Частный капитал в СССР - Юрий Ларин

Инженер Зак, начальник восстановительного подотдела НКПС, организовал частную техническую контору «Мосмет которая должна была поставлять именно те материалы, какие нужны были восстановительному подотделу.

Заведующий коммерческим отделом Ленинградского отделения Трансмосторга (госорган) организует частную контору «Лакокраска» и сам переписывается с собой как с ее владельцем, совершая с ней различные сделки (особенно много выкачал из Трансмосторга ультрамарина, который потом поставлял через своего брата госорганам же в Москву).

Начальник отдела Северо-Западной железной дороги инженер Лукьянов сам производит поставки этому отделу (через подставное лицо — бывшего адвоката Зуккау) и сам производит приёмку.

Консультант Октябрьской железной дороги Львов являлся в 1922 г. почти монопольным поставщиком на эту дорогу разных материалов, подавая заявления и пр. от имени вымышленного, несуществовавшего лица Шура. Он поставлял, например, цинковые бидоны, «добывая» их в Фондкомбалте, и т. д.

Начальник Северо-Западной железной дороги Храповицкий лично ведёт переговоры с мелким агентом ТПО о покупке 100 пудов шведских гвоздей (являющихся якобы собственностью этого агента), выдавая записку об уплате ему немедленно всех денег. Гвозди на деле берутся из государственного заброшенного сарая.

Агент Ленинградского губоткомхоза, сын купца Белокриницкий, уже бывший раз осуждённым на пять лет за связь с бандитами, является другим поставщиком — сообщником Храповицкого.

Лаборанты Ленинграда в 1922 и 1923 гг. за взятки получали из Рауспирта денатурированный спирт, который затем частные торговцы употребляли на парфюмерию. Имея, таким образом, материал дешевле ТЭЖЭ (треста «Жиркость»), они били его на рынке, продавая свою парфюмерию на 15–20 % дешевле.

Служащие Балтфлота Константинов, Курыленко, Зверев открыли два магазина, которые заполняли целиком из складов флота («включительно до щёток и фитилей»).

Таких примеров, установленных позднейшими судебными процессами (преимущественно 1923–1925 гг.), но имевших место в жизни в 1921–1923 гг., можно было бы набрать не сотни, а тысячи. Вообще в первый период нэпа для буржуазии, в составе государственных органов имевшей агентов частных предприятий, именно и характерна наличность не обычного типа коммерческих хозяйственных операций, хотя бы и прибыльных, а наличность прямых злоупотреблений, причём эти злоупотребления облекались только в форму сделок. Под «нормальной» коммерческой операцией имею в виду при этом такую, когда частный предприниматель хотя и наживается, но продаёт что-либо действительно ему принадлежавшее или покупает действительно за свой счет и т. п. В приведённых же случаях речь идёт о передвижении на деле государственных фондов, лишь обманно выдаваемых за частные благодаря сидящим в госаппаратах служащим, на деле являющимся частными предпринимателями или агентами частных предпринимателей. Когда впоследствии этот первый период «разбазаривания» прошёл и стали выяснять и учитывать, где что раскрали, то были организованы сотни процессов по разным предприятиям и крупным хозяйственным организациям, выяснивших в судебном порядке сумму потерь государственных средств в пользу частного капитала. Конечно, учёт этот неполон, но он весьма показателен.

Результаты только 56 таких процессов (по приведённым в работе т. Кондурушкина материалам) показывают, что только по этим 56 процессам передано таким образом в руки частных лиц государственного имущества примерно на 54 млн. рублей золотом. Но судебных процессов по делам 1921–1923 гг. было гораздо больше, чем 56. В результате всех этих злоупотреблений в руки частных лиц было передано поэтому значительно больше имущества, чем на 54 млн. рублей. «Компетентными лицами (т. Лежавой, органами ВСНХ и т. д. — Ю.Л.) потери промышленности за 1921/22 г. определились в пределах весьма крупной суммы 150–200 млн. руб. золотом» (Жирмунский. Частный капитал в товарообороте, с. 18). Это за один только первый год нэпа.

Особенно интересно то, что эти процессы дают возможность выявить круг тех лиц, которые были в 1921–1923 гг. агентами частного капитала и его соучастниками в рядах наших государственных органов. Тов. Кондурушкин произвёл статистический подсчёт, охватывающий ряд крупнейших процессов. Например, процесс Ленинградского военного порта, где было 125 чел. подсудимых; процесс Северо-Западных железных дорог, где было подсудимых 118 чел.; процесс Рауспирта, где было 79 чел. подсудимых; процесс Главного морского технического хозяйственного управления с 64 подсудимыми и т. д. И вот выясняется, что из всех лиц, признанных судом виновными в этих злоупотреблениях и бывших в 1921–1923 гг. нашими государственными служащими, имели высшее образование 25 %, имели среднее образование больше 50 % и имели только низшее, или были самоучками, или не имели никакого — менее 25 %. Таким образом, около трёх четвертей тех государственных служащих, которые были активными организаторами частных предприятий и перекачки в них государственных средств, были интеллигенцией технической, юридической и всякой прочей. В подавляющем большинстве они не были людьми, которые уже до революции были частными предпринимателями; перед нами процесс образования новой буржуазии, пореволюционной. Это были люди, которые превращались в настоящую предпринимательскую буржуазию в первые годы нэпа, используя своё административное положение в государственных органах для обогащения себя через создаваемые ими на имя подставных лиц, родственников и т. п. частные предприятия, чтобы затем превратиться уже открыто и самим в самостоятельных предпринимателей. И действительно, по ряду названных процессов, объединяющих несколько сотен подсудимых, имеется подсчёт, кем сделались люди, которые были осуждены по процессам за злоупотребления, совершенные ими в период 1921–1923 гг. в бытность их служащими госорганов. Процессы происходили обычно на два-три года позже открытия злоупотреблений (ввиду крупного размера процессов, большого количества привлечённых, сложности следствия и т. д.). Оказывается, что из лиц, которые были государственными служащими, в 1921–1923 гг. организовавшими все эти параллельные конторы и т. д., ко времени суда оказались самостоятельными частными предпринимателями 53 %. Кроме того, хозяйственными агентами — 8 %, причём эти агенты формально являлись как бы государственными служащими, но фактически работали на процентах, т. е. фактически были тоже частными предпринимателями. Далее, канцелярских служащих оказалось 12 %, счётных и т. п. служащих — 10 % и технического инженерного персонала —17 %.

Таким образом, из тех лиц, которые в качестве государственных служащих совершали крупные злоупотребления в первые годы нэпа, свыше 60 % превратились уже формально и открыто в самостоятельных частных предпринимателей. Конечно, по совершенным преступлениям они были судом осуждены. Но у нас очень часто бывают амнистии или даже без амнистий просто бывает «разгрузка тюрем». Наша страна обладает недостаточным количеством тюрем в сравнении с теми размерами хозяйственных злоупотреблений, какие имели место, и потому, помимо всяких амнистий, производятся периодически разгрузки тюрем, во время которых в тюрьмах оставляют только наиболее важных преступников, например убийц, а менее важных — воров — выпускают. Осуждённые скоро начинают опять оперировать, используя накраденные средства. Тов. Кондурушкин устанавливает, что из теперешних частных крупных предпринимателей почти никого нет, кто бы раньше не был под судом или не высылался бы административно по хозяйственным делам. Среди частных оптовиков, полуоптовиков и более крупных частных фабрикантов почти не оказывается такого элемента, который не прошёл бы через уголовное клеймо в первые годы нэпа. Они точно следовали тому положению Маркса, что частный капитал не останавливается ни перед каким уголовным преступлением, если находит для себя в этом материальную выгоду. Кстати сказать, из приводимых т. Кондурушкиным таблиц видно, что из частных предпринимателей, дела которых слушались судом в 1924–1926 гг., состояло на государственной службе до 1921 г. ни много ни мало 90 %.

К этой характеристике надо добавить ещё, что та часть государственных служащих 1921–1923 гг., которые тогда совершали преступления в пользу частного капитала, но которые не превратились в формальных частных предпринимателей в последующие годы, а превратились в частных предпринимателей формально только около 60 %, — так вот, та часть, которая не превратилась, она снова и снова в 1924–1926 гг. нередко попадалась вновь в подобных же хозяйственных преступлениях. Интересен вывод т. Кондурушкина из данных хозяйственных дел 1925–1926 гг. о судебном прошлом тех государственных служащих, которые были осуждены за взятки и за другие хозяйственные преступления, совершенные в 1924–1926 гг. А каждое хозяйственное преступление в наших условиях — это есть преступление в пользу частника, так или иначе с интересами частника связанное. Оказывается, из всех служащих, которые во второй период нэпа, т. е. в 1924–1926 гг., совершали хозяйственные преступления, было уже осуждено раньше за хозяйственные преступления примерно 80 %. Иначе сказать, мы имеем устойчивый круг хозяйственных преступников в наших госорганах. Из тех преступников, которые за последние два-три года осуждены, четыре пятых уже были раз осуждены (а некоторые были даже несколько раз осуждены) по разным хозяйственным процессам, но потом были вновь приняты на службу — иной как ловкий «незаменимый» человек, как ловкий агент, или перешёл из одного государственного органа на службу в другой госорган, где не обратили внимания на прошлое, или в аппарате оказались приятели, которые опять втянули, или вообще начальство сквозь пальцы смотрело на прошлое — авось, не повторится. Так или иначе, но факт таков, что воры первого периода нэпа, которые осуждены по закону, поскольку они не превратились в частных предпринимателей, сплошь и рядом возвращались опять на государственную службу. Из вновь осуждаемых по хозяйственным преступлениям служащих госорганов, как сказано, 80 % оказываются уже осуждёнными ранее, до этого.