Правильная жизнь, правильная смерть. Эпидемия - Константин Савитрин

Царствия Божия не наследуют.

Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона. Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями. Если мы живем духом, то по духу и поступать должны» (К Галатам 5:13–23.).

Не нужно искать других виноватых в наших бедствиях. Ни Бог, Природа, Звёзды или Судьба, ни другие люди, религии, нации, государства или что иное виноваты. Но — мы сами, каждый из нас. Мы породили чудовищ, которые угрожают здоровью и даже жизни всей современной земной цивилизации. И поэтому мы должны сначала осознать свою личную и коллективную ответственность за сложившееся положение. А затем принять сознательную ответственность как за свои жизнь и судьбу, так и за жизнь и судьбу всего земного человечества и планеты.

В чём же должны проявиться эти сознание и принятие ответственности? Мы должны осознать, что постоянно сеем семена грядущих созидания или разрушения, добра или зла, бедствий или блага, света или тьмы. Сеем каждый в своём микрокосме. Сеем слепо, в невежестве, одержимости страстями и ложными идеями или в мудрости, свободе от личных желаний, в свете Истины. Сеем каждым побуждением, каждой мыслью, каждым чувством или желанием в невидимых мирах семена того, что пожнём в будущем лично и коллективно. Сеем с ауре своей. Сеем в местах, которых мыслями, устремлениями, желаниями или чувствами касаемся. Сеем в других сознаниях, которых захватывает сфера нашей ауры, или к которым сознательно направляем энергии своих мыслей, устремлений, желаний и чувств. Сеем в пространство вокруг, заражая или исцеляя многих и многих.

Каждый должен начать с себя, с очищения своих мыслей, желаний, чувств, переживаний и даже мотивов от эгоизма личного, семейного, национального, религиозного и т. д. Нужно очистить их от ядов, тьмы и безобразия и сознательно выбирать для посевов лучшие семена. Затем дать им лучший уход. Тогда и жатва благая станет неизбежной, как сказано: «Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем».

Возвращаясь к теме размышления, нужно признать, что в эпидемиях, войнах и различных стихийных бедствиях или техногенных катастрофах погибающие люди пожинают то, причины для чего посеяли ранее в цепи бесконечных перерождений. Однако из этого вовсе не следует, что можно осуждать этих людей, за их прежние (из прошлых воплощений) или нынешние (в настоящем воплощении) безнравственные, жестокие деяния, мысли, чувства, переживания. В Библии не раз сказано в разных формах: «Не судите, да не судимы будете!» и «Оставьте Мне суд и отмщение. И Я воздам каждому по делам его».

Так же не следует из этого, что можно оправдать нежелание помогать другим их справедливыми (согласно Закону Кармы) страданиями. Тот, кто отказывает в помощи нуждающемуся, совершает грех против ближнего своего и согласно тому же Закону готовит себе страдания в будущем. Если он может помочь, но уклоняется от этого из страха заразиться или из иных побуждений, обусловленных невежеством, эгоизмом, то уподобится санитару, который на поле боя отказывается покинуть безопасное укрытие и спасти раненого, упавшего всего в нескольких метрах от него. В свой срок он пожнёт соответствующую жатву. Пока же его нынешняя жатва — утрата человеческого достоинства, о которой сказано в известном стихотворении Николая Заболоцкого: «Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому…»

Замечательным примером того, как должен себя вести в экстремальных условиях являет жизнь врача, философа, алхимика Парацельса. Когда он узнал о начавшейся в Штерцинге эпидемии чумы, отправился в этот город и много работал, помогая людям излечиваться от страшного недуга или, по меньшей мере, облегчать их страдания. Работая в пораженном эпидемией городе, он соблюдал меры гигиены и безопасности, но при этом считал совершенной защитой нравственную и мысленную гигиену человека. Нравственную гигиену он видел в чистоте мыслей, устремлений и поступков: чистоте от эгоизма, страстей, грубых желаний и чувств. Мысленную гигиену он видел в том, что буддисты называют правильным сосредоточением. Он, как никто другой видел многократно, что страх парализовывает жизненные силы и убивает человека раньше, чем его тело было поражается физическими бациллами чумы. Поэтому он сосредотачивался сам на процессе выздоровления и на образе здорового человека, побуждая и других к такому сосредоточению. И таким образом правильным сосредоточением изгонял все страхи, сомнения, беспокойства. В этом состояла его мысленная гигиена и дезинфекция. Свои выводы Парацельс изложил в главе «О воображении и как оно достигает своей силы» (из труда «Магический архидокс»).

Парацельс, исцеляя больных, делал всё возможное, что было в его силах, следуя общему правилу всех духовных подвижников, оккультистов, учеников Сокровенного Знания: делай своё дело (осуществляй свою Дхарму) наилучшим (совершенным среди доступных тебе) образом, остальное — в Руках Господа (Бога, Закона, Судьбы).

2. Три лекарства: шут, беседа с мудрым, скальпель

В связи с распространяющейся по всей планете эпидемией коронавируса значительную роль как в увеличении её масштабов, так и в защите от неё приобрели СМИ (печатные, электронные, телевизионные). С одной стороны, они способствуют расширению познаний людей о грозящей опасности и о мерах по защите от неё. С другой стороны, постоянно растущее число умерших от недуга, озвучиваемое СМИ, сеет ужас и панику в души людей. Что же делать в сложившейся ситуации? Как помогать, одновременно не нагнетая эти тяжёлые состояния?

Мудрецы древности говорили, что для исцеления болящего первое средство — шут, второе — благое слово (беседа с мудрым), третье — скальпель.

Что же подразумевалось под этим?

ШУТ

Задача шута — не просто веселить. Сегодня на многих телевизионных каналах, с киноэкранов нас пытаются развлекать и веселить всевозможные юмористы, клоуны, шоумены разного рода. Но не стоит их путать с древним понятием шута. Среди Старших Арканов египетского Таро есть Аркан «Безумный» или «Шут».

В.Шмаков так описывает его: «Средь заоблачных высот горных вершин, подернутых синеватой дымкой, на краю крутого обрыва нависшей над пропастью скалы стоит застывшая фигура. Кристальный воздух раскрывает в глубинах своих сонм утесов, долин и вечных снегов, сплетающихся в общий причудливый узор, постепенно тающий вдали и как бы расплывающийся в блеклых тонах воздуха. Вечер; солнце еще золотит ледники вершин розовым светом, но внизу мрак уже начал сгущаться и глубокие долины уже зияют черной бездной. Тишина царит совершенная, ни один звук, ни одно движение не нарушают безмолвия далей. Странен вид Человека, стоящего пред пропастью. Он одет в шутовской наряд, но время заставило поблекнуть его когда-то яркие краски и обратило его в землистый, красновато-желтый саван. На голове его надет дурацкий колпак; он смотрит не на обрыв, где