Маленькая хозяйка волшебной лавки (СИ) - Теона Рэй

в доме так холодно, что изо рта идет пар.

Дверца печи противно заскрипела, когда я потянула за ручку. Аккуратно сложила на решетку четыре полена, отыскала бересту, порвала ее на клочки и сунула промеж поленьев. Поднесла свечу к каждой из берестянок, и когда пламя принялось жадно лизать дрова, открыла задвижку в трубе. Кажется, как-то так она называется… Я помнила почти все, чему меня учила моя бабушка. Благодарю Бога за те семь лет, что она меня воспитывала, если бы не то время с ней, сейчас я бы даже не знала, что такое печь.

Я сидела на корточках перед топкой и, почти не мигая, следила за огнем. Дождалась, когда все поленья охватит жаркое пламя, и двинулась к кухонным шкафчикам. Надеюсь, Балдер любит поесть, и с продуктами у него проблем нет.

К счастью, почти так и оказалось. Я отыскала пшено, гречку и даже рис. Увидев последнюю, удивилась, но обрадовалась — дочь любит рисовую кашу. Я была почти счастлива, ровно до того момента, как решила понюхать гречку. Крупа пахла затхлостью и плесенью, несмотря на жуткий холод царивший в помещении. С рисом и пшеном было то же самое, и я перебирала все пакетики, начиная паниковать. Либо в Молоте вся крупа имеет отвратительный запах, либо Балдера не было дома очень давно. Крупа не может испортиться быстро, я это точно знаю. Еще год назад покупала мешок гречки, и только недавно она приобрела отталкивающий кисловатый запах…

Год.

Мой взгляд метнулся к столу, полкам, и ящикам внизу стеллажа. Я должна отыскать хоть что-то, что указало бы мне на то, когда именно Путешественник ушел из дома.

На полках в беспорядке стояли книги бесполезного содержания. По крайней мере, бесполезного в данный момент. Здесь были истории о драконах, местных храмах, и королевской семье. Что-то мне подсказывало, что все это вовсе не художественная литература, а самые настоящие справочники, но сейчас они мне были не нужны. Я искала газеты, записки…

А это что?

Я вытащила из-под книги пожелтевший бумажный лист. Краска выцвела, и буквы, напечатанные на нем, разобрать было практически невозможно. Разве что дата… Мои брови поползли вверх. Нет, я не так уж сильно удивилась, просто непривычно было видеть выпуск газетного листа от 5730 года.

— А день-то какой? — бормотала я, перечитывая каждое не выцветшее слово на несколько раз. — Пятый день Второй недели Второго зимнего месяца… Молотовцы, или как их тут называют, не могли дням недели обозначения нормальные дать?

Новостной листок я сложила вчетверо и сунула в карман штанов. Не знаю пока, зачем, но, возможно, мне пригодится информация о дате. Судя по всему, это был тот день, когда Балдер ушел из дома, после чего ему уже не поставляли газеты. Пугало состояние листа… Ему словно много лет. Но такого ведь быть не может, верно? Балдер Нел обещал быть дома и ждать. Он не обманул насчет портала, значит не обманывал и в том, что поможет. Правда, когда он предлагал мне помощь. у меня еще не было дочки, я сама была ребенком. Надеюсь, Соня его не смутит и нас не выгонят на улицу.

Дрова пищали, пожираемые пламенем. Я так задумалась, что не заметила искр, сыпавшихся из поддувала, а когда очнулась, то ковер уже задымился. Быстро затоптала ногой маленький огонек, и присмотрелась к дыре оставленной им — небольшая пропалина, но все же это чужое имущество, и мне стало стыдно. Всего час как в гостях, а уже несу разрушения дому. Железная пластина, лежащая у печки, не спасала от возможного возгорания, и я пометила себе в голове, что придется следить за печью всегда, когда она топится. Не самое интересное занятие, но что поделать.

Я подтащила скамью к печи, села на нее и обхватила себя руками, чтобы быстрее согреться. Чтобы натопить дом понадобится много времени. Создавалось ощущение, что бревна промерзли насквозь, настолько было холодно. За окном меж тем начиналась пурга. Ветер нес поземку, заметая окна еще сильнее и, глядя на то, с какой скоростью наметает сугробы, я успокаивала себя тем, что раз входная дверь занесена снегом лишь до половины, то Бладер был дома недавно.

Ждать Путешественника я планировала только до утра, и если он не придет, то мне придется идти в поселок искать помощи там. Может, сумею найти какую-нибудь работу, чтобы были деньги хотя бы на еду. Балдер предупреждал, что мне нельзя показываться в поселке, но также он говорил, что сам меня туда сводит. А раз его нет, то что мне остается делать? Я даже не смогу накормить ребенка утром. Из той крупы, что есть в шкафчиках, нельзя ничего сварить.

Красный огонек который находился в углу оконной рамы, тот самый, что служил мне маяком, потух. Я дважды моргнула, решив, что мне показалось, но, видимо, огонек работал только пока в нем была необходимость.

Жар от печи распространился по кухне, и я тихонько подошла к спальне, чтобы открыть дверь и в комнату дошло тепло. Свеча на прикроватной тумбочке освещала личико спящей Сони. Дочка спала крепко, ресницы ее подрагивали во сне, а губки, сложенные бантиком, кривились. Наверное, опять снится нелюбимая ею овсянка.

Я вернулась к печи, раздумывая, что же все-таки приготовить, и снова полезла в шкафчики. Увы, за полчаса там ничего не изменилось, в бумажных пакетах все также лежала испорченная крупа. Наверное, лучше быть голодными, чем отравиться, находясь в чужом мире, где наверняка нет какой скорой помощи, а даже если и есть, то она не проедет по таким сугробам.

Ведомая каким-то предчувствием, я двинулась к стеллажу. Потянула за металлическую ручку один из ящиков и, осторожно, чтобы не шуметь, принялась перебирать хлам лежащий в нем. Болтики, шурупчики, веревки — все это мне пригодится, но потом. Маленькую деревянную шкатулку обнаружила не сразу, почему-то даже внимания на нее не обратила пока перебирала болтики. Крошечный сундучок был выполнен из темного дерева, красивые завитушки украшали крышку, а снизу вместо ножек у шкатулки были приделаны маленькие красные камешки.

Я приоткрыла крышку и с любопытством взглянула на бархатный черный мешочек, лежащий внутри. Он глухо зазвенел, когда я вытащила его из сундучка, и на мою ладонь посыпались монетки. Наверное, монетки, потому что я таких никогда в своей жизни не видела. Маленькие, размером и цветом они походили на пятьдесят копеек, вот только никаких цифр на них написано не было. С одной стороны был нарисован трехлистный клевер, а с другой — корона. Что