Комната № 13 - Эдгар Уоллес

Барни огляделся по сторонам и понизил голос:

— У нее целый чемодан набит портретами мистера Флойда!

— Откуда она их взяла? — удивился Джонни.

— Девочка прекрасно рисует. Но дело не в этом: она по уши влюблена в господина Джеффри! Иначе чего ради она сделала бы столько его портретов?

— А какое вам до этого дело?

— Боюсь, что она станет ревновать к нему дочку Питера. Для молодой женщины опасно иметь своим врагом горничную.

— Вы мудрец, Барни. И я не сомневаюсь, что пока вы начеку, никакой беды не случится. Мне нужно срочно увидеть Кена. Доложите ему обо мне.

— Идемте, я провожу вас.

Они стали подниматься по мраморной лестнице.

— Как он поживает?

— Весь ушел в заботы о дочери. По-моему, он готов целовать пол, по которому ступала ее ножка. Она хорошая, красивая девушка и меня не удивляет, когда к ней так относятся молодые люди, вроде вас. Но для отца это, по меньшей мере, странно. Нельзя так сильно любить детей, это идет им во вред. Сэр, к вам мистер Джон Грей!

Последние слова дворецкого были адресованы элегантному джентльмену, который спускался по лестнице им навстречу.

Глава 4. ПИТЕР КЕН

— Здравствуйте, Джонни! — воскликнул хозяин виллы, пожимая гостю руку.

— Как твои дела, Питер? Как Мэри?

Кен смущенно улыбнулся.

— Расскажи сначала о себе. У тебя закончился срок заключения? Или ты сбежал? Спасибо, Барни. Ты свободен.

Дворецкий ушел.

— Мне сократили срок за хорошее поведение. По просьбе начальства.

— Кого ты встретил в Дартмуре из знакомых?

— Из твоих знакомых? Я-то там перезнакомился со всеми. Времени было достаточно…

Кен кивнул.

Джонни искоса посмотрел на него:

— Думаю, что тебя интересует Эммануил Легг. Угадал?

— Да.

— Он подкупил «живодера» и вел переписку со своим сыном. «Стучал» на товарищей. Донес на Феннера, что тот запустил камнем в спину избившему его надзирателю. После этого беднягу здорово выпороли плетьми и увеличили ему срок.

— Обычные тюремные новости…

— Ты знаешь младшего Легга?

— Не имею чести. Хватит с меня старого хрыча. Что он там болтал обо мне?

— Что ты засадил его в «колледж», чтобы прикарманить его денежки.

— Эммануил судит о людях по себе, — сказал Питер. — Он сам виноват в том, что попал в Дартмур. Легг умен, но слишком поддается эмоциям. Если бы он не пристрелил полисмена, то его разыскивали бы с гораздо меньшей энергией. А если бы он не пил больше, чем следует, то не стал бы хвастаться своей хитростью и не сболтнул бы лишнего. Преступники попадаются чаще всего не из-за выдающегося ума сыщиков, а по собственной глупости или неосторожности. Сначала надевают перчатки, чтобы не оставить отпечатков пальцев, а затем расписываются в книге для посетителей. Мы с Эммануилом взломали кладовую банка и взяли пятьсот тысяч фунтов в американской валюте…

— Все говорят о миллионе, — перебил его Джонни.

— А ты когда-нибудь видел, чтобы сплетни в точности соответствовали действительности? Пусть говорят! Я играл на бирже и скупил по случаю доходные предприятия. Сейчас у меня уже гораздо больше, чем болтают досужие языки, но тогда мы взяли ровно столько, сколько я говорю.

— Может быть, эти слухи распускал Эммануил, чтобы обвинить тебя в похищении у него более крупной суммы…

— Не знаю. Во всяком случае, он не дурак и должен был бы соображать, что честный человек еще может позволить себе напиться: в худшем случае он выспится в парке или его поколотит жена. А для вора это слишком большая роскошь, если он не хочет поздороваться с тюремщиком.

— Старик Легг с ним уже попрощался. Будь осторожен: он собирается тебе мстить.

Кен пожал плечами:

— Не он первый об этом мечтает. Но спасибо за предупреждение…

Наступило молчание.

Оба собеседника не решались заговорить о Мэри.

Они спустились по лестнице и вышли в парк.

— Ты получил мое последнее письмо? — осторожно начал Питер.

— Получил.

— И не сердишься на меня?

— Нет. Ты любишь дочь и по-своему прав.

— Я закрыл предыдущую страницу жизни и расплатился по всем старым счетам. Мэри должна быть дочерью честного человека и женой джентльмена. Извини меня, Джонни…

Грей опустил голову.

— Мэри любит этого Флойда? — спросил он.

— Насколько я знаю, да. Ты дал ему достаточно времени, чтобы завоевать ее любовь.

Джонни остановился и посмотрел Питеру в глаза:

— А знаешь ли ты, по чьей милости я дал ему это время? Я должен сообщить тебе это прежде, чем Мэри выйдет за него замуж!

Кен вздрогнул:

— Прежде, чем она выйдет замуж за Флойда? Неужели Барни тебе не сказал?..

— О чем?

— Они обвенчались сегодня утром!

Грей стоял, как громом пораженный.

— Мэри — жена этого подонка! — прошептал он. — Надо было послать тебе из Дартмура телеграмму…

Питер положил руку ему на плечо:

— Не кори себя. Это бы все равно ничего не изменило. Даже если ты попал в тюрьму без всякой вины, я все равно не отдал бы тебе Мэри.

— А если бы я не попал туда?

— Тогда я не мог бы найти ей лучшего мужа, чем ты. Но что случилось, то случилось… Мои друзья тоже считают, что я поступил правильно. Я сам стал честным человеком сравнительно недавно и не могу себе позволить рисковать будущим Мэри. Крэг тоже так думает…

— Крэг? Инспектор из Скотленд-Ярда?

— Он самый. Теперь мы с ним друзья. Как видишь, многое переменилось за то время, что мы с тобой не виделись…

— Слишком многое.

— Так ты действительно на меня не сердишься?

Джонни слабо улыбнулся:

— Не бойся, Питер. Я не собираюсь тебе мстить. Хватит с тебя Эммануила…

Из-за огромного, усеянного цветами куста неожиданно вынырнул Барни Форд.

— Питер, — хрипло прошептал он, — пришел старик Легг. Что делать?

— Принесло же его именно сегодня, в день свадьбы! — пробормотал хозяин. — Где мисс Кен… То есть миссис Флойд?

— У себя в комнате. Прихорашивается.

— А гости?

— В цветнике.

— Приведи Эммануила боковыми дорожками сюда. Смотри, чтобы он ни с кем не встретился!

— Понятно.

Барни исчез за кустом.

— Ты хочешь видеть старого негодяя? — спросил Питер У Грея.

— Нет. Я пока прогуляюсь по парку, если ты не возражаешь.

— С удовольствием составил бы тебе компанию, но Легг опасен. Надо узнать, что ему нужно, — грустно сказал Кен.

Глава 5. ЭММАНУИЛ ЛЕГГ

Барни привел посетителя и удалился.

Несколько мгновений Питер молча разглядывал непрошеного гостя.

Мистер Эммануил Легг был худощавым, седым, лысоватым стариком с бегающими глазами.

На носу у него красовались очки.

Костюм его, довольно потертый и слегка измятый, казался еще более убогим в сочетании с новыми ярко-желтыми туфлями.

Эммануил был богат, но, будучи не в ладах с законом, предпочитал не привлекать к себе излишнего внимания.

— Это все твое? — спросил он, обводя рукой виллу.

— Да.

— Старинный дом, ухоженный парк, старый приятель Барни во главе вышколенных слуг… Тебе повезло.

— Согласен. Что дальше?

— Давно ли ты здесь поселился?

— Вскоре после того, как ты снял комнату в Дартмуре.

Легг злобно выругался.

— Ты-то сам никогда не сидел и не знаешь, что такое гнить в сырой и душной камере! Так что не тебе отпускать шуточки на эту тему!

— Ты тоже мог бы не сидеть, Эммануил. Кто тебе виноват? Не надо было делать глупости.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что ты умнее меня?

— Нет. Но если бы ты не пил и не давал воли эмоциям, то имел бы гораздо больше пользы от своего ума. Ведь полисмена ты тогда убил сгоряча, в этом не было никакой необходимости. Но ты просто не успел пошевелить мозгами, как твоя рука уже нажала на спусковой крючок. А это была кнопка, включившая тебе пятнадцатилетний срок. По-твоему, в этом виноват я?

— Нет. Стрелял я. Ты на меня «настучал»…

Питер холодно улыбнулся:

— Этот слух распустил ты?

— А хоть бы и я. Какая разница? Главное, что все так думают.

— Ложь не становится правдой только оттого, что она на уме у всех. Ты ведь и сам это понимаешь, Эммануил.

— Понимаю. — ухмыльнулся Легг. — А ты поди, докажи свою правду!

— Кому? Все те люди, чье мнение для меня имеет значение, прекрасно знают, что ты лжешь. А остальные могут думать все, что им угодно.

— Хватит заговаривать мне зубы, Питер. Гони денежки.

— Какие?

— Которые ты мне должен.

— Что-то не припомню.

— Мою долю от ограбления банка, где я убил полицейского.

— Твои двести пятьдесят тысяч я перевел на твой счет пятнадцать лет назад. Что ты хочешь еще?

Легг подошел к Кену и тихо проговорил:

— А еще двести пятьдесят тысяч, на которые ты меня обокрал? Ведь мы тогда взяли в банке миллион и мне причиталась половина!

— Слухи о миллионе тоже распространил ты?

— Не все ли равно? Для меня важно лишь то, что ты дашь мне еще двести пятьдесят тысяч. А думать при этом можешь все, что тебе угодно, — передразнил Эммануил Кена.