Убийство в замке - Петер Аддамс

— Может быть, ты и права, — согласилась Дороти. И тут она сказала фразу, от которой лицо Патриции побелело и превратилось в очищенную картофелину: Иди и приведи его сюда. Мы должны все выяснить.

— О нет, я не могу! — сказала Патриция категорически. — Если потом я столкнусь с ним одна в темной комнате или в коридоре, он меня…

— Сейчас светит солнце, везде светло, даже в подвале.

— И все же…

— Патриция, немедленно приведи ко мне садовника!

Глубоко вздохнув, будто она идет на плаху, Патриция вышла из зала и вскоре вернулась с Фишером.

На Фишере был серый жилет и серые брюки, его черные с проседью волосы были тщательно расчесаны на прямой пробор. Вообще он больше походил на степенного дворецкого, нежели на копающегося в земле и цветочной тле садовника.

Дороги ткнула пальцем в лист бумаги, который она положила на стол:

— Сверните его в конверт!

Фишер свел на лбу свои черные брови. Патриция прижала правую руку к сердцу, когда он бросил быстрый и, как ей показалось, угрожающий взгляд в ее сторону. По его бескровным губам скользнула злобная улыбка. И действительно, не прошло и трех секунд, как лист бумаги превратился в конверт.

— Где вас этому учили? — Дороти осторожно коснулась конверта кончиком пальца, как будто она нажимала на взрыватель неразорвавшейся бомбы.

— Мой покойный отец, смею заметить, имел небольшую картонажную мастерскую. Я мог бы, если мне любезно разрешат, показать также, как в считанные секунды клеют пакеты и другие бумажные изделия.

— Вы никогда не сидели в тюрьме или другом подобном заведении? — спросила его Дороти без обиняков.

Фишер повернулся к Патриции Хайсмит и спросил в свою очередь:

— Это выдумала глупая особа, которая всегда сопит за дверью у замочной скважины?

— Я не глупая особа, — возразила возмущенная Патриция.

Фишер не удостоил ее больше вниманием.

— Позвольте мне удалиться, миледи? Перед ужином я обычно прочитываю несколько страниц Библии. — Фишер поклонился и вышел свойственной ему гордой походкой.

Патриция опустилась на стул, достала носовой платок и начала сморкаться, что было признаком того, что слезы уже дошли до кончика носа и только благодаря железной выдержке ей удавалось сдержать рыдания.

— Могу голову дать на отсечение, что мое подозрение оправданно. Я обладаю здоровым чутьем.

— Оставь свою голову в покое, а то действительно потеряешь ее. Это подсказывает мне мое здоровое чутье, — сказала Дороти, дав понять, что разговор окончен, и вышла в парк.

С заходом солнца стало так же прохладно, как было утром, и она приказала Патриции зажечь в спальне камин.

Вечером Дороти отказалась от обычной игры в карты и сразу же удалилась в свою комнату. В Уолсе она приобрела несколько книг и собиралась почитать в тишине.

Еще не было и десяти часов, когда Дороти отложила в сторону роман Фолкнера «Мошенники» и, усевшись перед туалетным зеркалом, намазала лицо ночным кремом. Настроение у нее было чудное. На что бы она ни смотрела — на свое отражение в зеркале, серебряную сигаретницу, горящий в камине огонь или светлое пятно на стене, где раньше висел портрет ее усопшего мужа, — повсюду ей казалось, что невидимая рука выводила: двести десять тысяч фунтов стерлингов, единственная наследница — Дороти Торп. Она удовлетворенно вздохнула. Ей казалось, что стоит лишь глубоко втянуть в себя воздух, чтобы сразу же стать невесомой и вылететь через окно на улицу. Так легко было у нее на душе.

Вскоре Дороти легла в постель и погрузилась в глубокий, здоровый сон человека, совесть которого не отягощена грехами, даже если он и совершил проступки, которые не согласуются с десятью заповедями и тринадцатью тысячами семьюстами восемнадцатью параграфами английского уголовного кодекса.

Ей снилось, как покойный муж щекотал в ее носу ершиком для чистки трубки. Хихикая, он говорил, что его смерть обойдется ей дорого. Несколько раз чихнув, она наконец проснулась.

В комнате стоял едкий дым. И не успела она еще прийти в себя, как в углу, где находился камин, раздался страшный грохот. В него свалились камни. Тлеющие угли глядели из темного угла, как злые глаза, язычки красного пламени разгорались, сливались и ползли все ближе к кровати Дороти.

Не понимая, что происходит, она уставилась на огонь. Наконец, придя в себя, выпрыгнула из кровати и побежала к двери, судорожно нащупывая ручку и ключ. Наконец ей удалось обнаружить ручку, но ключа на месте не было. И как она ни дергала, дверь не открывалась.

Дороти начала барабанить кулаками по двери, кричать во весь голос, но никто не откликнулся.

Между тем пламя уже лизало сервант слева от камина, загорелась портьера. Страшная мысль осенила Дороти: «Если меня будут хоронить в семейном склепе рядом с ним, то гроба не потребуется. Для моих останков достаточно будет пакета фирмы „Вулворт“.

Дороти метнулась к окну и открыла его. Воздух освежил ее, но а помог разгореться пламени, которое разрасталось с угрожающей быстротой. Помещения старого замка были в основном отделаны деревом, и поэтому не потребовалось бы и получаса, чтобы он весь сгорел.

Дороти снова закричала, но ответом было безмолвие. До земли было метров шесть-семь, Дороти влезла на подоконник и хотела спрыгнуть вниз, но, взглянув на землю, поняла, что окончательно погибла. Под окном лежала борона, зубцы которой, словно зубы акулы, только и ждали ее. Ведь борона обычно лежит у ворот, мелькнуло у нее в голове. Как же она оказалась под моим окном?

— Помогите! — крикнула она в ночную тьму. Ей показалось, что она слышит далекий шум мотора. Треск горящего дерева заставил ее оглянуться. В багровом отблеске огня она увидела человека, который назывался Фишером и служил у нее садовником. На нем была длинная ночная рубашка, но, как всегда, он был полон достоинства. Даже пожар не мог вывести его из равновесия.

— Какой пожар, просто жуть, — сказал он степенно. — Сейчас прибудут пожарники.

Повернувшись к Дороти спиной, он ушел, оставив ее у окна. Когда Фишер вновь появился с пальто через руку, она хотела броситься к нему. Полкомнаты было объято огнем, но Фишер не спеша подошел к Дороти и протянул ей пальто. После того, как она накинула его поверх легкой ночной рубашки, Фишер взял ее на руки и вынес, как будто она была напольными часами или другой мебелью.

Когда Дороти, еще не совсем придя в себя, вошла в зал, там уже были пожарники, которые раскручивали шланг, чтобы подобраться к очагу пожара.

Патриция спала в своей комнате, возле кухни, заткнув уши воском, потому что не выносила шума. Она не слышала, как Дороти звала на помощь. Наконец, проснувшись, она повела Дороти на кухню, заварила ей горячий мятный чай п положила к ногам бутылку с горячей водой.

— Ночи очень холодны, вы можете подхватить воспаление легких.

Дороти не слушала ее. Мысль о том, что сталось бы с ней без помощи Фишера, не покидала ее.

— Капитан пожарной команды вернул ее к действительности, он сообщил, что опасность миновала.

— Мы установили причины пожара. Удивительно, что камин давно не обрушился.

Дороти ответила язвительно, что лишь завтра она получит в наследство необходимые средства, чтобы капитально отремонтировать замок. И тогда она, конечно, пригласит его проверить все камины и трубы.

Капитан не нашелся что ответить, отдал честь и вышел. Судя по шуму моторов, пожарные машины уехали. Дороти и Патриция остались на кухне, Фишер что-то делал на первом этаже.

— Патриция, мне страшно, — сказала Дороти. — Если бы не наш Фишер…

— Наш Фишер! В этом убийце-поджигателе вы узрели своего ангела-спасителя! — Патриция понизила голос. — Я готова облысеть и ослепнуть, если не он устроил этот пожар.

— Что за чепуху ты мелешь, — возмутилась Дороти.

— Совсем не чепуху, — ответила Патриция. — Это он разрушил камин, но, как только услышал, что подъехали пожарники, спас вас. Вы знаете, нечему так быстро приехала пожарная команда? Я, правда, всего лишь бедная, несостоятельная вдова, однако последнее время я догадывалась, что это чудовище замышляет что-то недоброе. Я пыталась понять, что бы это могло быть, и мне стало ясно, что такой убийца-поджигатель, как он, способен на все. Я позвонила своему племяннику Патрику и рассказала ему, что какая-то фигура в темном уже несколько дней бродит вокруг замка. Патрик в бинокль наблюдал за замком и сразу же известил пожарных.

— Ты сумасшедшая, Патриция! — Дороти засмеялась, но, неожиданно посерьезнев, сказала: — Не пойму только, как борона оказалась под окном. Ведь она всегда стояла у парапета. — Дороти вспомнила, что борона находилась там и вечером, когда она возвращалась с прогулки.

— Пойдем, мне нужно кое-что выяснить.

— Сейчас, среди ночи? Лучше бы вы шли спать.

Дороти пропустила совет мимо ушей и вместе с Патрицией через черный ход вышла во двор.