Бэтмен: По следу Спектра - Саймон Хоук

Двадцать шестое июня. День выстрелов. Эта дата — как ноющее клеймо, выжженное в его памяти каленым железом. Двадцать шестое июня. Тогда ему было восемь лет. Его родители, доктор Томас и Марта Уэйн, пошли вместе с ним в кино посмотреть «Знак Зорро» с Тироном Пауэром в главной роли. Ирония судьбы! Почему они выбрали именно этот фильм? Он по сей день помнил каждый кадр этого фильма, и хотя купил видеокассету, больше ни разу не смотрел его. Однажды, правда, он попробовал, но сердце сжалось от боли: слишком много воспоминаний. Воспоминания, которые никогда не оставляли его. Они всегда были свежи в его памяти.

Психолог, если бы знал все детали, узнал бы больше о влиянии этой картины на Брюса. Это была история о Доне Диего Де Ля Вега, сыне богатого и влиятельного землевладельца Лос-Анжелеса — испанской колонии Нового Мира. Получив образование в Испании, он вернулся взрослым мужчиной, хорошо сложенным и хорошо образованным, — чемпионом среди фехтовальщиков, чье тело и реакции достигли совершенства. Но земля, на которую он вернулся, изменилась. Она пала под деспотизмом развращенного офицерства Испанской короны. Народ угнетали, втаптывали в грязь и обременяли непосильными налогами.

Диего не смог оставаться в стороне и безразлично наблюдать, с какой жестокостью приносят в жертву простой люд. Но он рано понял, что действовать в открытую небезопасно. Если узнают, что он сопротивляется угнетению и борется за людей, он станет человеком, отмеченным обществом. И тогда его семья и те, о ком он заботился, станут уязвимы. Поэтому он решил хитрить. Он превратился в Зорро, облаченным в черное крестоносцем в накидке и с маской на лице, сражающимся с несправедливостью. В качестве Диего он играл роль щеголя-неудачника, богатого и развращенного, праздного молодого человека, погруженного в поверхностные гедонистические удовольствия пустой жизни. А в качестве Зорро он был безжалостным мстителем, который боролся с преступлениями, совершенными против людей. Его загадочная натура и зловещая внешность вселяли ужас в сердца его врагов.

Брюс помнил, как, покидая кинотеатр, он мечтал стать таким, как Зорро. Он больше ни о чем не мог говорить, пока вместе с родителями шел по погруженным в темноту улицам города. Потом, по решению отца, которое имело роковые последствия, они свернули на аллею, чтобы сократить путь. И вот они очутились в районе, который со временем приобретет позорную известность как самая криминогенная часть города. Аллея Преступлений. А преступление, которое произошло там ночью двадцать шестого июня, было убийство.

Его звали Джо Чилл. Он был никем. Просто панк. Мелкий хулиган. С пистолетом в руке, он верил в могущество своего оружия и что способен нагнать страху на любую жертву. Но доктор Томас Уэйн не испугался и оказал сопротивление. Прогремели два выстрела. Первый унес жизнь доктора Томаса Уэйна. Второй покончил с его женой, которая при виде застреленного мужа с истерическим криком бросилась на убийцу. А восьмилетний мальчик по имени Брюс остался один-одинешенек в этом мире, жестоко обиженный судьбой. Наверное, негодяй по имени Джо Чилл пощадил его, заметив в его глазах что-то такое, что пробуравило его внутренности и дернуло за ничтожные остатки того, что когда-то называлось душой. Как будто холод пробежал по всему его телу и пробрал до самых костей.

Ее имя было Лесли Томпкинс — терапевт и патронажный работник. По ночам она часто гуляла по улицам города в районе трущоб в поисках тех, кто отвернулся от жизни, или, если поразмыслить, от которых отвернулась жизнь. Она выискивала тех, кто нуждался в ее помощи, потому что она была из тех немногих мягких и сочувствующих душ, кто заботился о близких и кто не мог помочь ничем иным кроме своей заботы. Она и нашла его сжавшимся в комочек над телами своих родителей, с широко раскрытыми, ничего не видящими глазами; слезы текли по его щекам и он раскачивался взад и вперед, издавая низкие, жалобные монотонные звуки. В этом протяжном стоне чувствовалась боль целого мира, заключенная в невинном маленьком мальчике, боль того мира, чья хрупкая реальность вдребезги разлетелась, как изящная хрустальная скульптура, рассыпавшись на сотни осколков ранящей жестокости прямо у него перед глазами.

Она раскрыла ему свое сердце и приняла к себе. Она подмазала колеса правительственной бюрократии и добилась опекунства, устроив дела таким образом, чтобы Брюс мог воспитываться дома, в Уэйн Манор; ведь он отчаянно нуждался в чем-нибудь родном и знакомом, чтобы не потерять себя и не свалиться в пропасть пугающей неизвестности. Лесли Томпкинс потребовалось немало времени, чтобы пробиться к его сердцу и залечить его раны. Но у нее появился помощник — человек по имени Альфред Пенниворт, который ради маленького мальчика, познавшего слишком много человеческой жестокости в свои юные годы, отказался от своих мечтаний о жизни на сцене.

Брюс долго сидел в своем любимом кресле, в тишине и спокойствии, погрузившись в воспоминания.

Некоторые жизненные раны никогда не заживают. Пришло время, когда он обнаружил, что опекунство Лесли стало раздражать его. Жизнь текла легко и приятно, но он должен был внести в нее какой-то смысл. Брюс знал, что должен делать. Он также знал, что это будет нелегко. У него были деньги, его родители были очень состоятельными. Но ему не хватало знаний. Он сел на корабль, уходящий в Европу, и отправился в одиссею по лучшим университетам мира. Но он так и не окончил ни одного из них. Окружающим он казался безразличным к обучению, избалованным дилетантом, который ничего не принимает всерьез. Таким сложился внешний облик Брюса Уэйна — имидж, который знал остальной мир, хотя он по-прежнему оставался самим собой. В своих чувствах Брюс Уэйн не существовал. Он умер в ту тихую летнюю ночь двадцать шестого июня в Аллее Преступлений. Тот Брюс Уэйн, который был у всех на виду, являлся не более чем маской. А под ней жил другой человек. Человек, одержимый идеей.

Когда он получал знания, необходимые знания, которые помогут в его поисках, он перескакивал на другой предмет. Он изучал законы, методы криминалистики и сокровенные переплетения человеческих мыслей. Он старался приобретать практический опыт, при каждом удобном случае работая шестеркой у подвернувшихся детективов. Он тренировал свое тело с жестоким упорством, проводя многие часы в гимнастическом зале, овладевая техникой медитации, бокса и другими, более тайными стилями боевых искусств. Безжалостно изматывая себя, Брюс перенапрягал мозг, наказывал свои мышцы таким режимом, от которого менее выносливый человек угодил бы в больницу. Его вела одна-единственная, все затмевающая идея, которая зародилась в темную ночь на безлюдной аллее Готэм-Сити.

Далее его пути лежали к святилищу в далеких горах Кореи.

Учитель по имени Кириги, который взял Брюса в ученики, поразился его искренностью и приверженностью делу. Он развил его таланты и возвысил физическое мастерство до того уровня, которого смогут достигнуть только единицы. Благодаря неистощимому терпению и непоколебимому упорству Брюс Уэйн наконец-то достиг своей цели и стал тем человеком, которым мечтал стать.

Он вернулся в Готэм-Сити взрослым мужчиной, сильно изменившись. Но сила, которая вела его все это время, ни на минуту не ослабевала. Брюс думал, что был готов. Но этот вывод оказался преждевременным. Первая попытка выполнить возложенную на себя задачу окончилась полнейшей неудачей. Он поспешил на помощь проститутке, которую избивал ее сутенер. Но они оба напали на него, а потом и другие присоединились к драке. Брюс был ранен и к тому же чуть не угодил за решетку. С грехом пополам он добрался до дома.

Он помнил, как сидел в своем кресле, ощущая дрожь во всем теле. Эта стычка ошеломила его. Он не мог понять: почему… что он сделал не так? Долгие годы подготовки… Неужели все было напрасно? Или он был обречен на провал с самого начала? Неужели он обманывал себя, заставив поверить, что может стать тем, о ком даже боялся мечтать. Он ощущал себя опустошенным, смущенным, брошенным на произвол судьбы. Если бы он только мог понять, в чем он был неправ! Если бы только он осознал смысл произошедшего, смог докопаться до того, что же еще не сделал из должного был сделать? Увидеть хотя бы символ того…

И это произошло.

Брюс встал с кресла и повернулся к окну, пытаясь вспомнить. Да, это было именно то окно. Тогда он услышал глухой удар, треск: что-то влетело сквозь разлетевшееся вдребезги стекло. Что-то черное и зловещее шлепнулось и затрепыхалось у его ног.

Летучая мышь.

И в этот момент он вспомнил. Когда Брюс бил ребенком, он часто играл на территории вокруг Уэйн Манор. Родители предупреждали его, чтобы он не бегал в тех частях поместья, где почва может быть неустойчивой. Но он не особенно задумывался об этом. А однажды, в пылу игры, он неожиданно провалился под землю. Он пролетел сквозь туннель и здорово ударился при падении, даже не мог двинуться некоторое время. Он очутился в каком-то темном, страшном месте, где было холодно и сыро, а со всех сторон доносилось чириканье. Чириканье летучих мышей. Его падение в пещеру всполошило их, и они кружились, сбившись в кучу, вокруг него и били крыльями по лицу. Он закричал… Он и сейчас ощущал тот явный, неподдельный ужас, который охватил его в ту минуту. А когда отец услышал крики и прибежал, чтобы вытащить его на поверхность, он спросил с дрожью в голосе: «Папочка, это был ад?»