что с зараженных территорий переселенные. Уходить им некуда, дерутся, как сумасшедшие. Не то что каждый дом, каждый камень в крепость превращают. Очень серьезный противник.

— Кстати, с Тбилиси что?

— Пока в плотном кольце. Работаем артиллерией. Генштаб считает, что пока вводить в город мотопехоту еще слишком рано. Рискуем заполучить еще один Грозный. Помнишь первую кампанию?

— Такое забудешь, пожалуй! — передернул плечами Воронин. — Ну, значит, правильно. Снарядов много. Уж лучше их расходовать, чем людей. А почему только артиллерия? С авиацией что?

— Ну, во-первых, Тбилиси очень хорошо прикрыт. Тамошним батареям ПВО наши «лайбы» тихоходные — настоящий подарок. А во-вторых, что-то там напортачили наши «очкарики» и ресурс моторов оказался намного меньше проектного. Уже сейчас из семидесяти пяти наших «бомберов» и десантных транспортов полсотни в воздух поднимать просто опасно, гробануться могут в любую секунду, их сейчас со всей осторожностью перегоняют на капремонт.

— А проблема в чем?

— Слушай, вот на эту тему ты лучше самих «яйцеголовых» и пытай. Что-то там с недостаточной прочностью и тугоплавкостью… Я ведь тебе не химик и не инженер…

— Значит, от идеи наладить постоянный «воздушный мост» с сибиряками пока, похоже, придется отказаться? — Воронин озабоченно потер переносицу и, сняв очки, принялся с задумчивым видом вертеть их в руках.

— Боюсь, что да, — Министр обороны только развел руками. — Туда и назад разок, может, и долетит, но что толку? Постоянное сообщение наладить мы пока не в силах.

— Ладно… А «вертушки»?

— Уууу, — Зарубин довольно зажмурился. — Это просто песня с припевом! На турок впечатление произвели серьезное. Успехи в Грузии во многом именно с применением вертолетов связаны. Слушай, Сергеич, открой тайну старому другу, что ты тверским за эти полтора десятка «стрекоз» отдал? Свою бессмертную душу?

— Да я б за них не только душу отдал, если б нужно было. Но обошлись «малой кровью»: в качестве оплаты передали им полсотни грузовиков из старых еще запасов и столько же наших вездеходов «Дон» в армейской комплектации. Плюс, договорились о поставках продовольствия. Голодно у них там, Алексеич. Это нам с географией подфартило, всего-то пятью годами без лета отделались, а вот тверским повезло меньше… Представляешь, еще пяток лет назад в тех краях снег только в мае сходить начинал. Ну, что ты в таких условиях вырастишь? Рожь да картошку, и то если повезет и летом заморозков не будет. Яблоки за незнамо какой деликатес идут… Ну, а про оборонительный союз и военную взаимопомощь ты и сам не хуже меня знаешь.

— М-да, — сочувственно кивнул генерал. — Досталось ребятам, спору нет. Плохо только, что они нам вертолеты только в аренду на время дали…

— Это да, — кивнул Воронин. — Но продавать их тверские ни на каких условиях не согласились. Самим могут вскоре очень сильно понадобиться. Так что, еще раз в войска передай — вертолеты беречь, насколько это вообще возможно. За каждый безвозвратно потерянный «борт» пени будут выходить просто космические. Хорошо, вернемся к тому, с чего начали…

Зарубин продолжил:

— Закрепиться туркам на наиболее выгодных для обороны рубежах мы не дали, но и сами продолжать наступление не можем. Потери, все же, весьма серьезные. Хотя и несколько меньше, чем планировалось. За это, кстати, казакам Терского Фронта спасибо. Очень хорошо дрались ребята. Турки запаниковали, что из графика выбьются, и стратегический резерв на них бросили. Ну, а тут-то мы их и прихватили, что называется, со спущенными штанами. Такие массы войск, походными колоннами да на узких горных дорогах и, считай, без противовоздушного прикрытия. Да наши «бомберы» их почти сутки в клочья рвали. А потом горные стрелки по земле и десантники сверху — на добивание. По докладам, у тех же Непримиримых сопротивления почти никто не оказывал. Те, что под Червленной, Гудермесом и Ханкалой уцелели — рванули по домам, а навстречу — турки. Не разъехаться. А тут — бомбы сверху. Словом — некому сопротивление оказывать было. Из боеспособных мужиков до дома считанные единицы добрались. Так что за успешное начало операции терцам в ноги поклониться нужно.