Неприкаянные - Меджа Мванги

Меджа помедлил немного, потом протянул руку к угощению.

— Я, когда впервые попал сюда, был таким же самолюбивым зеленым юнцом, как ты, — сказал Майна, соскабливая с апельсина пятна гнили. — Думал, найду работу и стану зашибать по шестьсот-семьсот шиллингов в месяц, а потом сниму квартиру, буду хорошо питаться и приоденусь.

Майна с силой бросил кекс на асфальт и, разбив его, протянул Медже кусок. Тот взял кекс, попробовал раскусить. Не поддается. У Майны зубы оказались крепче, он с хрустом пережевал сухарь и, весьма довольный собой, принялся за второй.

— Ну, я пошел искать работу, — продолжал Майна. — «Специальность?» — спрашивают меня. «Средняя школа…» — бормочу я, а клерк из-за стола как на меня зыкнет: «Убирайся отсюда! Нет у пас работы!»

Он попробовал шоколад и предложил кусочек Медже. Тот отказался. Прохожие изредка бросали на них рассеянные взгляды и равнодушно шли дальше. Эка невидаль: двое парней сидят у канавы и жуют апельсины.

— А ты привередливый. Впрочем, чего удивляться. — Майна откусил большой кусок шоколада. — Я и сам поначалу не мог есть этой гнили. Пока водились деньги, питался, как бог, — кашей и похлебкой. Но что делать, если не было работы? «Специальность?.. Убирайся вон!» Не успевал ответить, что окончил среднюю школу, как они выталкивали меня за дверь.

Майна разломил хлеб надвое и протянул половину Медже. Тот откусил немного и стал было жевать, но не смог. Его затошнило. Майна неодобрительно покачал головой.

— Ну ешь хоть апельсины, — предложил он.

Меджа решил попробовать: есть можно, только пахнут очень неприятно. Поднося апельсины ко рту, он старался сдерживать дыхание. Так запах меньше чувствовался.

— Так вот, — продолжал Майна, — все мои друзья-приятели сделались ворами и грабителями. И я пошел бы по той же дорожке, да трус я, боюсь ночью вламываться в дома. В школе-то я не научился как следует бегать, вот и не надеюсь на свои ноги, если пришлось бы удирать с чужим кошельком. А приятели мои не побоялись выходить на центральные улицы и лазить но карманам, теперь почти все они за решеткой. Кто на одном попался, кто на другом. А я хоть и на задворках, да не в тюрьме. И процветаю. Конкурентов у меня тут нет, разве что псы бродячие, но собаки не умеют открывать задние двери магазинов. Питание здесь не такое уж скверное, если не обращать внимания на запахи и другие мелочи.

Майна доел последний апельсин, завернул кожуру в газету и бросил в канаву.

— Ну вот и порядок. — Он облизал губы и громко рыгнул. — Так какие же у тебя планы, сын Мванги? Поедешь обратно в деревню? — Он хихикнул, потом принял серьезный вид.

Меджа вскинул голову и отвернулся.

— Н-нет.

— И правильно, — задумчиво протянул Майна. — Вот что я тебе скажу, Меджа. Пусть я безработный и нищий, но червяком не хочу оставаться. С меня хватит. Когда я учился, то копался в книгах, как самый ничтожный червь. Ребята смеялись надо мной, считая, что я помешался на книгах. Да я и впрямь везде таскал за собою чтиво, даже в столовую. Как-то по рассеянности чуть не сунул в рот вместо ложки книгу. Ты бы слышал, как они гоготали, Меджа. Легенды обо мне стали рассказывать. А однажды я взял книгу с собой в уборную. Чего, думаю, время-то зря терять, почитаю и там. А когда облегчился, машинально бросил ее в унитаз и спустил воду. Едва не рехнулся, когда понял, что натворил. — Он хихикнул и вздохнул. — Так что с книгами я покончил навсегда. Больше двенадцати лет проучился. А теперь вернуться домой, без дела болтаться? Ни за что. Представляешь, как потешались бы ребята, которые нигде не учились и все время дома сидели? По-моему, я имею право на что-то лучшее, если потратил столько сил на учебу и экзамены. А денег сколько ушло! Чтобы стать крестьянином, совсем не надо было учиться, идти на все эти хлопоты. — Майна потянулся и зевнул. — Ну, а ты как мыслишь?

Меджа избегал смотреть Майне в лицо, стараясь не выдать смущения. Проведя в этом большом городе три дня, он не нашел в нем ничего привлекательного. Куда-то спешащие равнодушные люди, нескончаемый поток транспорта, огромные дома — все это пугало его. Странный, чуждый мир, где человек человеку — враг. Автомобили похожи на хищных зверей, а дома — на крепости. Страшно подумать, что ему придется жить в этом бездушном мире, но и домой возвращаться с пустыми руками тоже нельзя.

— Потолкаюсь немного здесь, осмотрюсь, может, что и получится, — сказал он, опустив голову.

Майна молча посмотрел на него, затем сказал:

— Да, конечно. Работы ты не найдешь, но потолкаться можно. По крайней мере, сам убедишься. — Он задумался, потом снова зевнул. — Вечером жди меня здесь. Поужинаем и пойдем спать.

Меджа не спросил, где они будут спать, но, окинув взглядом улицу и заметив несколько мусорных баков, догадался сам.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Сам еще не знаю. Сигаретой бы где разжиться. Тут, на задворках, мы почти всем обеспечены, а вот сигарет нет.

Меджа встал и одернул на себе пиджак. Как и Майна, он был высок ростом и ширококост, его большие глаза светились умом. Отличались парни друг от друга только одеждой: на Медже были старый мешковатый черный костюм, широкий галстук и большие, не его размера, отцовские ботинки, а на Майне — старые линялые короткие штаны и рубашка цвета хаки. Ноги босые, мозолистые, со странно изогнутыми длинными ногтями.

Меджа посмотрел на товарища и заметил, что тот разглядывает его костюм.

— За этот костюм ты сможешь выручить несколько шиллингов, — сказал Майна. — Береги его. Деньги-то могут понадобиться.

Меджа кивнул. Ему было не по себе.

— И ботинки тоже. — Майна двинулся было с места, но остановился и, обернувшись, добавил: — Ты вот что, Меджа, если они скажут «уходи», не задерживайся. Уходи быстрее, а то они спустят с лестницы. По собственному опыту знаю. И держись подальше от центральных улиц.

Майна ушел. Меджа стоял, стараясь осмыслить слова товарища. Сказанное Майной, ветераном трущоб, — как и все в этом городе, — казалось ему загадочным и жестоким. Но сердцем он чувствовал: Майна прав. Надо усвоить эти. простые правила, иначе не выживешь.

Весь день он бродил по городу, от конторы к конторе, обращаясь к каждому — от посыльного до управляющего, — кто, как он полагал, мог бы ему помочь. Но никого не интересовало, какое у него образование и учился ли он вообще. Ноги давно уже гудели от усталости, а он все не сдавался. Он столько рае предлагал свои услуги в разных конторах, что сведения о себе выпаливал почти машинально, быстро, без запинки, но это не меняло дела. Уже в конце дня он забрел в какое-то солидное учреждение и прошел мимо секретаря прямо к начальнику.

Начальник, сонный после сытного обеда, лениво отвел глаза от бумаг и посмотрел на него. Меджа смущенно переминался. Некоторое время они молча взирали друг на друга. Начальник старался сосредоточить свое внимание на пришельце, а тот выжидал момент, чтобы заговорить. Наконец начальник спросил:

— Чего тебе?

Меджа с трудом перевел дух и, желая скрыть замешательство, постарался придать своему лицу как можно более осмысленное выражение.

— Свидетельство об окончании средней школы, — объявил он.

Начальник вынул изо рта сигару, положил ее на край пепельницы, снял очки и стал внимательно изучать Меджу. Взгляд его скользил по фигуре юноши неторопливо — так ученый исследует редкое животное.

Секретарша сидела в застывшей позе, положив пальцы одной руки на рычаг каретки, а пальцы другой — на клавиши пишущей машинки.

— Ну и что? — спросил начальник.

Сердце у Меджи дрогнуло и замерло, потом вдруг бешено заколотилось. Он облизал губы и пролепетал:

— Я… ищу работу… вакансия.

Начальник водрузил очки на прежнее место. Успокоенный тем, что перед ним существо безвредное, он сунул в рот сигару, глубоко затянулся и выпустил густое темное облако дыма.

— Как ты сюда попал?

— Я… пришел. — Меджа не понял, чего от него хотят.

— Наверное, через парадную дверь? — предположил начальник.

Меджа кивнул.

— Да.

— Читать умеешь?

В сознании Меджи мелькнула искра надежды.

— Да… да. — Голос его дрожал от возбуждения. — Я и писать умею.

— В таком случае ты должен был изложить свою просьбу письменно. Впрочем, это не имеет значения.

Он нажал кнопку звонка. Секретарша искоса посмотрела на Меджу и застучала на своей машинке. В дверях кабинета появился посыльный.

— Ступай с ним, — сказал начальник Медже и вновь погрузился в свои бумаги.

Меджа пошел следом за посыльным вниз по длинной винтовой лестнице. Он терялся в догадках, мысли его опережали события. Наконец-то у него будет работа!

Они спустились на нижний этаж, и посыльный вывел Меджу через огромные стеклянные двери на улицу. На одной из них висело объявление, написанное мелкими белыми буквами. Сначала Меджа не мог уяснить себе, что все это значит. Потом, поняв, не поверил. Ему показалось невероятным, что посыльный не поленился спуститься вниз с единственной целью — показать ему эту надпись. И тем не менее надпись была, она устремила на него свои наглые буквы. И вопила сразу на двух языках: «Вакансий нет. Nakuna Kazi».