Рейтинговые книги
Читем онлайн Современники и потомки о восстании С.Т. Разина - Владимир Соловьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 53

Посвященные крестьянской войне разделы так называемой Латухинской Степенной книги, составленной в 1678 г. архимандритом Макарьевского Желтоводского монастыря Тихоном (ее рукописные списки хранятся в ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина) содержат некоторые интересные сведения, но они, как установил в результате источниковедческого анализа Т. Г. Васенко, не оригинальны и заимствованы из «Известия о бунте и о злодействах донского казака Стеньки Разина» — памятника, появившегося, очевидно, несколько ранее[14]. «Известие о бунте…», авторство которого установить пока не удалось, в свою очередь, очень близко (вплоть до дословного изложения) к сказке, объявленной С. и Ф. Разиным 6 июня 1671 г. в Москве перед казнью[15]. И «Известие…», и смертный приговор как бы аккумулировали в себе официальную точку зрения властей на восстание, присутствующую в целом ряде правительственных документов и сводящуюся к тому, что «вор и изменник» Стенька Разин, «забыв страх божий, такое великое дело умыслил, хотя народ возмутить и крови пролить, чего и помыслить страшно». Правда, в «Известии…» о восстании говорится сухо, бесстрастно, деловым языком тогдашних актовых материалов, тогда как в сказке широко дана воля эмоциям, цветистым оценкам, проклятиям, явным преувеличениям.

Круг исторических сочинений светского характера о разинском восстании крайне ограничен. Нерегулярные, в традиционной летописной маяере, заметки, касающиеся этого события, содержатся в «Гистории о царе и великом князе Михаиле Федоровиче и наследниках его (1613–1700)», в летописном своде 1652 г., в «Записках времени царствования Алексея Михайловича и его преемников» и в других летописных сборниках, среди которых своей отличной от официальной правительственной трактовкой и элементами независимого освещения событий обращают на себя внимание украинская «Летопись самовидца…» и отрывок из хронографа начала XVIII в., опубликованного К. И. Авериным[16]. Так, в первом из этих источников проводятся аналогии между походами С. Т. Разина на Каспий и Ермака в Сибирь, причем утверждается, что правительство царя Алексея было заинтересовано в расширении российских пределов за счет владений персидского шаха; во втором — очень кратко, но без характерных для официальной Москвы политических акцентов сообщены наиболее значимые факты из истории восстания.

Неоднократно обращается к выступлению С. Т. Разина один из виднейших вельмож при дворе царя Алексея Артамон Матвеев. Став жертвой подметных писем, в которых вполне в духе того времени его обвиняли в волшебстве из желания извести царский корень, Матвеев счел нужным письменно самооправдаться. Так появилась на свет «История о невинном заточении ближнего боярина Артамона Сергеевича Матвеева», которая была издана Н. Новиковым[17]. Человек блистательного ума, видный дипломат, стоявший во главе Аптекарского и Малороссийского приказов, а затем Посольского, А. С. Матвеев уже на начальной стадии восстания С. Т. Разина распознал его масштаб, силу и серьезную угрозу, которое оно таило для государства. Когда отряды Разина вернулись с каспийских берегов, ближний боярин счел своим долгом предостеречь Алексея Михайловича, «чтоб вора Стеньку… из Астрахани не отпускать для многих его воровских причин, как он первое ходил на море». Останавливается А. С. Матвеев на недопустимом, с его точки зрения, сближении товарища астраханского воеводы князя С. Львова с С. Т. Разиным: «Как воевал и ходил на море впервые вор Стенька Разин и разорение учинил Персидскому царству, и пришел в Астрахань и познался с князем Семеном Львовым, назвались меж себя братьями, и не исходил из дому его и пил, и ел, и спал в доме его; и на то братство и дружбу свидетельство: как вор (С. Т. Разин. — В. С.) второе пришел под Астрахань и Астрахань взял… ево, князь Семена, за братство и дружбу от убийства сохранил и животов его не грабил…» Это внимание к альянсу князя с повстанческим атаманом отнюдь не случайно: А. С. Матвееву важно напомнить, что С. Львов за свои чересчур теплые отношения с Разиным был подвергнут лишь легкой опале, тогда как сам он за мнимые прегрешения, выдвинутые против него во вздорных наветах, отправлен в ссылку, т. е. наказан куда более сурово. Наконец, А. С. Матвеев вспоминает С. Т. Разина, негодуя по поводу того, что даже «Стеньку… все бояре на земском дворе расспрашивали и очные ставки давали», тогда как его, «боярина, без суда осудили!»[18].

Знаменитый русский писатель Аввакум Петров, идеолог и вождь старообрядчества, хотя и был современником восстания, отозвался на него весьма скупо. Правда, с 1667 по 1682 г. он находился в ссылке в Пустозерском остроге на Крайнем Севере, в низовьях реки Печоры, и мог судить о народном движении лишь по отрывочным известиям, проникавшим за Полярный круг. Однако как же реагировал на восстание человек, ставший символом непокорства, бросивший вызов не только господствующей церкви и ее иерархам, но и власти государственной — власти самого царя? В так называемом «Послании к неизвестным» Аввакум пишет: «та же кровопролитие польскими, та же междоусобие с Разиным; и иных пагуб несть времени исчести уму моему»[19]. Получается, что неистовый расколоучитель осуждает восстание и приравнивает его к таким тяжким бедствиям для земли русской, как война с Польшей и т. п. Почему же «бунтарь-протопоп», стойкость духа которого, непримиримое отношение к произволу властей, резкое обличение им несправедливости, проповедь равенства людей были по достоинству оценены народом, не принял борьбы восставших? Аввакум выступал за другие формы протеста: приверженность старым церковным обрядам и богослужебным книгам, гневное праведное слово, мученичество (когда, например, истинно верующие «во огнь дерзают за Христа»). Но, как бы ни порицал Аввакум сопротивление низов с оружием в руках и кровопролитие, его определение разинского восстания не как «воровства» и «злодейства», а как междоусобия свидетельствует о глубоком проникновении в суть вещей, об осознании масштаба событий 1667–1671 гг. и расстановки сил.

К эпистолярным материалам о восстании относятся отписки стряпчих Акинфия Горяинова и Филиппа Караулова. Их оригиналы до сих пор не обнаружены. Известны только выдержки из них, опубликованные председателем Вологодской ученой архивной комиссии Н. Суворовым[20]. И Горяинов, и Караулов пишут как частные лица, но сам факт, что в приватной корреспонденции есть из письма в письмо повторяющиеся сведения о разинском движении, о поражении восставших и приготовлениях в Москве к массовой казни, говорит о многом. По-видимому, в мае 1671 г. — а именно этим временем датированы отписки из Москвы А. Горяинова, адресованные брату, настоятелю Толгского монастыря близ Ярославля, и вологодскому архиепископу Симону, — среди столичного дворянства только и разговоров было, что об одолении «мятежников», о предстоящей казни С. Т. Разина и других повстанческих предводителей. И, разумеется, эта информация живо интересовала представителей класса феодалов на местах. Судя по реакции А. Горяинова, по торжествующим ноткам его посланий, он необычайно рад, что наконец-то одержан верх над восставшими. «…Да будет… ведомо:… будто вор Стенька Разин на Дону пойман — весть добрая», — в самом праздничном настроении пишет он. С ликованием сообщает он, что Разина «привезли к Москве… и бояре ныне беспрестанно за тем седят; с двора съеждяют на первом часе дни, а разъеждяются часу в 13-и дни. По 2 дни пытали» и что «на Красной площади изготовлены ямы и колы вострены», и другие подробности того же свойства[21]. Предназначенные тому же архиепископу Симону письма Ф. Караулова передают тревогу и опасения правящего класса в связи со вспышками восстания в Галицком уезде в декабре 1671 г., т. е. уже после подавления основных очагов крестьянского движения и казни С. Т. Разина. Об остроте обстановки свидетельствует то обстоятельство, что правительство считает необходимым расширить в Галиче и его округе набор ратных людей для борьбы с повстанцами: если раньше в государево войско брали со 100 дворов по человеку, то теперь велено призывать всех поголовно[22].

Конечно, письма А. Горяинова и Ф. Караулова в первую очередь заключают в себе ряд ценных сведений по истории крестьянской войны. Однако они не лишены значения и как источник для понимания уровня общественного сознания тех классов и кругов, представителями которых они являются. Кроме того, оба стряпчих, если и не претендуют на роль историографов, то в какой-то мере осознают себя таковыми. Они явно отдают себе отчет в том, что их письма будут читаны далеко не только непосредственными получателями, но и достаточно широким кругом заинтересованных людей. На этот счет в отписке А. Горяинова брату даже есть такое замечание: «Я в сие же число посылаю хартию к великому господину, к вологодскому архиепископу Симону о Стеньке Разине…»[23]. Тут примечательно то, что свою скромную эпистолу автор называет «хартией», т. е. склонен рассматривать ее по меньшей мере как бумагу важного общественно-политического значения. И в определенной степени он прав: ведь его послание было призвано успокоить взбудораженные «мятежом» верхи вологодского населения, снять напряжение, в котором уже не один год они пребывали.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 53
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Современники и потомки о восстании С.Т. Разина - Владимир Соловьев бесплатно.
Похожие на Современники и потомки о восстании С.Т. Разина - Владимир Соловьев книги

Оставить комментарий