Трон Дураков - Адриан Коул

Гуамок сделал еще шаг, готовясь нанести птице удар в шею, как вдруг она рванулась вперед, будто собираясь взлететь, и подставила ему свой бледный живот. Юноша занес копье и тут увидел, как что-то трепещет внутри тела загадочной твари под чешуйчатой кожей. «Сердце, должно быть. Как колотится! Туда и надо бить!» Мысли стрелой пронеслись у него в мозгу, и тренированная рука тут же послала копье вперед, вложив в бросок всю силу гибкого юношеского тела. На мгновение орудие словно растаяло в воздухе настолько велика была скорость его полета, — но вот наконечник уже вонзился в самую середину груди, на глазах продолжая погружаться в уязвленную плоть. Новый крик боли вырвался у птицы. Она взмахнула крыльями и подалась назад, глядя поверх голов охотников остекленевшими глазами. И вдруг ее грудная клетка раскрылась, точно копье перерезало сухожилия, удерживавшие мышцы, и из огромной раны потоком хлынула кровь.

Ингук схватил онемевшего от изумления мальчика за локоть и оттащил его назад. Результат удара превзошел их самые смелые ожидания. Оба понимали, что одно попадание копья, сколь угодно точное, само по себе никак не могло стать причиной подобного кровеизвержения. Но худшее было еще впереди. Внезапно из зияющей раны вывалилось что-то большое и плотное, точно внутренние органы птицы сорвались со своих мест и упали на снег скользким кроваво-красным комом. Чудовище опрокинулось на бок и испустило дух. По телу его, от клюва до кончика хвоста, пробежали конвульсии. Ингук, опытный охотник, сразу опознал в них агонию убитой добычи. Но, несмотря на уверенность обоих охотников в смерти птицы, ни один из них не спешил подойти поближе.

Птица лежала без движения уже несколько минут, а они все ждали.

— Смотри! — воскликнул вдруг Ингук. Что-то пошевелилось в комке спутанных внутренностей. Старый ловчий неохотно поднял копье: ему не хотелось отравлять мальчику радость победы. Но, видимо, это было неизбежно.

Гуамок решил, что сходит с ума. Это был человек! Вот он встал на колени, вот уже поднялся на ноги и выпрямился перед ними в полный рост. Клубы пара окутали его, как дым, словно он только что воскрес в огне собственного погребального костра. Ингук поперхнулся, будто ему вдруг перестало хватать воздуха. Копье в его руке дрогнуло и опустилось. Юноша взял орудие из ослабевших пальцев старика, хотя метнуть его все равно не смог бы. Безмолвно наблюдали они, как человек, пошатываясь, сделал шаг вперед, остановился, шагнул опять и наконец, едва выбравшись из лужи крови, рухнул в чистые объятия свежего снега. Там он и остался лежать, столь же неподвижный, как и мертвая птица.

Охотники не знали, что и подумать. Этот человек был внутри птицы. Внутри? Как это возможно? Однако не верить собственным глазам было нельзя: человек лежал прямо перед ними. Они видели — но что именно? Смерть птицы была такой кровавой, что разобрать что-либо почти не представлялось возможным. И все же наблюдатели не сговариваясь сошлись на одном: человек вышел из внутренностей птицы.

— Разве такое бывает? — заговорил наконец Гуамок. Он был молод, и его сознание легче свыкалось с новым и непривычным. Ингук, который за всю свою жизнь ничего подобного не видел, все еще не мог оправиться от ужаса. Он только стоял и смотрел. Но юноше было недостаточно свидетельства собственных глаз, и он решил подойти поближе. Сперва старик хотел его остановить, но потом передумал: в конце концов, это его охота, пусть поступает, как знает.

Юноша уже стоял над лежавшим в снегу. Кругом было так тихо, что он слышал, как падают снежинки, спеша укрыть растерзанную птицу и окровавленного человека тончайшим белым плащом. Тело у ног Гуамока покрывала такая толстая корка запекшейся крови, что разобрать, кому оно принадлежит, было практически невозможно. Молодой охотник, все еще сжимая копье Ингука, наклонился над ним и, протянув вперед свободную руку, прикоснулся к лежащему. Он был теплым, и не от птичьей крови. Гуамок инстинктивно приложил пальцы к горлу человека и нащупал пульс.

— Живой! — сообщил он своему спутнику, и тот сделал несколько робких шагов в его сторону. Впервые в жизни Гуамок понял, насколько стар Ингук на самом деле, и увидел, как тяжелит его плечи груз прожитых лет. Слишком долго ответственность была на нем. Настала пора Гуамоку принять на себя хотя бы часть этой ноши, сколь бы нелегкой она ни была.

— Отошел бы ты подальше, — посоветовал старик, стараясь держаться на безопасном расстоянии от распростертого на снегу человека.

— Нет. — В голосе Гуамока прозвучала решимость, и старый охотник не стал спорить. — Мы должны помочь ему.

— Пакостное начало, — проворчал Ингук. — Его наверняка послали злые силы.

— Если бы кто-нибудь послал его сюда, то уж точно не таким способом, возразил Гуамок. — Смотри, как он ослабел: тут и удара копья не нужно, просто ткни разок, и нет его. — И он прижал острие своего копья к открытой шее лежавшего, не имея, впрочем, намерения причинить ему вред. Ингук согласно кивнул.

— Надо сделать убежище. Зажги мунновое дерево, а я пока его почищу, распорядился молодой охотник, зная, что старик не будет спорить. Настало его время командовать.

Позже, укрывшись от непогоды за толстыми снеговыми стенами и согреваясь у небольшого костра, охотники внимательно рассмотрели спасенного ими человека. Он был высок ростом и хорошо сложен. Голова его была обрита наголо, черты лица выдавали уроженца дальних краев. Племя Ингука имело весьма смутное представление о мире за пределами своей ледяной страны: им казалось, что пришелец может происходить из любого уголка Омары. Откуда бы он ни взялся, странный способ путешествия, похоже, нисколько не повредил ему: человек был явно силен и вынослив. Однако привести его в чувство они так и не смогли: видимо, он крепко спал или был в глубоком обмороке. Ингук припомнил, что видел людей в таком состоянии и раньше. Как правило, они умирали, не приходя в сознание. Несмотря на мрачную уверенность более опытного спутника, Гуамок продолжал надеяться, что незнакомец выживет и очнется.

Разглядев облачение незнакомца, заботливо очищенное юношей от крови, Ингук заявил, что перед ними воин.

Однако никакого оружия при нем не было, если не считать длинного металлического прута, пристегнутого к ремню на поясе. Гуамок провел по нему пальцем. Он был гладким и холодным. Непонятно, для чего мог понадобиться такой кусок железа, — пожалуй, лишь для того, чтобы защищаться от нападения, или, может, для охоты на снежных тюленей либо какую-то другую дичь.

— Далеко мы ушли от стойбища? — спросил Гуамок.

— Снегопад утихает. Если будем идти быстро, то два дня.

— А если его понесем?

Ингук с сомнением покачал головой.

— Сам он идти не сможет. Нести его вдвоем — неделя пути.

Вдруг веки незнакомца задрожали, отчего оба охотника поспешно шарахнулись назад. Человек приподнялся, открыл глаза и обвел снежную берлогу невидящим взглядом. Через секунду веки его начали опускаться, голова склонилась на плечо. Он еще пытался что-то сказать, но вместо слов с его губ слетали лишь отдельные бессвязные звуки. Гуамок придвинулся ближе и наклонился к самому его лицу, пытаясь разобрать хоть что-нибудь, но не понял ни слова: похоже, чужеземец говорил на своем языке, неизвестном в здешних краях.

— Нам нельзя здесь долго оставаться, — продолжал Ингук. — Теперь, когда ты убил тварь, внутри которой он был, стада снежных тюленей снова вернутся сюда, и тогда мы с тобой сами станем добычей.

— Да, я тоже об этом подумал. Тебе придется вернуться в деревню. Приведи подмогу.

— Но и ты должен пойти со мной, ведь ты стал мужчиной…

— Мое место здесь, Ингук. Я должен остаться. Приведи людей.

Старик торжественно кивнул:

— Хорошо. Если он умрет…

Юноша негромко рассмеялся в ответ.

— Нет, он выживет. Иди и возвращайся поскорее.

Одинокое бдение у тела чужеземца оказалось гораздо более жутким, чем ожидал Гуамок. Не однажды мерещились ему снежные тюлени, привлеченные запахом крови. Потом юноше захотелось пойти и отрубить кусок мяса убитой птицы, но внутренний голос подсказал ему, что этого делать не стоит, так как оно наверняка ядовитое. Несколько раз он ложился спать в надежде, что, проснувшись, увидит незнакомца бодрствующим, однако этого так и не случилось. Один раз он уже совсем собрался было оставить спящего и отправиться назад, в деревню, и только незнание пути удержало его на месте. Он еще не умел находить дорогу к дому из любой точки ледяных полей, как это делал Ингук и другие опытные охотники.

В душу Гуамока уже закрадывалось сомнение: а не решил ли Ингук просто сказать деревенским, что мальчик погиб на охоте и не прошел кровавого посвящения, но он упрямо гнал эту мысль прочь.

Наконец Ингук появился. С ним были еще двое охотников и сани. Вне себя от радости, юноша бросился им навстречу.