Не все то золото - Керри Айслинн

Когда он заговаривает, то произносит только:

— Это всего лишь сон, Кайнан.

Я упрямо мотаю головой. Волосы у меня влажные, и они липнут к моим щекам. Наверное, я выгляжу совсем как сумасшедший, каким меня все считают.

— Это  правда, — настаиваю я. Анейрин отступает от пылкости моих слов. — Я точно знаю это. Из-за этого все считают меня безумным, но я  знаю, Най.

Он берет меня за руку и тянет к кровати, хотя я сопротивляюсь на каждом шагу. Он толкает меня, чтобы я сел на постель, и обвивает руками за талию.

— Расскажи мне о гурах, — говорит он.

Я подозреваю, что так он хочет ублажить мои капризы. Я почти ненавижу его за это, но я слишком долго не мог никому рассказать об этом. Может он только притворяется, что верит мне, но я согласен и на это.

— Она ужасна, — говорю я ему, — у нее бледная и просвечивающая, словно лед, кожа, а в глазах горит ярость. Ее одежда изодрана в клочья, а сама она покрыта кровью. Не только моей семьи, но и старой, подсохшей кровью других, к кому она приходила. Их много. Очень много.

Я вздрагиваю от мыслей, когда вспоминаю спекшуюся кровь на ее лице, которая трескается и падает кусками, когда она улыбается мне. Я снова чувствую себя ребенком в сиротском приюте Кардиганшира[5]. Я пытаюсь не расплакаться и не показать Анейрину, как мне на самом деле плохо.

И все же он как-то это понимает. Он перекладывает руки с талии мне на плечи и поворачивает меня лицом к себе. Я смотрю ему в глаза и вижу в них печаль и сочувствие, и еще много всего другого, но только не то, что он считает меня сумасшедшим. И я опять чувствую себя ребенком и прижимаюсь к нему, не сдерживая слез от боли, горя и страха.

Он обнимает меня и гладит по спине. Слезы всё льются и льются, но он не вздыхает, он не проявляет никакого нетерпения из-за того, что я потерял самообладание. Я держал всё в себе с детства и запомнил, что это слабость, которая не принесет мне ничего, кроме осуждения. В приюте терпеть не могли слез. Я понимаю, что Анейрину надоел этот поток слез, но не могу остановиться.

В конечном счете, он тихо вздыхает, поднимает мою голову со своего плеча и прижимается своими губами к моим. Я не в силах думать ни о чем, кроме предлагаемого им утешения. Я вцепляюсь в его волосы и отчаянно целую его.

Это не то, чего я ожидал, но это все, что мне нужно. Тепло, ласка и нежность. Анейрин осторожно скользит ладонями по моим волосам. Он держится не так сильно, как я, и я пытаюсь ослабить хватку, но не могу не цепляться за него. Он успокаивает и утешает – и руками, и губами. Он скользит в глубину моего рта, словно там ему самое место, и я принимаю его. Его язык, податливый и проворный, переплетается с моим. Это словно танец, столь же волнующе.

Анейрин отрывается от меня и забирает покой с собой. Страхи сна снова овладевают мной.

— Нет, не надо, — шепчу я и накрываю его губы своими.

Мгновение он сопротивляется, но всё же кладет ладонь мне на затылок и целует снова.

Он зовется золотом, но это я блещу в его руках. Таю и растекаюсь, дрожа и раскаляясь добела, а он – пламя, которое меня нагревает. Я льну к этому огню, прижимаюсь к его груди и чувствую, как она вибрирует под моей рукой от его стона.

Он проводит большим пальцем по моей щеке, и это похоже на ласку язычка пламени. Он проводит руками по моей груди. Шнурки на сорочке развязываются под его прикосновениями, и вот он уже прижимает ладонь прямо к коже. Моё сердце гулко бьется у него под рукой. Шумно вдохнув, я прижимаюсь к его губам, ловя тепло.

Он отрывается от меня, я пытаюсь удержать его на месте. Он заставляет меня утихнуть прикосновением к моей талии. Скользнув рукой под сорочку, он кружит пальцами по моим ребрам. Я дрожу вновь, но теперь не от боли или страха. Я не ощущаю ничего, кроме его рук, его тепла и выгибаюсь под его ласками, моля о большем.

Пальцы Анейрина сжимаются в моих волосах. Поцелуями он разжигает дорожку пламени вдоль моей шеи. Я вцепляюсь в его плечи и склоняю голову набок.

Я заполнен его ароматом, я тону в нем. Он стягивает с меня сорочку и вжимает меня в постель. Я готов сделать все, о чем он просит, отчаянно надеясь, что он не остановится. Мои кошмары далеко; я окружен его теплом и светом. Его прикосновения горят ярко, словно солнечные лучи, и я жажду гораздо большего, чем он дает сейчас.

Он отклоняется и смотрит на меня. Взгляд у него горящий и страстный. Я провожу ладонью по жесткой щетине на его щеке и спускаюсь к подбородку, шее, плечам, груди. От напряжения у него дрожат руки, но он всё равно нависает надо мной, позволяя изучать себя. Он останавливает меня, только когда я кладу руки ему на талию и провожу ими по пояснице.

Он садится, берет мои руки и вытягивает их у меня над головой. От этого движения его грудь приближается к моему лицу. Я приподнимаюсь и касаюсь губами его соска.

Он застывает надо мной, крепче сжимая мои запястья. Я слышу, как дыхание рвется из его груди, а когда я запрокидываю голову и гляжу вверх, он трепетно смотрит на меня. Мне нравится, что сейчас я могу вернуть ему те чувства, которые он подарил мне. Я улыбаюсь и царапаю его зубами. Он глухо ругается на неизвестном мне языке, как в день нашей встречи. Его сердце стучит прямо надо мной. Я засасываю его кожу и чувствую, как быстро оно бьется. Закидывая голову назад, я скольжу языком по его груди до впадинки между ключицами.

Он переплетает пальцы с прядями моих волос и смотрит на меня. Мы невозможно близки. Его глаза кажутся огромными, его дыхание на моем лице – обжигающим. Насколько мгновений мы просто смотрим друг на друга. Я поднимаю руку и касаюсь его лба, и вот мы уже целуемся снова. Он движется надо мной, и трение наших тел по-настоящему сводит меня с ума. Я не думаю; я просто действую, выгибаясь ему навстречу и обвивая ногами его бедра. У него срывается дыхание; он прикусывает мою губу.

Я впиваюсь пальцами в его бедра, прижимаясь к нему. Он возбужден, и это необыкновенно дурманит.

Он разрывает поцелуй. Я поджимаю губы, чтобы сдержать мольбы, рвущиеся из меня. Он смотрит на меня нежным, немного удивленным взглядом. Я расслабляюсь, уверившись в том, что он не собирается отталкивать меня.

Постепенно выражение его лица становится серьезным, улыбка блекнет. Он касается губами моего виска и прижимается своим лбом к моему.

— Кайнан, — шепчет он, — если ты хочешь, чтобы я остановился, только скажи. Я сделаю так, как ты попросишь.

— Остановился? — Я едва верю в то, что слышу. Оттолкнув его, я заглядываю ему в глаза. — Ты хочешь остановиться?

Секунду он молчит, а потом тихо отвечает:

— Нет, не хочу.

— Я тоже.